Хроники крови. Пенталогия (ЛП)

преждевременно, как оказалось,

— как свидетельство, что она начала приходить в норму. Скрывая заботу, которую Вики не одобрила бы, он потянулся через стол и накрыл ее руку своей. Не имело смысла заново утверждать очевидное, если она отказалась выслушать его. Так что Селуччи попытался представить дело с другой точки зрения.

— Вики, детектив Фергюсон

знает

свое дело.

— Или ты сделаешь это, или я сама. — Высвободив руку, женщина с яростью воззрилась на него. — Я не позволю спустить это дело на тормозах. Ты не сможешь меня заставить. Зато можешь помочь, тогда все закончится скорее.

Глаза блестели слишком ярко, и он видел, как напряжены ее плечи и дрожат пальцы.

— Послушай, Вики…

— Я не нуждаюсь в няньках, Майк. Ни в тебе. Ни в нем.

— Хорошо. — Селуччи вздохнул. Она просила о помощи. Хотя это была бы не совсем та помощь, которую он хотел оказать, все же это было нечто. — Я проверю алиби и покажу его фотографию Хатчинсонам. Не думаю, что ты должна оставаться одна, но ты взрослый человек, и ты права: дело будет продвигаться быстрее, если мы станем над ним работать вдвоем.

— Втроем.

— Прекрасно. — Вряд ли можно было ожидать, что она согласится выставить Фицроя. — Что ты собираешься делать?

Женщина с резким стуком опустила на стол пустую кофейную кружку.

— Том Чен хотел заполучить тело именно моей матери. За время, что он работал в похоронном бюро, прошли похороны двух женщин примерно того же возраста и, приблизительно конечно, такого же состояния здоровья. Мне нужно выяснить причину этого. — Вставая, она обронила на пол нож. Тот подскочил, потом проскользил по кафельным плиткам кухонного пола, все еще нетронутым, все еще покрывающим…

«Как могла она забыть, где оставила свою мать?»

Яичница в ее желудке превратилась в ком размером с кулак, поплывший куда-то вверх, под ребра. Не опуская взгляда, она переступила через упавший нож. Еще два шага перенесли ее за пределы кафельного покрытия.

Белокурые с сединой пряди волос и часть плеча.

Осталась всего одна доска…

*

— Подними правую ногу, — велел Дональд, вводя цифровые данные части энцефалограммы, соответствующие этой команде, непосредственно в сеть.

В раскрытом герметичном боксе правая нога женщины задрожала и медленно поднялась примерно на четыре дюйма.

— Эй, Кэти, наша новая ученица проявляет великолепные способности. Помнишь, как нога нашего приятеля под номером девять взлетела кверху? Словно он пытался достать ею до потолка?

— Я помню, как встревожилась доктор Брайт, потому что он мог повредить таким образом тазобедренный сустав, — отозвалась Кэтрин, продолжая регулировать внутривенное питание быстро разлагающегося номера восемь. — И, по крайней мере, мы не должны были манипулировать его ногами в течение первой сотни экспериментов, как пришлось поступать с остальными.

— Эй, остынь на минутку. Я ведь не говорю что-нибудь против твоего супертрупа. Я только указываю, что номер десять, кажется, обладает количественной регулировкой.

— Естественно, ведь мы используем

ее собственную

энцефалограмму.

— Верно, номер девять управляется моими энцефалограммами для исполнения основных движений. — Молодой человек передразнил ее высокомерный тон. — Естественно, он не имеет таких преимуществ.

— Я поражалась, что он вообще смог ходить.

— Да что ты говоришь! — Дональд театрально прижал руку к сердцу. — Я потрясен до глубины души. — Шутливо закатив глаза за спиной остававшейся совершенной невозмутимой девушки, он нажал несколько клавиш на компьютере. — Наверное, не слишком-то приятно топать по жизни с такой раной в груди, если тебя интересует мое мнение. Опусти правую ногу.

Подчиняясь закону всемирного тяготения, правая нога упала.

