Властители Шема. Канун Единства

Но — арбалет…

Лайне мечтательно вздохнула.

Отцовский арбалет действительно был хорош. Тот, что висел не на стене охотничьей залы, а лежал в оружейной комнате, на особой полке, лишь для него предназначенной.

Темный и гладкий, из полированного дерева, с уголками и скобами из темной чуть шероховатой бронзы.

Он не был особо наряден или изукрашен драгоценностями, как более позднее отцовское оружие, зато обладал целым рядом преимуществ. Во-первых, был он достаточно легок, и па вес, и в обращении — Лайне это проверила еще весной, хотя и схлопотала тогда седмицу без верховых прогулок, когда застукали ее в оружейной.

Хорошо хоть, не поняли, на что она покушалась, решили, что ее привлекли усыпанные драгоценными каменьями кинжалы. А то бы Конни, нагло считающий все отцовское оружие своей личной собственностью, наверняка бы к себе утащил и этот прекрасный арбалет. Словно ему других развлечений мало!

Второе преимущество заключалось в размерах — арбалет был удивительно невелик, его можно было легко спрятать под безрукавкой. Действительно — почти игрушка. Но игрушка очень даже серьезная и смертоносная — не случайно же командир Черных Драконов Паллантид расхваливал эту штуку за поразительную точность стрельбы.

Третье же преимущество заключалось в том, что этот арбалет был обещан именно ей. И только ей. И не надо будет больше клянчить у брата, или просить у снисходительных гвардейцев — это оружие будет ее, личное. И никто не посмеет его у нее отобрать, как отобрали прошлой зимой кинжал, стащенный ею у раззявы-пажа прямо из-за пояса. Кинжал был так себе, плохо центрован и заточен отвратительно, но все равно было немного обидно! Хотя и не слишком сильно.

Но арбалет — совсем другое дело.

Он стоил любых мучений.

И он будет ее — надо только продержаться до первого дня второй осенней луны. Не так уж и долго. Если подумать.

В дверь постучали. Толстая рабыня, которую Ингрис оставила с Лайне, бросилась открывать. Слегка повернув голову девочка, глянула — кто там пришел? Не то, чтобы ей действительно было интересно, просто какое-никакое, но развлечение.

Развлечение вышло так себе — явился молодой противный шемит, который весь вечер вчера увивался вокруг старшей сестрицы. Вслед за ним двое слуг заволокли в комнату поднос со сластями и увесистый сундучок явно с чем-то более ценным, чем засахаренные фрукты и вываренные в меду орехи. Потом слуги вышли, а странный посетитель остался. Сел, небрежно развалясь и начал о чем-то расспрашивать рабыню.

Понятненько.

Лайне потеряла интерес к происходящему в комнате, снова уставилась в окно. Правда, ускакавших всадников больше не было видно за домами. Но там, дальше, минуя городскую стену, дорога уходила в поля и хорошо просматривалась. Хотя таким аллюром они до городских ворот полдня добираться будут…

Глядя поверх пухлого плеча раскрасневшейся рабыни на сидящего в окошке ребенка, Селиг с трудом удержался, чтобы не поморщиться.

Если уж не везет — так не везет. И за что только владычица Иштар прогневалась на него. Разве не приносил он ей обильные жертвы и не умащивал алтари дорогим вином и маслом. Вроде бы сестры, и совсем небольшая разница в возрасте, а вот поди ж ты!..

Одна — почти девушка, уже все о себе отлично понимающая. Тут тебе и кокетливые улыбочки, и намекающее дрожание пушистых ресниц, и множество других еле заметных, но очень важных в этом деле мелочей.

Вторая же — сущий ребенок.

Сидит себе на подоконнике, ноги задрав чуть ли не до головы, в позе — ни малейшего кокетства или попыток очаровать случайного зрителя. Да и вообще — некрасивая поза! Ноги вывернуты, спина ссутулена, юбка дорогого шитья вся помята и словно изжевана, из-под нее торчат грязные пятки и тощие исцарапанные лодыжки чуть ли не до колен. А она и ухом не ведет — словно ей совершенно плевать, как она выглядит со стороны. Ни одна настоящая женщина не позволит себе так сидеть в присутствии мужчины!

