Спасибо моей новенькой фритюрнице за чудесный ужин (СИ)

— Э… простите, сэр, больше не повторится.

— Вольно, — сказал светлый Эйтану. — Врагов рядом нет, все хорошо.

— Точно? — с сомнением спросил Эйтан.

— Тебе что, недавно остаток мозга вышибло, а мы и не заметили? — разозлился я. Почему Эйтан ведет себя, как дебил, ведь раньше был на человека похож?

В глазах светлого офицера снова заполыхало пламя, а Эйтан сжал нож. О, боги. Кажется, мне грозила серьезная опасность покинуть этот ресторанчик в виде жаркого.

— Вы тоже это видите? При вас он был другим? — спросил меня светлый.

— Ну, да, обычным, — я сделал над собой чудовищное усилие и признал: — На меня похож был.

— Твари, — прошептал светлый. — Вот же твари.

— Кто? — осторожно спросил я, косясь на Эйтана. Тот внушал мне серьезные опасения.

— Маги разума. Полагают, что могут безнаказанно зачаровывать наших солдат. Еще и считают, наверняка, что благое дело творят, твари, — светлый быстро записал что-то в свой блокнот. — Дома разница в поведении была практически незаметна.

Я отрешенно наблюдал, как светлый успокаивает Эйтана (как взбесившегося жеребца), и представлял себя на их месте. Ну, будто бы хаоситов у нас не пяток на город, а много, целый Орден. Как было двести лет назад. И что какие-то неизвестные твари зачаровывают наших солдат — судя по всему, на абсолютное подчинение. Да уж, бесит. Хотя двести лет назад я бы сам был солдатом — с моим-то происхождением; и никакого выбора, никого бы не волновало, что я, например, инженером хочу стать. Да, хорошо, что я не в то время родился.

— Так что же мне с Ясси делать? — спросил я, когда они успокоились. — И с его погибшей фритюрницей.

— Извинитесь, — усмехнулся светлый. — Это просто. Извинитесь и подробно объясните причины вашей ошибки.

— И это поможет? — переспросил я, потрясенный простотой решения.

— Конечно. Я бы вообще посоветовал вам больше говорить. Не отделываться приказами и вопросами, как вы наверняка привыкли с темными, а именно говорить. Таким, как мы, обязательно надо общаться с себе подобными. Окружение, состоящее из одних эмпатов, рано или поздно приводит к деградации. Пока вас спасали школа и колледж, толкая к развитию, но что будет дальше?

— Какая деградация? — тупо переспросил я.

Светлый ухмыльнулся, покачав головой:

— У темных так давно не появлялось хаоситов, что они рискуют потерять первые поколения. Деградация, юноша, столь свойственная нашей натуре, проявляется, в первую очередь, нарушением социальной функции. Словарный запас ограничивается профессиональным языком и набором приказов для бытового общения. Потом начинаются проблемы с контролем Силы, останавливается магическое развитие. А потом наша Стихия поглощает нас.

— Вы говорите про свою натуру, — вспыхнул я, делая ударение на слове “свою”. — Откуда вам знать про нашу! Я хаосит!

— Когда-то Хаос называли темной стороной Пламени, — усмехнулся он. — Когда Хаос еще не погас в нашем мире, и вас было много. Пепел, — он указал ладонью на меня, а потом на себя, — и Пламя.

Мне бы хотелось закричать ему, что каждое его слово — ложь, но Хаос болезненно ворочался и рвался из моей груди, подтверждая, что хотя бы часть сказанного — правда.

— Что же мне делать? — выдавил я, изо всех сил пытаясь справиться с собственной взбесившейся стихией.

— С вашим Ясси?

— Да, с Ясси! — я с жадностью уцепился за знакомую проблему.

— Берите ручку и записывайте. Как на лекции, — он снова принялся листать свой блокнот. — Мы легко забываем то, что слишком противоречит нашей натуре.

Я быстро достал “Памятку хаоситу”, открыл чистую страницу и написал заголовок: “Маги жизни”. Потом попросил светлого продиктовать мне ту фразу про восприятие магами жизни мира. Записал “Извиниться!!!” и “Говорить!!” и подчеркнул два раза.

