Ламбрант (СИ)

Осеннее равноденствие издревле справлялось всем сообществом нечисти. Только на веку Бертрана этот праздник отмечали со строжайшей регулярностью, готовясь к нему ещё летом, когда едва-едва успевали разобраться с ночью Ивана Купалы. Причём всякий раз тщательно подбирали место, составляли списки приглашенных, собирали пышные столы, нанимали артистов — словом, предпраздничные мероприятия занимали много времени и сил. В этом году руководил парадом сам Его Величество Мартимиан Делус — глава экзархата и титулованный наместник всей бесовской братии на ближайшие десять лет. Как правило, сама монаршая особа никогда не устраивала торжеств, поручая это своим верным слугам и многочисленным советникам, а уж те, в свою очередь, отвечали за техническую сторону веселья. Предыдущий наместник — Ариаман Бодровский — не позволял обременять себя пустяками и не принимал никакого участия в организации подобных мероприятий. А в последние месяцы своего правления вообще отстранился от власти, и фактически экзархатом заправляли сами подданные. Куда уж там до праздников!

Нынче же было гораздо спокойнее. Никто не волновался из-за наместника, никто не пытался сэкономить, дабы не сердить Его Величество безумными тратами, никто не устраивал интрижек и заговоров. Все казались довольно милыми и без особой суеты собирались в эту ненастную ночь в Ольховке. Бояться нашествия нежелательных гостей считалось теперь глупостью. Те не заявляли о себе вот уже несколько лет подряд. Эпоха подпольного существования канула в лету, и теперь бесам жилось прямо как людям. Да и могло ли быть иначе в человеческом обществе? Это лишь лесные да болотные отбросы продолжали вести дикий образ жизни.

Бертран вёл старенькую чёрную «Волгу» в направлении ярких огней районного центра и не переставал удивляться семейкой Тенакса. Нет, быть чёртом – само по себе унижение. Но чтобы еще и пытаться спорить с представителем экзархата – это уже край. Не даром ведь до такого статуса понижают только самых отъявленных преступников.

—И всё-таки ловко мы их сделали!— радостно воскликнул Керет, сидя рядом и наводя марафет. Перед ним на бардачке лежала косметичка, и он, уставившись в круглое зеркальце, красил и без того чёрные брови.— Я же эту «утку» про приговорённого держал на самый крайний случай. Видели, как переполошились все эти прокажённые?..

Бертран лишь меланхолично пошевелил носом, сбавляя скорость перед постом дорожной инспекции.

—Не, меня морда этого Тенакса припёрла,— не унимался молодой напарник, нарисовав карандашом недостающие ему сращенные брови, отчего его вид сделался гораздо внушительнее.— Они сегодня будут блевать и оттираться мочалками. Клёва мы их накололи, хоть помоются по-нормальному…

—А мы их не обманывали вовсе,— промолвил водитель, до сих пор пребывая в унылом расположении духа.

На секунду в салоне сделалось тихо. Нижняя челюсть Керета непроизвольно отвисла, а косметический карандаш выпал из его единственной руки.

—То есть вы хотите сказать,— заговорил юнец дрожащим голосом,— что тот мальчик, который лежит у нас в багажнике, действительно… ну, он на самом деле приговорён?

—Да, иначе экзархат не послал бы нас забрать его,— с прежним спокойствием подтвердил Берт.

—Но что это тогда значит?..— ошеломлённо переспросил молодой бес, позабыв о том, что собирался приукрасить себя к празднику.

—Ничего,— равнодушно пожал плечами Бертран и повернул машину на центральную улицу Ольховки.

Отсюда до Адажанской церкви было рукой подать, но «Волга» притормозила возле тёмного парка и дальше двигаться уже не собиралась. Керет недоумённо уставился на старшего товарища, однако через минуту его привлёк золотистый отсвет на горизонте. Берт тем временем вылез наружу, спрятав голову в красный цилиндр, чтобы не замочить под ливнем уложенные волосы. Он отошёл к пустынному тротуару, откуда, наверное, была лучше видна любопытная картина. Керету стало не по себе. Находиться одному в машине, в которой лежит таинственный труп, не слишком приятное занятие. К тому же наставник уже заставлял таскать того паренька и грузить его в багажник. Недавняя шутка про Тенакса теперь не казалась забавной. Сейчас Керету самому хотелось помыться и сменить одежду, к которой он прижимал покойника.

