Ламбрант (СИ)

—К вечеру я определю тебе опекуна,— сообщил он, складывая материалы о новом подданном в объёмную коробку с таким же идентификационным номером 1-8098.— Ближайшие дни постарайся посвятить своей памяти, это очень важно. Попытайся вспомнить, кто ты, откуда, как умер и от чьей руки. Если не получится, что ж, придётся начинать тебе жизнь заново, без воспоминаний. Так даже лучше, судя по откликам других наших подданных. Вообще-то мы сейчас находимся на запрещённой территории, это владения экзарха Делуса, здесь нельзя быть простым бесам. Однако Мартимиан любезно позволил тебе остаться и набраться сил под его надзором. Это редкая удача, друг мой, не каждому новоиспечённому бесу разрешают находиться возле нашего наместника.

—Где же тогда они все живут?— спросил Легонт, вертясь на неудобном стуле.

—У нас подданные поделены по секторам. Кого-то направляют в отдалённые местности, кого-то оставляют в столице. Это зависит от опекунства. Все неофиты обязаны иметь опекуна, который будет следить за ними до пяти лет. Этот срок даётся для развития, образования, акклиматизации, если можно так выразиться. Не всякий молодой бес способен привыкнуть к своей новой сущности. Не всякий принимает наши правила. Это своего рода испытательный срок, за который мы смотрим, достоин ли новичок оставаться в экзархате или его надлежит разжаловать, к примеру, до статуса болотного или лесного чёрта. Скажу тебе сразу, что жить их жизнью крайне плохо. Среди них нет благородных трезвомыслящих личностей, все они отъявленные головорезы и считаются прокажёнными.

—Если я нарушу какие-то правила, меня могут изгнать из общины, я правильно понял?

—Да, именно так. Но есть и другие меры наказания, их много. Мы по своей природе существа крайне непостоянные, нам трудно жить в каких-то рамках. Наверное, поэтому бесовское сообщество образовалось относительно недавно. Раньше наши предки жили сами по себе, редко семьями, как это происходит нынче с чертями. Ну да ладно, ты всё узнаешь из занятий, которые будешь посещать первые два года.

—Я должен учиться?— удивился Легонт такой несладкой перспективе.

—Конечно, а как иначе ты собираешься познать нашу жизнь?! Основное бремя воспитания на себя возьмёт твой опекун, но некоторые моменты придётся изучать в специальных учебных заведениях. У нас они называются лиценциариями. Нет-нет, не потому, что там учат чему-то сверхсложному, а потому, что занятия преподают видные лиценциаты. Коль на тебя обратил внимание сам Его Величество, то, думаю, тебя определять в лиценциарию экзарха. Там содержатся подопечные только самых уважаемых членов экзархата, в основном, дети советников и чиновников из административного аппарата. Это элитное место, очень престижное! Будешь хорошо учиться, станешь служащим при экзархате.

Проводив молодого подданного куда-то вниз, Аброн попрощался с ним, а сам, прижимая к груди ящик с одеждой и бумагами неофита, направился в другую сторону.

—Вам сюда,— вынырнула из тёмного угла высокая женщина, указывая на открытую дверь какой-то комнаты.

Легонт впервые увидел особь слабого пола и начал гадать, является ли она бесом или нанята из числа простых людей. Проверить это мешал чепчик на пышных рыжих волосах дамы, под которым вполне спокойно могли спрятаться рога.

—Я должна осмотреть вашу посмертную рану,— пояснила незнакомка, прикрыв за собой белую дверь.

Комната напоминала кабинет врача. В ней было стерильно чисто, всюду висели полочки с металлическими ёмкостями, колбами, медицинскими инструментами и прочими малоприятными предметами. Вооружившись пинцетом и натянув на руки резиновые перчатки, дама принялась ковыряться в окровавленной голове Легонта.

—Не болит?— поинтересовалась она.

—Нет,— равнодушно зевнул юный бес.

—И не должно,— обрадовалась фельдшер.— Такие, как вы, поначалу не чувствуют боли.

—В смысле, я теперь неуязвим?— уточнил новичок, вызвав ухмылку на лице медика.

—Думаю, это поспешный вывод. Скоро голова твоя начнёт раскалываться, и ты испытаешь неимоверную боль.

—Голова болит у каждого, кто после смерти становится чёртом?..

