Лунный свет (СИ)

Дом, в котором я живу, довольно старинный и богат исторически. Правда его реставрировали местные власти, и теперь он, по их мнению, в полном порядке. Так что навскидку он должен продержаться еще какое-то время. Но верить их словам или нет, вот вопрос? Я склоняюсь к тому, что они ремонтировали его на совесть и простоит он достаточно. Ведь когда-то в нашем доме жили главы правительства, сами они давно умерли, а вот потомки в лице детей и внуков остались жить здесь. Так что властью и полномочиями их тоже не обделили, вот именно поэтому здесь за всем следят, условия и обслуживание на высшем разряде, но и цены за жилье здесь не маленькие. Да и сами квартиры огромные, и именно из-за такой роскоши я и все мои соседи за это расплачиваемся. Не знаю, как остальные расплачиваются за такие хоромы, у меня же все просто. Все это из-за своей довольно долгой жизни и кое-каких накоплений. Только поэтому и я могу себе позволить такие растраты на оплату квартиры и крыши над головой.

Свою квартиру я очень люблю. Просторная, теплая и родная. Приходя сюда после долгого и тяжелого дня, ощущаю, что стены помогают мне восстановиться и восполнить всю потраченную за день энергию. Открыв дверь и зайдя в родные стены, не забыв по дороге включить свет, прошла в комнату. Дом, милый дом.

Мальчишка, все это время лежавший у меня на руках, так и не дал о себе знать. По дороге он даже ни разу не шелохнулся. Что уж говорить о том, что бы проснуться. Ну и пусть спит, так даже лучше. А то новый стресс переживет по смене помещения, вдруг спросонья не поймет где находиться. У него потрясений и так было немало за последний месяц, хватит с него. Пусть отдохнет.

Положив его на диван, и накрыв простынёй, оставила на какое-то время одного, уйдя к себе в комнату. Скинув всю уличную одежду и переодевшись в домашние спортивные штаны и майку, направилась на кухню ставить чайник и разогревать утреннюю кашу. Кушать хочется. Оставив все на плите, ушла в ванну, чтобы налить воды и промыть раны мальчика. Когда я зашла в комнату с бинтами и тазиком в руках, Широ все еще спал. Мальчик лежал так, как я его и положила. Сейчас было необходимо промыть и проверить его повреждения нанесенные тем похитителем. Сняв штаны (точнее, что от них осталось) покрыв его покрывалом и намочив тряпочку, стала смывать кровь с тела. Пока я промывала раны, тот только тихо посапывал и вздрагивал лишь тогда, когда я касалась самых болезненных повреждений. Убрав всю грязь, ужаснулась.

Дела у него были хуже, чем я ожидала. Рубцы, полученные в результате развлечения, никак не хотели заживать, а полосы и ссадины так и сочились кровью. Ну, мелкие царапины и синяки были не такими уж и важными, по сравнению с основными повреждениями. Из этого можно сделать простой вывод. Тот, кто мучил мальчика, знал о его принадлежности к ночному народу. А у нашего народа есть слабость, одна единственная, но во всех смыслах смертельная.

На самом деле обстоит все очень просто. То чем нанесли раны, не что иное, как серебро, и не простое серебро, а лунное. Такое серебро закаляют в определенной температуре, несколько новолуний и полнолуний подряд. Поэтому оно так и называется. Лунные фазы или циклы в таком деле очень важны. И именно это способно нанести такие ужасные раны, нашему брату. А у меня опять появилось большое желание вернуться и посчитать ребрышки тому ублюдку.

Я положила руку на его голову, провела по волосам, коснувшись кожи на лице, и вспомнила себя, будучи ребенком. У меня снова кольнуло в груди. У него больше никого нет. Кроме меня, никто из старших даже бы и не пошевелились, чтобы что-то для него сделать. А раз я впустила его в свою жизнь, теперь, вся ответственность только на мне. Окончательно промыв и обработав раны раствором, перевязала покрепче сломанные ребра и поврежденные руки. Ногти вырастут быстро, а вот ребра срастутся не скоро. Дней пять – шесть и будет как новенький. Если ничего не предпринимать. Но думаю, как только оклемается, сам о восстановление позаботиться.