— Маги жизни не способны понять не-эмпата. Поэтому им надо все время говорить о своем к ним отношении, — светлый читал из своего блокнота. — Маг жизни может зачахнуть, если почувствует, что его никто не любит. Говорите ему, что восхищаетесь, цените, любите и уважаете при любой возможности. Не кричите на него, этим вы пугаете и убеждаете его в своей ненависти. И, тем более, не бейте…

— Но как же не кричать, когда только так его можно заставить есть? — простонал я.

— Попробуйте уговорами, — он пожал плечами. — Я никогда не общался с магами жизни близко, но на обычных, потерявших волю к жизни эмпатов действует кормление с ложечки и уговоры.

Я представил себе конкретно этого светлого — с его ледяной рожей и неугасимыми бликами Пламени в глазах — и даже пожалел того незнакомого, потерявшего волю к жизни эмпата, которого ему довелось когда-то “ласково уговаривать”.

— Маг жизни успокаивается и проникается расположением от негрубых прикосновений, — продолжил читать светлый. — Касайтесь его как можно чаще, но избегайте агрессии, — он оторвался от записей и посмотрел на меня с явственным сомнением.

— Ну, а что! — набычился я. Кажется меня заподозрили в неспособности к ласковым прикосновениям?!

— Подарите ему живой цветок или живую собачку, если хотите завоевать расположение. После этого обязательно спросите, какой подарок он хочет в следующий раз; и что любит. Прислушивайтесь к тому, что он говорит и старайтесь извлечь из этого конструктивное зерно. Если не получается, то ограничивайтесь формальным выражением интереса и поддержки.

Ха, вот последнее у меня прекрасно, по-моему, получалось! Я взбодрился — выходит, все не так безнадежно, хоть что-то я делал правильно.

— Ну вот, как видите, ничего сложного, — он захлопнул блокнот и криво усмехнулся. — Просто ежедневное насилие над своей натурой. Наверное, сойдет за упражнение духа против деградации.

— Спасибо, сэр! — с чувством сказал я, составляя список действий на первое время. Получалась настоящая, понятная инструкция, найди я такую раньше — прослезился бы от умиления.

— Чуть не забыл, — светлый отставил бокал и воздел палец кверху, привлекая мое внимание.

Я преданно (ну, а как же! Спаситель. Драгоценный источник знаний среди бесплодной пустыни) уставился на него.

— Не насилуйте. Никогда. И не принуждайте к сексу.

Кровь бросилась мне в лицо:

— За… За кого вы меня держите?! Я никогда против согласия!..

— Эйтан, прочитай уложение о сексуальном принуждении, — приказал светлый.

Боги, и этот человек придирался ко мне насчет языка. Секс! Да у нас таких слов и в борделе не услышишь. Не то, чтобы я когда-нибудь был в борделе… Короче, я готов был сгореть от смущения на месте, никакого Пламени не надо. Меж тем Эйтан вскочил и как по писанному отбарабанил:

— Если гражданский сопротивляется, то дальнейшие действия будут принуждением и насилием. Если гражданский говорит “нет”, но не сопротивляется и даже хихикает, то он боится сопротивляться и дальнейшие действия будут принуждением и насилием. Если гражданский не сопротивляется и ничего не говорит, то он вас боится. В этом случае молчание следует принимать за отказ. Если гражданский выражает согласие, но при этом не демонстрирует признаки возбуждения, то согласие было вынуждено страхом, и дальнейшие действия будут принуждением и насилием. Признаками возбуждения у мужчины считается эрекция, у женщины увлажнение гениталий, косвенными признаками…

— Давайте пропустим эту часть, — нервно хихикнул я.

Но Эйтана было не остановить, и он перечислил все эти долбаные признаки. А напоследок заключил:

— Сексом по согласию считается только тот, где партнер выразил явное согласие словами, проявил инициативу и продемонстрировал признаки возбуждения.

— Боги, представляю, как вашим надо вывернуться, чтобы соблазнить Пламенного, — пробормотал я, все еще не зная, куда себя девать от стыда.

— А они обычно не соблазняют, — засмеялся светлый, — слишком нас боятся. Это темные готовы по первому знаку в постель прыгнуть.

Теперь мне стало неловко за безнравственное поведение соплеменников. А потом вдруг как ударило пониманием: