Призраки прошлого

– Чаровница, кудесница, милая, прекрасная, неотразимая, сногсшибательная, обворожительная, прелестная Милана. Поздравляю от всей души!

Он одел ей колье, застегнул сзади замочек, водрузил на голову диадему. Обняв олигарха, Милана чмокнула в щёку. Зал утонул в громких аплодисментах. То, что эти украшения нувориш купил вовсе не в антикварном магазинчике, а где-нибудь на аукционе Сотби, я понял сразу. Стало безумно стыдно. Что я могу предложить «императрице»? Двухкомнатную квартирку в Красногорске? Форд «Мустанг» 1993-го года? Зарплату нищего журналиста? У меня застрял комок в горле, я сильно пожалел, что меня спасли. Если бы я утонул, не ощущал бы сейчас таким униженным и несчастным.

– И как дополнение маленький сувенир, – Бенедикт Романович хлопнул в ладоши.

В салон вкатили на тележке два здоровенных круглых ящика, украшенные золотистой фольгой. Зазвучала барабанная дробь, вверх ящиков вскрылся, и оттуда синхронно выпрыгнуло двое мускулистых парней, одетых лишь в узкие плавки. Они встали на колени перед Миланой и протянули огромные букеты роз.

– Эти молодые люди поступают в твоё распоряжение, дорогая Милана, – сказал Бенедикт Романович. – Они будут рады выполнить любое пожелание! Леонид и Тимур.

Все опять яростно зааплодировали. Захотелось вылететь на сцену и вмазать по довольно лоснящейся физиономии этого шута горохового. Тем временем Бенедикт Романович спустился со сцены и с комфортом устроился за столиком в мягком кресле. Милана осталась на сцене, подошла к микрофону и громко объявила:

– Для нашего дорогого гостя!

Бросила взгляд на музыкантов, которые расселись за инструментами за её спиной, и запела «Очи чёрные» Михаила Круга:

Бенедикт Романович остались довольны, и выразили свою радость аплодисментами. Милана исполнила несколько русско-народных песен: «Ехали на тройке с бубенцами», «Окрасился месяц багрянцем», «Тонкая рябина». А когда Милана запела «Когда я вернусь в Россию», олигарх даже прослезился.

В конце концов, последнюю песню «Приходите в мой дом», Бенедикт Романович исполнял вместе с Миланой, обняв за талию.

Конец песни утонул в бурных аплодисментах. Любовь к шансону – неотъемлемая черта нашей «аристократии бабла». Вместе с олигархом Милана спустилась с эстрады и села за его столик. Двое подаренных парней застыли рядом, как часовые.

Как из рога изобилия посыпались выступления певцов, пародистов, жонглёров. По залу призраками носились официанты, обнося присутствующих десертом и коктейлями. Мне принесли кофе капучино, надо сказать, великолепный, горячий, с огромной шапкой молока, посыпанной корицей. Почти все на празднике было сделано по высшему разряду. Я задавался вопросом, кто оплачивал весь этот банкет. Сама яхта, конечно, принадлежала Бенедикту Романовичу. Неужели он и праздник проплатил тоже? От большой любви к Милане?

Возникла странная пауза, я взглянул на сцену – никто не вышел. Наверно, перерыв, сделал глоток кофе и чуть не поперхнулся, услышав голос Лифшица, который, как приведение, возник рядом:

– Олег, исполни что-нибудь.

Я готов был сжечь его взглядом, но второй режиссёр, несмотря на кажущуюся подобострастность, обладал железным характером.

– Давай-давай, – уже твёрже повторил он, подталкивая меня в спину.

Ничего не оставалось, как встать и пройти к роялю. Я решил похулиганить. Оказавшись рядом с оркестрантами, заговорщически спросил:

– «Тётю Розу» знаете?

– А то, – ухмыльнулся контрабасист с мясистым сизым носом, выдававшим явную слабость к горячительным напиткам.

Остальные одобрительно кивнули. Я уселся за рояль, поправил микрофон. Ударив по клавишам, заиграл разудалый мотив:

Оркестр умело подыгрывал, и получилось неплохо. Бенедикт Романович хохотал, как ребёнок, потом махнул мне рукой, чтобы я присоединился к ним. Я спустился вниз, проходя мимо столика Розенштейна и Верхоланцева, с удивлением заметил, как главный продюсер, багровый от злости, прожёг меня бешеным взглядом. Показалось, он вытащит из-под столика «пушку» и пристрелит меня.

Я присел рядом с олигархом, Милана нежно сжала мне руку под столом и загадочно улыбнулась.

– Ну, молодец, – воскликнул Бенедикт Романович, хлопнув меня по плечу. – Где так здорово научился? В кабаках выступал?

– Да нет, исполняю для друзей, знакомых, на вечеринках.

– Мне сказали, ты в Саратове в театре играешь? Хочешь, помогу в Москву перебраться? В любой театр пристрою. Для меня это не проблема. Или сольные сделаю. В театре Эстрады, или в Барвихе.

– Да нет, спасибо, – я ощущал себя неловко.

– Ладно, сыграй нам что-нибудь нежное, о любви. Давай.

Я вновь сел за рояль, но не успел даже прикоснуться к клавишам, раздался грохот, вопли, шум борьбы, в салон ворвались вооружённые до зубов парни в тяжёлых бронежилетах и масках.

– Всем на пол! – заорал мордатый парень, держащий наперевес «тавор-коммандо», массивную, штурмовую винтовку.

Взгляд зацепился за нечто интересное за широким иллюминатором, и я все понял. Огляделся по сторонам – гости, испуганно дрожа, улеглись носом в пол. Один из бандитов держал на мушке Бенедикта Романовича, бледного, как мел, а Милана сжавшись в комок, наклонилась над столом. Остальные прошлись по ряду, бесцеремонно пиная лежащих, и рассредоточились по углам салона.

– Ты, ублюдок, – услышал я окрик одного из братков. – За пианиной, быстро на пол.

Я невозмутимо встал, и нагло прошипел ему в лицо:

– Пошёл на х…

С силой вырвал из его рук винтовку, которая оказалась предсказуемо лёгкой, и бросил на пол. Сложив руки на груди, подождал реакции. Один из бандюков матерно выругался и вдруг задорно воскликнул, снимая маску: