Призраки прошлого

– А мне понравилось, – главреж хитро прищурился. – Верстовский придумал хороший ход. Пусть так и играет. И вообще так получается более ярко и живо. А чтобы Игорь Евгеньевич не пугался, мы оставим ему группу поддержки. Когда Верстовский будет умолять Милану, они схватят его и начнут избивать. Как тебе такая идея, Игорь Евгеньевич?

Мельгунов радостно закивал. Трудно сказать, что этим изменением хотел сказать Верхоланцев. Предупредить меня, чтобы я не увивался за Миланой, иначе меня ждёт хорошая взбучка? Или показать Винченто трусом, за которого все делают его охранники? Ведь Франко тоже мог прийти в театр в окружении амбалов, проучить ухажёра Беллы. Он явился один.

Мы провели несколько репетиций, и в момент объяснений с Миланой, громилы Мельгунова хватали меня и «избивали». Лицо мегазвезды европейского уровня при этом излучало садистское наслаждение.

– Хорошо, теперь всем переодеваться и гримироваться, – сказал, наконец, Верхоланцев. – Так, это что у нас такое? – раздражённо добавил он. – Быстро выметайтесь из зала! – заорал он кому-то. – Охрана, выведите! – указывая куда-то на ряды, приказал он.

Из-за кресел выскочило несколько девушек «среднего возраста» и одна из них умоляюще проговорила:

– Дмитрий Сергеевич, ну, пожалуйста, можно мы посмотрим на репетицию? Пожалуйста.

Верхоланцев скривился, молча сделал резкий жест охране и отвернулся.

– Задолбали эти фанатки Мельгунова, твою мать, – пробурчал он раздражённо, и добавил хмуро: – Чего встал как столб? Дуй в гримёрку.

Я начал подниматься к выходу, как вдруг услышал крик. Молниеносно выскочил в фойе. На полу лежал Розенштейн, бледный, как мел, с выкаченными от ужаса глазами. Дышал прерывисто, тяжело.

– Уходи! Уходи! – вскрикивал он все слабее и слабее. – Не трогай меня!

Я присел рядом, пощупал пульс на его пухлой, но вялой руке. Розенштейн вздрогнул, открыл глаза и прошептал одними губами:

– Уходи!

Но уже через мгновение его глаза приобрели осмысленное выражение.

– Олег, достань из кармана лекарство, – попросил он.

Я пошарил в его пиджаке и дал коробочку. Розенштейн бросил в рот пару горошин. Нас окружили галдящие люди, я выбрался из толпы и вдруг заметил чью—то тень, которая показалась знакомой. Бросился вниз по лестнице, распахнув дверь, оказался в баре. За стеклянной стеной извивались длинные ленты зелёных водорослей, плавали переливающиеся серебром рыбки. Лихорадочно оглядевшись, заметил в дальнем углу мерцающие контуры человека. Он обернулся, и меня прошиб холодный пот.

– Северцев, кто тебя убил?! Скажи! – крикнул я. – От кого мне надо спасти Милану?

Он улыбнулся и проговорил тихо, почти беззвучно, но я отлично услышал его, будто слова звучали прямо в мозгу:

– Ты уже совсем близко.

И растаял как дым.

Глава 9

– Как Сергей? – поинтересовался я.

– Тьфу-тьфу-тьфу, идёт на поправку. И выглядеть стал лучше, – ответила Екатерина

Мы завтракали. Екатерина приготовила чудесную яичную запеканку.

– Слава Богу. Я очень рад. Мне так жаль, что я не смог вам ничем помочь.

– Ну что вы, Олег, вы нам очень помогли. Если бы не вы… – Екатерина отвернулась и всхлипнула. – И этот ужас прекратился.

Мне хотелось спросить, знала ли Екатерина о «молельном доме» мужа, который тот устроил в сарае. Но решил пока не напоминать об этом.

– Олег, скажите, что вам рассказал Сергей?

– Ничего, – как можно равнодушней я пожал плечами. – Попросил оказать вам поддержку, пока не выздоровеет. Больше ничего.

– Нет, он вам что-то рассказал. Я знаю. Он что-то скрывает от меня. Дети, вы поели? Хорошо. Вадик, погуляй с Ирочкой, только следи, чтобы она не упала с качелей.