—Почему мы тут остановились?— полюбопытствовал юный бес, когда Бертран вернулся в машину с видом куда более мрачным, чем раньше. Хотя радостным наставник никогда не был.

—Думаю, сегодня уже никакого бала не будет,— волнительно сообщил тот, развернув «Волгу».

—Но как, почему??? Куда мы едем? Почему в обратную сторону?!

—А ты посмотри назад,— указал Берт и ухмыльнулся.

Глазам предстало нечто нереальное. Упирающаяся в небо башенка Адажанской церкви полыхала свирепым пламенем и больше напоминала огромную свечку. Увидеть всё остальное мешали деревья и крыши соседних домов, а потом горящая постройка и вовсе исчезла из виду.

—Мы должны быть там, мы должны выяснить, что случилось!— начал геройствовать Керет, готовый даже выпрыгнуть из мчащейся машины.

—О, да, мы выясним,— согласился водитель,— но не в таком виде, согласись.

И правда, подумал Керет, осматривая себя и опекуна. Когда им велели забрать из лесного болота мёртвого мальчишку, бесы были уже наряжены, так как никто не предполагал, что в этот праздничный вечер их ждут какие-нибудь задания экзархата. Времени на смену костюмов не нашлось, поэтому они с наставником решили заехать в окрестности Гординского леса прямо так, а оттуда сразу направились в Ольховку. Но теперь обстоятельства изменились самым коренным образом, и появляться на пожарище в ярких шёлковых одеждах рискованно.

«Волга» обогнула районный центр с запада, припарковалась возле каких-то гаражей и смолкла. Берт вынул ключи зажигания и передал их растерянному молодчику.

—Почему я?— негодующе спросил тот.

—Потому что ты мой подчинённый и обязан исполнять мои приказы,— пояснил Бертран и решил добавить.— Нет, ты, конечно, волен и не слушаться, дело твоё. Но я потом откажусь от своей протекции, и тебя вновь направят на заседание дисциплинарной комиссии.

—Вы не сделаете это,— улыбнулся Керет, наивно полагая, что его наставник просто шутит.

—А что мне мешает? Я не испытываю особого удовольствия от общения с инвалидом. Куда практичнее иметь здорового помощника, чем однорукого зануду, который всем недоволен. Уверен, после меня тебя уже никто не возьмёт под своё крыло, тем более учитывая факт, что ты ослушался предыдущего наставника и в результате этого лишился запястья.

—Ну, хорошо, хорошо,— заворчал юнец и нервно забрал ключи,— вечно мне достаются всякие грязные делишки…

Он вышел на улицу, поморщился от дождя и поспешил к багажнику. Открывал его Керет несколько долгих минут, покуда Бертран сам не вылез к нему с недовольным лицом. Юнец осторожно заглянул внутрь багажного отсека и тут же завизжал от внезапного удара. Он схватился за левый глаз и упал на землю. Однако Берт успел захлопнуть багажник прежде, чем оттуда попыталось что-то выбраться.

—Что?— поинтересовался он у стонущего напарника.

—Больно,— заплакал Керет, потирая глаз.— Этот олух врезал мне! Теперь будет фингал…

—Хорошо, что рога целы,— засмеялся бес и предпринял вторую попытку открыть багажник.

На сей раз он резко откинул крышку и увильнул от выскочившей оттуда руки. Парнишка, который ещё час назад не подавал никаких признаков жизни, вскочил и, придерживаясь за бампер, спешно вылез на сырую землю.

—Спокойно,— обратился к нему Берт с миротворческим жестом.— Тихо, всё в порядке…

Оживший покойник, сжимая измазанные в солидоле кулаки, исступлённо смотрел то на него, то на ноющего в сторонке Керета. Выглядел он отнюдь не дружелюбно и через мгновенье кинулся на разодетого в красное беса. Бертран отпрыгнул назад, снял цилиндр и бросил в буйного молодчика. Пока тот разбирался, что за предмет угодил ему в грудь, Керет вместе с наставником в два счёта скрутили его и прижали к машине.

—Не надо, не бей,— попросил Берт, когда помощник дал затрещину своему обидчику.— Лучше забери из багажника сумку, а я с ним пока побеседую.