Терминатор. Часть 1 (СИ)

— Алешка — произнес он, тихо сам себе и опустил пьяную, кружащуюся от перепоя голову на стол — Где же ты, Алешка? Я виноват перед тобой. Мой приказ погубил тебя, Алешка. И эта сука, Лескова. Эта тварь и блядь бункерная. Она погубила даже своего радиста Гарика Резвого. Сука, сука и блядь. Надо было всадить ей обойму моего ТТ в брюхо.

Произнес Кравцов и уснул, так лежа на своем столе, когда открылась дверь. И первой вошел охранник с макаровым в кобуре. И следом вошла радист и связист ракетного бункера Кудрявцева Тамара. Она принесла поесть арестованному в очередной раз уже за драку майору Кравцову.

Она осторожно поставила поближе к стене металлический разнос с хлебом и сваренном на огне в столовой бункера поварами из гражданских с мясных консервов похлебку. Чтобы Виктор сослепу и пьяным, спящим, не спихнул это на пол.

Она погладила его по коротко стриженной черноволосой голове майора драчуна и дебошира. Кудрявцевой майор нравился, но буйный его взрывной характе пугал радистку и связистку Кудрявцеву Тамару поближе сойтись с майором. К тому же майор не особо берег себя. Он лез часто под самый нос роботов Скайнет. И неизвестно, сколько бы протянул он, но пока смерть обходила майора. Но вот его мальчишки гибли вокруг него. А он как заговоренный уходил от плена и смерти. За что винил постоянно себя. И очередная потеря выбила майора Виктора Кравцова совсем из здравого состояния. Он был реально теперь неуправляем и даже опасен. И полковник Остапенко приказал держать его теперь здесь взаперти. Как сумасшедшего, помешавшегося на мщение Скайнет и всем кругом.

Закрылась снова железная дверь арестанта и его бетонного бункерного бокса. Кравцов спал. Он отключился. Отключился с перепоя. Он воткнулся лицом в рукав военной офицерской зеленки и сопел во сне, что-то мыча себе под нос. Во сне ему приснился его Алешка. Он видел его живым и здоровым. И Алешка ему говорил, что он у Скайнет в плену. Что он скоро вернется и что закончится война и наступит мир.

Он, Виктор видел его в ореоле какого-то яркого света. В разрядах каких-то электрических молний вылетающих из этого яркого света и охватывающих яркое шарообразное это световое гудящее на разных звуковых интонациях свечение. Он видел его среди вращающихся и крутящихся каких-то больших колец, какого-то механизма. И он там был не один. Там был еще кто-то, за его спиной. Он увидел какую-то молодую красивую черноглазую женщину. С красивыми такими же длинными, словно живыми вьющимися, словно черные змеи по ее голым плечам волосами. И та женщина прижимала его Егорова Алексея к себе как родная его мать, и он его Алешка исчезал в том ярком, искрящемся длинными лучами свете, среди тех вращающихся колец некого незнакомого Кравцову устройста.

— ТERRA-MEGA — он услышал в своей голове. Будто кто-то шепнул ему на ухо, стоя рядом.

Он слышит гулкий шум, который нарастает до свиста и оглушает и все словно взрывается. Взрывается все пространство и превращается в яркую посередине точку света. И та точка растворяется бесследно в пространстве.

И исчезает яркий свет, и только вращаются те в бешеном ритме и скорости кольца одно в одном. И там не было уже никого. Совершенно никого. Только внутренние в больших кольцах, кольца вращаясь, падают одно внутри другого на какую-то высокую стоящую, словно в металлическом котловане как высокий подиум круглую с выступающими ровными краями платформу. С идущими к ней с края котлована для перехода, с трех сторон на платформу мостами.

— Алешка! — кричит Виктор Кравцов — Вернись, Алешка! Не уходи! Алешка!

9 мая 2032 года.

Восточная Сибирь.

Манское нагорье.

В пятидесяти километрах от базы Скайнет.

13:21 дня.

Егоров Дмитрий открыл в доме погреб. Он пользовался им всю зиму как многие в деревне. Этот погреб спасал семью Егорова Дмитрия всю лютую ядерную зиму. Там хранились в замороженном виде продукты. Все что можно было спрятать туда на время холодов. Погреб был в доме естественным ледником. И семья Егорова Дмитрия пользовалась тем, что там хранилось.