Вадик взял сестричку за руку и послушно вышел с кухни. Екатерина подождала какое-то время и потом, понизив голос, сказала:

– Вы знаете, я вам не рассказала, Вадим – наш приёмный сын. Он сын моей сестры Нины. Она вместе с мужем попала в автокатастрофу, муж погиб, а Нина стала инвалидом. Мы сразу взяли опекунство над Вадиком, у нас не было своих детей тогда. Потом хотели усыновить, но Нина заупрямилась. Хотя я уверяла её, как только она поправится, Вадик будет знать, кто его настоящая мать. Но она отказалась, отрывала деньги от своей пенсии и присылала нам.

Я представил себе, что будет с Екатериной, когда она узнает, что Сергей убил её сестру.

– А что потом случилось?

– Нина умерла. Она очень сильно болела, серьёзная травма позвоночника. Лежала в больнице. Когда она умерла, мы смогли усыновить Вадика. Хотя он всегда считал нас своими родными родителями. Когда его настоящие родители попали в автокатастрофу, он был очень маленьким, всего два годика, он ничего не помнил. Потом у нас родилась Ирочка.

– Ира родилась до усыновления или после? – спросил я вдруг и осёкся.

Екатерина с удивлением взглянула на меня, нахмурилась, и стала нервно убирать тарелки со стола.

– Ирочка родилась до усыновления, – глухо сказала она, наконец. – А почему вас это интересует? В этом есть какая-то разница?

– Нет-нет, что вы. Никакой. Просто спросил.

– Олег, зря вы скрываете что-то от меня. Я понимаю, мужская солидарность. Но я бы хотела знать.

– Призрак, который мы видели – это Нина? – я решил перевести разговор на другую тему.

– Она похожа, но не сильно. Вы ходили к Кастильскому? Что-нибудь смогли узнать?

– Да, кое-что. Во-первых, мне явился призрак Северцева. Во-вторых, я понял, что Кастильский снабжает клиентов аппаратурой особого назначения. Думаю, что появление призрака в вашем доме – его рук дело.

– Но зачем ему это нужно? – Екатерина недоверчиво покачала головой. – Мы с ним совсем не контактировали. Он ни о чём нас не просил.

– Нужно не ему, а кому-то другому. Тому, кто хочет завладеть этим домом, или просто навредить вам из зависти. Скажите, а что за старик живёт рядом с вашим домом? Я несколько раз видел, как он вылезает из канализации, идёт на помойку. Может быть, вам обратиться в полицию, чтобы его убрали?

– Он никому не мешает. Безобидный, немного не в себе.

– Давно он здесь поселился?

– Не могу сказать. А почему вас это заинтересовало? Вы подозреваете, что он имеет какое-то отношение к призракам в нашем доме? Боже, Олег, этот старичок еле ходит, – улыбнулась Екатерина. – Вы бы видели его, сгорбленный, с трудом ноги переставляет. Мы с Сергеем пытались помочь ему, но он наотрез отказался. Он немного не в себе.

– Екатерина Павловна, может быть, мне переехать от вас? Призраки больше не появляются, а я стал так поздно приходить из-за этих проклятых съёмок.

– Ну что вы, Олег, меня это не стесняет. Только, если можно, – замялась Екатерина. – Я слышала, вы снимаетесь вместе с Игорем Мельгуновым…

– Да. Не могу сказать, что мы партнёры, но встречаемся иногда.

– Вы не могли бы взять у него автограф для меня. Пожалуйста.

Я опустил голову, чтобы Екатерина не заметила гримасу отвращения. Брать автограф у этого говнюка очень сильно не хотелось. Особенно после того, как я так напугал его во время съёмки.

– Хорошо, я обязательно возьму.

Екатерина улыбнулась, шустро выбежала из кухни и вернулась с роскошной портретной фотографией Мельгунова в очень молодом возрасте. Если бы она только знала, как он сильно отличается от этого снимка!

– Если можно – пусть он распишется. И я хотела ему передать… пару строчек. В благодарность за его талант, работу.

– Обязательно передам.

Рассказывать о том, какой Игорь Евгеньевич «в деле» я не собирался. Я вообще не сплетник. Когда я вышел через полчаса из дома, то увидел старика, ковылявшего по мостовой. Нагнал его и предложил:

– Дедуля, помощь нужна. Денег?

Он бросил на меня быстрый взгляд и пробурчал глухо:

– Нет.

Я остановил его, взяв за рукав плаща, вытащил пару купюр и протянул ему:

– На, купишь себе что-нибудь.

Он как-то слишком резво выдернул руку и заковылял к помойке. Я внимательно понаблюдал за ним. Показалось, что его хромота выглядит слишком театральной, да и сгорбленность – тоже. Я обогнал его, попытался заглянуть в лицо, но он лишь глубже надвинул дряхлую шляпу и, обойдя меня, продолжил свой путь.