Да вот только в том-то и дело, что не женщина это.

Пока еще не женщина.

А детям — им действительно наплевать на свой внешний вид, они вообще нагишом ходить могут — и ничего! Если, конечно, не вмешаются взрослые. Умные взрослые. И Селиг с сожалением покосился на вконец смущенную рабыню. Эта явно была глупа и нерасторопна, хотя и соблазнительна. В другое время он с удовольствием продемонстрировал бы ей свою мужскую стать. Но не сейчас. Ведь у него важное дело.

Было…

Селиг с трудом удержался от того, чтобы не топнуть ногой. Он так серьезно готовился, так долго выбирал наиболее завлекательные побрякушки и изысканные сладости, так тщательно доводил до полного совершенства перед зеркалом свой наряд, что умудрился опоздать. Кто же мог предположить, что старый негодяй вдруг ни с того ни с сего проявит невиданную резвость, а эта маленькая кокетливая вертихвостка умотает с ним и полудюжиной стражников, оставив вместо себя ребенка?!..

Детей Селиг не любил.

Особенно — девочек.

Он просто не знал — что с ними делать, и как-то терялся. С мальчишками еще понятно — дать пинка или отвесить хорошую затрещину, чтоб под ногами не путался. Но так грубо обращаться с девочкой, которая, вполне возможно, в скором времени превратится в прекрасную женщину, Селиг просто не мог себя заставить. С женщинами тоже все было просто — их следовало любить, баловать и радовать подарками. Но кто знает, чем можно порадовать такого вот ребенка, которому интересно лишь глазеть в окно?

Впрочем — все дети любят игрушки…

Селиг хищно улыбнулся и хлопнул в ладоши.

Рабыня встрепенулась.

— Позови сюда свою маленькую госпожу.

Пока толстуха пыталась помочь дочери Конана спрыгнуть на пол, Селиг напряженно пытался вспомнить, как же звали юную аквилонку. Ламиния? Аларния? Вчера ему называли ее имя, но царь предпочел не утруждать свою память, сразу поняв, что Атенаис окажется не только куда более приятным вариантом. Однако на пиру при зыбком свете факелов и после десятка осушенных кубков вина он толком и не разглядел, младшую наследницу аквилонского двора.

Короче, как бы там ее ни звали, но теперь она стояла перед владыкой Шушана. Стояла безвольной куклой, сохраняя на лице отрешенно-скучающее выражение.

И Селиг внезапно осенило, что он только что случайно узнал самый важный и тщательно охраняемый секрет королевского двора Тарантии — младшая и любимая дочь короля Конана была, похоже, просто умственно недоразвитой.

Теперь становилось понятным, почему они с сестрой такие разные, и со временем эта разница будет только усиливаться — ведь старшая росла и развивалась нормально, а эта так на всю жизнь и останется тупым безвольным существом. А значит: все важные решения за нее всегда будут принимать окружающие.

Например — супруг…

Сильный, молодой, заботливый и любящий муж.

В конце концов, это безмозглое и совсем еще пока детское тело когда-нибудь станет телом вполне женским. А уж сделать эту куклу счастливой и довольной опытный муж сумеет.

Итак — что мы тут имеем? Вернее — можем иметь… Сильный, умный, заботливый муж при послушной и довольной кукле. Муж, которому будет безмерно признателен любящий и постепенно отходящий от дел своей огромной империи старик-отец…

Селиг смотрел на туповатую девчонку уже совсем другими глазами. Да — не слишком привлекательная. Да — совсем еще ребенок. Но в этом ребенке скрывались невероятные возможности для того, кто сумеет приложить немного усилий. В конце концов, сладости любят не только маленькие женщины, в этом смысле дети от них нисколько не отличаются. А еще дети любят игрушки…

— Смотри, что у меня есть! — заговорщицким тоном сказал Селиг равнодушно сидящей на скамейке девочке и вывалил перед ней прямо на ковер содержимое ларца.