Сны в ожидании зла (СИ)

— Она здесь, — голос был глухой, невнятный.

Она не видела говорящего, но подумала, что он невысокого роста, крепкий и напряжённый словно пружина. И ещё Вероника подумала, что у него какие-то серьёзные проблемы с дикцией. Он говорил так, будто язык и зубы ему мешали. Она уловила сильное раздражение в голосе второго человека.

— Нет, вряд ли. Она не проходила здесь. Ты что не видишь, что нет никаких следов. Посмотри. Мы прошли, и на покрытом пылью полу остались следы.

— Точно, кроме наших следов нет ничего, — согласился первый и прибавил, — значит, она повернула раньше.

— Где? — усмехнулся второй.

— Около той красной двери с навороченной позерской ручкой, там, в начале коридора. Больше тут дверей нет.

— А ты у меня, однако, наблюдательный, — смеялся тот, кто был, видимо главным, — нет, в эту чертову дверь лезь сам. Это без меня. Это для таких как ты.

Звуки голосов и шагов начали удаляться. Девушка облегченно вздохнула. Осторожно попыталась открыть окно. Рама бесшумно и быстро открылась. Не дыша, Вероника осторожно встала на подоконник, посмотрела вниз. Картинка расплылась, сфокусировалась, исчезла, словно втянутая в черную дыру. Вероника тряхнула головой, отгоняя тошноту и рвотные позывы. Посмотрела ещё раз. Внизу не было ничего. Совсем. Ничего. Не удержавшись, она соскользнула с подоконника. Долгое падение, тихое и бесконечное парение в ледяном воздухе, всё быстрее и быстрее. Резкий удар. Всё рассыпается на тысячи осколков. Голова начала раскалываться от боли.

Вероника вздрогнула и открыла глаза, не просыпаясь, осознала, что всё случившееся только странный сон. Голова гудела, хотелось пить. Пошатываясь в полусне, она потащилась на кухню. Включив свет, посмотрела на часы: полвторого. «Опять, то же самое время. И кому это так не спиться? Ну, если тебе не спиться, то мне-то как раз спиться и очень даже хорошо. Так что, давай-ка так, я спать, а ты занимайся этой своей ерундой, сколько влезет, только желательно без моего присутствия и уж тем более, без моего участия, — обращаясь к предполагаемому возмутителю спокойствия её сновидения, она продолжала ворчать. — Когда я до тебя доберусь, а я это сделаю, можешь не сомневаться, то мало тебе не покажется. Это я тебе обещаю. Не важно, что я испытывала к тебе раньше, и что я чувствую к тебе сейчас».

Вероника обожала сны, раньше она любила спать долго-долго, наслаждаясь самыми разными сновидениями, но вот что-то последнее время со снами творилось неладное. Конечно, проблема со снами появилась не вчера. Но, вполне хватало того, что последние лет десять эти хаотичные сны, иногда пугающие, иногда нет, но всегда полные эмоций и образов снились в определенное время. Может быть, и правы те, кто считает, что самое темное время суток перед рассветом. Но это всего лишь сумерки. Сумерки нейтральны. Они серое время суток. А два — три часа ночи — это темное время суток, даже в белые ночи. Забавно, когда мир предстает в отражениях сил света и тьмы. Многие живут так, многие верят в это. Он верил. Она нет. Только уж слишком часто происходили события, которые невозможно было объяснить. Всё чаще случалось так, что незримая ткань матрицы событий сплеталась невидимой рукой Силы. Силы, не имеющей цвета. И сны отражали эти невидимые в обычном мире изменения. Она снова и снова оказывалась у странной двери в ветхом доме. Иногда, как сегодня, это быликошмары, или она просто видела себя рядом с этим домом. А порой в сны врывались совершенно необъяснимые образы. И тогда ей казалось, что она видела чужие сны. Когда в своих снах она видела Макса, то просыпалась от ощущения его присутствия и сильнейшего желания его увидеть. Это были темные тревожные сны, а Макс так часто говорил ей: «Оставайся светлой!» Она всё чаще и чаще вспоминала эту фразу. «Оставайся светлой. Легко было тебе говорить. С такими сновидениями останешься, как же. Если это твоих рук дело, то не сомневайся, я до тебя доберусь. Возможно, я останусь светлой, а может, стану темной, но скорее всего в тот момент я предпочту быть серой. Не знаю, что сделаю, но сделаю. Будь уверен», — обратилась Вероника к Максу, смотря в темное окно кухни. Она выпила воды и отправилась спать. Она спала почти без сновидений. Лишь ближе к утру она снова видела пустыню с мягким белым песком, весело поющим песни ветра, пустыни и вечности.