Там была картошка и прочие продукты. То, что кормило Дмитрия, и его Антонину и двух сыновей Ивана и Алексея. То, что было там из своих припасов свое, при всей экономии за первые же года, там почти ничего не осталось. И если бы не военные, которые привозили продукты в две выжившие лесные деревни. Чудом уцелевшие от голода и холода в этом лесу в верховьях Маны… То… Они были бы последним живым, что еще осталось здесь из всего живого в пятидесяти километрах от бывшего города Красноярска, где теперь стояла крепость Скайнет.

Странно, но Скайнет уже не итересовался ими. Ему хватало и того материала, что он доставал и привозил из-за океана и то, что было рядом под рукой. Так, что все, что было на порядочном многокилометровом отдалении от самой базы S9A80GB18 «TANTURIOS», было практически не под наблюдением разведчиков Скайнет. И те посещали изредка те районы. Так, просто, пролетая туда и обратно над деревнями, даже не особо обращая на них внимание.

А военным выжившие селяне были важны. Они были поставщиками живой силы в ряды бойцов сопротивления. И время от времени военные приезжали в деревни. Делали наборы подходящих под ружье совсем еще молодых подростков, не дожидаясь их полного взросления. Время требовало жертв и усилий. И две эти деревни так и остались поставщиками живой силы. Так как даже за последние годы зимы в этих двух деревнях родилось несколько детей. И военные уже присматривали себе в скором будущем новое пополнение. И поставляли из своих бункерных продуктовых складов продовольствие. Чаще всего это были консервы, такой же хлеб в разном виде. Лучше всего ценились сухари. Они хорошо хранились и не плесневели и их держали в самом доме и почти всегда на столе. И вот картошка. Своя, уже у всех давным-давно закончилась. А вот, привезенная, словно чувствуя весну и наступившее лето, и время посадки, в сыром и промерзшем погребе смогла сама себя согреть и оттаять, дав первые ростки. И Егоров Дмитрий, спустившись с горящей свечкой, увидел это чудо новой жизни.

— Вера! — он произнес оттуда громко, из погреба своей молодой теперь уже сожительнице — Смотри Вера, она дала ростки! Картошка проросла!

Вера, отойдя от печи, где готовилась из пшена и лесных растений похлебка, заглянула стоя в тот погреб.

Дмитрий готовил еду и поставил учиться и присматривать за чугунком с варевом Веру. Вера с невероятной охотой взялась за работу. Ей все было интересно. Как и готовить. Все было ново и интересно для робота ТОК715. Он вливался в сельскую жизнь. И уже освоился в доме Егорова Дмитрия. Он познакомился с боровом Борькой в покосившейся сараюшке рядом с домом. И стал даже уже без досмотра Дмитрия, ухаживать за хряком и кормить его.

Боров Борька сначала шарахнулся от пришедшей первый раз посмотреть на него незнакомой гостьи. Он почувствовал, что та не человек. А вот Дмитрий этого даже не понял. Но потом привык к человекоподобной удивительно подвижной и живой машине по-имени Вера. И с охотой с ней общался, весело похрюкивая, когда Вера приносила ему в ведре еду.

А Вера, уже обжившись в доме Егорова Дмитрия, сама и без его присмотра, ходила в сам лес и собирала съедобные коренья, растения и траву. Вера топила за Дмитрия во дворе баню. Дмитрий показал, как это делать и она быстро всему научилась. И Дмитрий был доволен своей сожительницей, плюя уже на косые взгляды односельчан, многие из которых невзлюбили Веру. Просто она была здесь у них в деревне лишней и попрежнему чужой.

— Дядя Дима — она позвала его, не понимая про что он, подойдя к краю открытого в полу дома погреба — Что там проросло?

— Картошка проросла, Вера! — он снова произнес, громко из глубины сырого холодного погреба — Картошку можно садить, Вера! Сейчас будем ее набирать и вытаскивать наверх! Посмотри в сенцах ведра!

Робот гибрид ТОК715 уже знал, что такое ведра. Он знал уже, что такое тарелки и ложки. Он уже все познал, что надо было ему знать, чтобы приспособиться для деревенской жизни. Машина чувствовала себя в доме Егорова Дмитрия как дома. Она убиралась по дому как настоящая живая женщина. Без предупреждения делая все, лишь прислушиваясь к советам Дмитрия. И тот не мог просто нарадоваться своей молодой совсем еще юной лет семнадцати красивой сожительнице. Он уже стал забывать прошлую свою трагичную жизнь. И начал сам вливаться в новую, невзирая на соседей и их недружелюбные в его сторону взгляды.