— Подними левую ногу. У меня появилось такое чувство, что номер десять будет той самой крошкой, что принесет нам богатство.

Кэтрин сдвинула брови — сейчас следовало проверить состояние номера девять.

— Слишком много болтовни о «богатстве». Открытие новой области знаний должно обладать ценностью само по себе; соображения насчет денежных аспектов затрудняют исследования. Безусловно, номер десять представляет гигантский шаг вперед, в той степени, насколько дело касается экспериментальных данных, однако это никоим образом не представляет пределов достижимого.

*

Ей нужно кое-что сделать.

Потребность начинала размывать ясность, переходящую в забытье.

*

— Честно говоря, Вики, я удивляюсь, почему мать не рассказала вам об этом. — Поправляя очки, доктор Фридман взглянула еще раз на историю болезни Марджори Нельсон. — Ведь диагноз был установлен примерно семь месяцев тому назад.

Выражение лица Вики не изменилось, хотя желваки на ее челюсти слегка дернулись.

— Знала ли она, насколько это было серьезно? —

Они

— это слово могло относиться к любой матери, не похоже, что такая иллюзия отстраненности помогала. — Знала ли она, что сердце могло подвести ее в любой момент?

— О да, фактически мы уже согласовали вопрос о попытке хирургического вмешательства, но, понимаете… — Доктор Фридман сокрушенно пожала плечами. — Вы никогда заранее не знаете, чем могут обернуться подобные операции, как поставлено дело в больнице с послеоперационным уходом за больными…

— Вы хотите сказать, что ее убило сокращение бюджетного финансирования? — Слова падали из ее рта, как дробленое стекло.

Доктор Фридман покачала головой и снова предприняла попытку вести разговор в успокаивающем тоне.

— Нет, конечно же. Вашу мать убил порок сердца Возможно, он был у нее с детства и не давал до поры до времени о себе знать, но когда стареющая мышца не смогла больше его компенсировать…

— Было ли это обычным явлением?

— Это не было

обычным

явлением…

— Было ли оно настолько необычным, что ее тело могли похитить в исследовательских целях? — бесстрастным голосом продолжала свой допрос Вики.

— Нет, смею вас заверить, таковым оно не являлось.

— Мне бы хотелось взглянуть на историю болезни.

Доктор Фридман бросила взгляд на лежащую перед ней папку. Разумеется, подобные документы имели конфиденциальный характер, но Марджори Нельсон была мертва, и ей все эти тонкости были уже безразличны. А ее дочь оставалась в живых, и, если содержимое документа могло бы способствовать выявлению недостатков предпринятых мер лечения, пропади она пропадом, эта конфиденциальность. Однако в деле не оставалось никаких подробностей, которые бы она утаила в течение последнего часа этого дознания — подробности были изъяты из ее памяти с хирургической точностью, сколь пугающей, столь и впечатляющей. Приняв решение, женщина подтолкнула папку через стол и спросила:

— Могу ли я быть еще чем-нибудь полезной?

— Благодарю вас, доктор. — Вики опустила папку в свою сумку и встала. — Я еще свяжусь с вами.

Словно это было вовсе не то, что она имела в виду, доктор Фридман предприняла еще одну неловкую попытку:

— Говорили ли вы с кем-нибудь еще о вашей утрате?

— Моей утрате? — Ее собеседница натянуто улыбнулась. — Я говорю об этом со всеми. — Она кивнула, скорее обозначая уход, чем прощание, и вышла из кабинета.

Доктор Фридман, как только дверь захлопнулась, пришла к выводу, что выбор слова «утрата» был не слишком удачным.

*

Ей почти удалось это. Она почти добралась до необходимого места в памяти. Определенно там было что-то, что ей необходимо сделать. Что она должна была сделать.

*

— Кэти. Там какой-то шум.

— Какого рода? Растягиваются ткани? Трещат суставы, что именно?

— Голосовой шум.

Кэтрин вздохнула.