—Ты пока не чёрт,— строгим голосом подметила женщина, утратив интерес к его черепу.— Ты юный бес, и желательно, чтобы ты не путал эти понятия. Многие не приветствуют, когда их сравнивают с чертями. А что касается твоего вопроса, то ставший бесом испытывает различные виды боли. Это зависит от того, как он умер. Кто-то мучается полученной смертельной раной, как это будет с тобой. Кто-то страдает от естественных болезней, унёсших его из человеческой жизни. Эта боль заставляет нас смотреть на мир иначе. Держу пари, ты ещё не видишь различий между глазами человека и глазами беса...

—Я вообще не помню, каково это – быть человеком.

—А что там помнить, ведь ты до сих пор испытываешь человеческие ощущения. Но пройдёт два-три дня, и боль заявит о себе. Вот тогда ты сможешь считаться бесом. У тебя изменится всё: чувства, мысли и даже внешность. Это неизбежный процесс.

—А насколько сильной будет эта боль?

—О, ровно настолько, чтобы убить в тебе всё человеческое,— в злодейском тоне заверила барышня и стала разглядывать его зубы.— Мне кажется, тебе будет особенно гадко. Ты у нас субъект непростой и ощущения тебя ожидают такие же не простые.

—Почему вы все так говорите?— вырвавшись из её рук, спросил Павел.— Что во мне такого особенного?..

—Всё,— многозначительно прошептала фельдшер.— Но это тебе объяснит твой опекун или лиценциат во время занятий. А пока можешь погулять по музею экзарха, там богатая коллекция всяких экспонатов.

—Я предпочёл бы лучше поспать. Мы всю ночь шастали под дождём, вымокли до нитки и устали.

—Боюсь, про сон тебе придётся забыть. Бесы не спят, это непозволительная роскошь для них. Сон губительно сказывается на организме. Запомни, ты теперь не человек и всё человеческое отныне тебе чуждо.

—Как же тогда отдыхать???— Легонту надоело общение с этой подозрительной мадам, и он вскочил с кушетки.

—Тише, тише,— засмеялась она, жестом приказывая сесть обратно.— Поначалу трудно, я прекрасно это понимаю, сама в своё время прошла через все эти испытания.

—Так вы тоже чёрт... то есть бес?

Женщина стянула с пышных волос чепчик и раздвинула рыжую прядку, обнажая затупленный коричневый рог. Он был значительно меньше, чем у Бертрана или экзарха Делуса, всего-то пару сантиметров. Вдобавок, его верхушка не имела особой остроты.

—Я получила травму на седьмом году жизни,— точно прочитав мысли юноши, пояснила фельдшер.— На меня и моих сестёр напали разгневанные сельчане, узнав про нашу суть. Моего опекуна сожгли, а нам удалось бежать. Чтобы не лишиться рога, пришлось его подпилить. После этого я болела долгие месяцы.

—А что будет, если рога сломаются?— присмирел Павел, с интересом изучая голову медика.

—И бес, и чёрт, и инкуб, и люциферит – все умирают, если у них будет серьёзно повреждён хотя бы один рог. Ты должен уяснить, что в них содержится наша основная живительная сила, этим мы отличаемся от людей. Мы можем выжить с самыми смертельными ранами на теле, но рога решают всё. Они растут на протяжении всей жизни беса и, если бережно относиться к ним, можно вполне реально протянуть несколько веков. Я помню случаи, когда нашим братьям и сёстрам протыкали сердца, перерезали артерии, и они оставались живы. Но стоит получить травму рогов – и вся наша неуязвимость летит к чертям.

Дама рассмеялась, вновь завязывая свой кружевной чепчик.

—Ну, на этом, пожалуй, я закончу первичный осмотр,— заключила она.— Ничего жутко необычного я в тебе не обнаружила. Осталось только дождаться результатов анализа крови.

—А для чего всё это?— Легонт приблизился к двери, трогая свою рану.— Зачем вам все эти анализы, осмотры, если бесы уязвимы лишь в своих рогах?..

—Есть причины. У нас, как и у людей, имеются свои болезни, патологии, инфекции. Опасности поджидают бесов отовсюду – от людей, от природы, от эпидемий. Это всё не шутки, и скоро ты в этом убедишься, постигнув таинства нашей жизни.