Утро началось вполне типично. Будильник. Попытка поспать ещё пять минут, переведя будильник, чтобы не проспать. Душ. Затем долгий завтрак с чтением газеты и просмотром телевизора, и вперед — к трудовым развлечениям. После двух чашек кофе, чудесного прогноза погоды, представленного каким-то забавным мужичком на канале «Сто», Вероника почувствовала себя полностью проснувшейся. Оставалось лишь закончить с выбором одежды и более-менее привести в порядок содержимое сумки и всё, можно будет отправляться на работу. Большое зеркало явило ей отражение женщины лет тридцати с правильными чертами лица, темно-карими глазами миндалевидной формы и темными слегка вьющимися волосами. Вероника была несколько склонна к полноте, но благодаря страданиям в спортзале она обладала вполне приличной фигурой. И, по мнению окружающих её мужчин, да и женщин тоже, она была обладательницей шикарной задницы, что затмевало небольшие недостатки фигуры. Долгие размышления на тему «что бы надеть» привели к простому выбору: джинсы и рубашка, благо её руководство не сильно напрягалось на тему, что следовало носить на работе сотрудникам. А джинсы, как известно, самая что ни на есть удобная одежда. Тратить время на макияж Вероника не стала. Обладательница редкого сочетания очень светлой кожи, темных вьющихся волос, карих глаз и темных ресниц и бровей, она и так была яркой. Так что излишне портить красоту косметикой не решалась. Убедившись, что она выглядит привлекательно и одновременно строго, повинуясь привычке, собрала длинные волосы в хвост. Её подружки всё время говорили ей, что хвост это совсем не стильно, что это как-то по-бабски, но Веронике так было удобно. Иногда вместо хвоста она собирала волосы в некое подобие причёски, пользуясь для этого длинными японскими шпильками. И уже совсем редко ходила с распущенными волосами, хотя это ей шло. Ловко распихав в небольшой, но очень удобной, сумке всё по нужным отделениям, прихватив телефон, папку с бумагами и ключи, Вероника покинула квартиру.

Настроение этим утром, несмотря на странные неприятные сны, было великолепным. День обещал быть интересным, и что-то подсказывало Веронике, что и закончится он необычно. Немного подпортило настроение то, что автобус почему-то не пришёл, а поезда в метро шли с каким-то ненормально большим для утра перерывами, но это были мелочи, и к середине дня Вероника уже забыла о них.

Жизнь Вероники Евгеньевны Фадеевой вполне можно было разделить на несколько трудно складываемых вместе частей, хотя, при желании и умении всё было вполне возможно. А Вероника Евгеньевна обладала тем и другим. День был отдан работе в медицинской академии, консультированию клиентов, научной работе, вечер заполнялся различными личными делами, и третья часть наиболее интересная и насыщенная из всех — это ночная жизнь в сновидениях. За последнее время в её жизни мало что изменялось, и поэтому наступающий апрельский день обещал быть типичным. Уединенная жизнь философствующей женщины тридцати лет не располагает к бурным развлечениям. Но, жизнь не всегда выполняет свои обещания.

Утренние чудеса плавно перетекли в более причудливые формы жизни. Для начала, откуда-то из глубины сознания возникли воспоминания. Макс. Странный мужчина из прошлого. Она увлеклась воспоминаниями. Совершенно неожиданно вспомнились какие-то встречи, беседы. Он сам. Она снова слышала его голос. Такой манящий, зовущий. Может быть, Макс не было бы таким уж привлекательным, если бы не его голос. Да, он был высок, достаточно крепок, вполне симпатичен. Черты лица были правильными, но не очень пропорциональными. Широкий лоб и большие глаза холодного серого цвета. Правда, Вероника порой сомневалась, и думала, что вот глаза у Макса были или зеленые, или синие. Сейчас было как-то трудно вспомнить, потому что она, удивляясь и одновременно пугаясь, постепенно начинала забывать его лицо. Иногда ей думалось, что если она случайно столкнется с Максом на улице, то вполне может не узнать его. Несмотря на очень приятные черты лица, крепкое и одновременно легкое телосложение, назвать Максима Александровского красавцем было бы очень сложно. Его даже трудно было назвать красивым. Он был бы обычным, таких сотни, есть мужчины намного симпатичнее и лучше. Но вот его голос. У него был очень редкий тембр и неподражаемая зовущая интонация. Особенность голоса была ещё и в лёгком акценте, выдававшем в нём приезжего. Он Звал. Красиво и опасно. Он Звал. Привлекая и отталкивая. И она всегда слышала этот Зов. Иногда в реальности, иногда в странных снах. Макс — это лишь отголосок прошлого. Когда это было? Иногда Веронике казалось, что это было в другой какой-то параллельной жизни, не в этой. Но, странным образом, эта иная жизнь, как призрак всегда находила её. Даже если она умело, по-сталкерски, путала следы, уходя от преследования.