Вывел меня из мыслей заинтересованный взгляд фиалковых глаз. И когда успел проснуться? Широ смотрел на меня со страхом во взгляде. Еще бы. Принесла его куда-то, а теперь не пойми чего, с ним сделаю. Всякие мысли в голове могут быть. Иногда даже близкому и родному человеку верить нельзя, а первому встречному и подавно, пусть мы и пересекались несколько лет назад. Но я его успокоила, погладив по голове, с нежностью и спокойствием в голосе, дабы не нервировать его еще больше, сказала, что ему ничего не угрожает.

- Все хорошо, ты у меня дома. Здесь тебя никто не тронет, - убедившись в своей безопасности, потихоньку откинувшись назад, опустил голову на подушку, прикрыл глаза и снова провалился в лечебный сон.

- Отдыхай и восстанавливайся, - покрыв одеялом, сказала ему, ответом мне было только ровное и спокойное дыхание. Вот и славно. Пусть восстанавливается.

С ним все будет в порядке. Здесь с ним ничего не случиться. Мой дом словно крепость. Правда, пока никто не пробовал на прочность, я же все-таки надеюсь на лучшее, думаю мало, кто захочет ко мне в дверь ломиться, да и некому. Соседи мирные и вполне интеллигентные люди, а других не вполне воспитанных вроде не имеется в списке посетителей. Так что точно никто ко мне не войдет без должного на то согласия с моей стороны.

Сев за стол и налив чаю, поставив перед собой тарелку с кашей, взяла ложку и стала, есть свой поздний ужин. Взяла в руку телефон, который выложила перед осмотром и обработкой ран мальчика, посмотреть на время, но тут я вспомнила кое-что важное. Мне же звонили из ордена, просто так они этого не сделают, следовательно, мне нужно срочно узнать, что от меня хотели в такое позднее время суток. Ведь просто так спросить «как дела?» не звонят в два часа ночи? Тем более мне. Вот и нужно выяснить, что им от меня потребовалось в такое позднее время суток от их скромного информатора и осведомителя.

Набрав последний входящий вызов, услышала знакомый голос Мишеля:

- Доброй ночи Анна, я тебя не побеспокоил? - Поинтересовался всегда спокойный священник. С Мишелем у меня связаны только хорошие воспоминания об ордене. Он поддерживал, помогал советом и до сих пор является хорошим другом. Что же касается его вопроса, то ответить грубо у меня не получиться, язык не повернется. Ведь если не считать моего прикрытия, в том замке, то он ничему не помешал. Но ему, же не скажешь, что я по ночам делаю? Не его это дело. Вот поэтому и ответим, как подобает в таких случаях особой секретности, что бы остаться вне подозрений моей ночной жизни:

- Нет, Мишель. У тебя ко мне что-то важное, раз так поздно решил позвонить? - Спрашиваю равнодушно с капелькой сонливости, для того, что бы этот священник понял, что и мне необходим отдых, но и с ноткой заинтересованности. Ведь не просто так позвонил, значит, имею право любопытничать, хоть и, не показывая этого напрямую. Ведь любопытство одно из качеств девушки, а он не должен томить, лучше все мне рассказать, не то сама все узнаю, но не такими порядочными способами как беседа. Будет потом требовать извинения от своих подчиненных за халатность в работе и невнимательность из-за того, что пропустили и не заметили постороннего на территории.

- Да, - голос серьезный и тревожный, таким я его знала и видела крайне редко. Мишель всегда спокойный как удав, случись чего он и ухом не поведет, а тут сразу такие перемены в настроении, просто так он переживать не станет, а если мне позвонил, то творилось у них действительно что-то серьезное, но он продолжал: - Нам нужна твоя помощь. У нас тут кое-что стряслось, не могла бы ты подъехать? Или как ты там до нас добираешься? - Как о чем-то обычном спросил он.

Во времена работы на орден я добиралась всегда своим ходом, дабы не вызвать подозрение, а вот после моего ухода, каким именно способом я добираюсь до их конторы, Главу ордена и всех остальных ее членов это совершенно не касается. Рассказать свой способ перемещения, значит потерять эффект неожиданности. Обойдутся. Поэтому опустила его последний вопрос о способе перемещения и спросила: