Тонгор. Царство теней

Марданакс зашатался сильнее и, перевалившись через поручни корабля, упал вниз на ступени. Его тело покатилось по ступеням до самого низа лестницы. Когда тело замерло, огромный меч по-прежнему устрашающе торчал из него. Но жизненная сила колдуна была сверхъестественно велика, и он все еще не был мертв.

Вот он приподнялся на колени и пополз, жадно глотая воздух. Капюшон откинулся назад, обнажив жилистую шею и бритый череп с желтоватого цвета кожей. Она напоминала пергамент, натянутый на обнаженную кость. Но черты лица чародея были все так же неразличимы.

Невообразимым усилием воли он схватился за меч Тонгора и вытащил его из своего тела. Длинный клинок вышел с хлюпающим звуком и тут же выпал из рук колдуна, зазвенев на каменном полу.

Теперь Марданакс скрючился на четвереньках, как умирающий зверь. Кровь его лилась ручьем, пачкая чистый мрамор. Это была отвратительная жидкость - черная и вонючая, как смертоносный яд. Разливаясь по каменному полу, она шипела, дымилась и пузырилась, прожигая полированный камень, словно кислота.

Марданакс завалился на бок. Его худой бритый череп ударился об пол. Но жизнь еще теплилась в его. скорчившемся теле, хотя зеленые глаза уже стали остекленевшими и незрячими. Рука в перчатке тщетно скребла каменный пол, напоминая ползущего паука.

Вдруг по толпе прокатилась волна удивления. Старый князь Маэл в волнении воскликнул:

- О Горм! Вы только посмотрите на это…

На глазах всех скорчившееся в последней агонии полумертвое тело главного колдуна стало меняться… стареть.

Шафрановая кожа сморщилась после того, как по ней прошла волна отвратительной дрожи. Ее покрыла сеть из тысяч морщин. Плоть отвалилась от черепа, оставив лишь голые кости.

Под раскрывшимися одеяниями тщетно сражающееся за жизнь тело начало усыхать.

Колдун стал согнутым и маленьким, похожим на карлика.

В следующий момент над толпой пронесся вздох удивления - тело колдуна превратилось в скелет.

Голый череп, все еще прикрытый шелком капюшона, отделился от шеи и откатился на несколько футов.

Дряхлели и чернели белые кости. На глазах у всех они рассыпались в пыль.

Уничтожающее дыхание Времени коснулось тела Марданакса, и чародей превратился в пыль. Многие столетия его колдовские силы сдерживали Время… теперь же Время победило его!

Сбоку от саркофага лежало залитое кровью мертвое тело Далендуса Вула. А кучка одежды и мертвой пыли - все, что осталось от Марданакса из Заара. Дни предательства и опасностей прошли, остались позади. Интригам врагов и опасным приключениям был положен конец.

На ступенях алтаря Тонгор обнял и поцеловал свою жену. Черноволосая головка Сумии прильнула к его груди. Затем он заключил в отцовские объятия радостно улыбающегося Тарта, потрепал его черные волосы и крепко поцеловал.

С высоты алтаря Иерарх Эодрим прерывающимся голосом возблагодарил богов:

- Боги Земли и Неба, Отец богов и Людей, мы благодарим тебя от всей души за то, что ты спас нас от опасностей и помог избежать ошибки… Мы благодарим тебя за то, что ты покарал предателя и злодея в час их триумфа… Мы благодарим тебя за то, что ты вернул нам нашего царя Тонгора Великого - правителя Запада.

Обняв любимую жену и сына, Тонгор обратился с приветствием к своему народу. И взволнованные жители и воины Патанги отвечали ему словами любви и уважения.

Эпилог

…Месть Города Зла продолжала жить в Черном Колдуне, который ускользнул невредимым, когда дьявольский Заар был разрушен и затоплен грохочущими волнами Таконда Чуна - Неизвестного моря. Стрелой своих колдовских сил он поразил Тонгора и попытался захватить его трон, но зловещие заклятия не помогли ему избежать смерти, и боги вернули Тонгора на землю живых. Мрачная тень Черного друида исчезла во тьме ада. Все люди радовались и приветствовали Тонгора Великого как повелителя Запада, и был он самым великим среди людей.

Так написано во второй главе Пятой Книги

Летописи Лемурии.

КНИГА ТРЕТЬЯ

Часть первая

ШТОРМ СОБИРАЕТСЯ

Глава 1

КОРАБЛЬ БЕЗУМЦЕВ

На закате солнца в бухту Тсаргола медленно вошел корабль. Стоял зорах - третий месяц осени двенадцатого года царствования Тонгора Могучего.

Приближалась ночь. Багровое солнце медленно погружалось в кипящий золотой океан на западе. Черные крылья ночи уже нависли над миром. На восточной стороне небосклона замерцали огоньки первых вечерних звезд. Скоро Илана, госпожа Луна, зальет землю своим холодным серебряным светом, но пока что Эдир, бог-Солнце, еще царственно рассылал последние лучи со своего смертного одра в западном океане.

Тсаргол, город, выстроенный из красного камня, стоял на побережье Южного моря. Высокие башни и мощные стены защищали его от нападения врагов. Богатые дома и величественные храмы говорили о богатстве города, раскинувшегося на берегу залива. В тот вечер его жители наслаждались хорошей погодой и прекрасным закатом, сидя на террасах своих домов или прогуливаясь по широким улицам.

Корабль зашел в залив, никем не замеченный, ибо на его мачтах и носу не горело ни единого фонаря. Величественная трирема прошла за мол, рукотворную каменную гряду, построенную, чтобы смирить врывающиеся в залив могучие волны. И только за молом зоркий стражник на одной из башен заметил приближающийся в сумерках корабль и поднял тревогу.

Зазвенел гонг. Вспыхнули факелы. Стража, схватив горящие фонари, взбежала на стену, чтобы выяснить, какой же дерзкий мореплаватель осмелился войти в порт Тсаргола, не зажигая огней и не подняв флага на мачте.

Огромная трирема медленно пересекала бухту. За ее движениями напряженно следило множество глаз; множество рук крепко сжало древки копий, рукояти мечей и приклады арбалетов. Отары - командиры сотен - отдавали короткие, сухие приказы стоящим наготове посыльным. Герольд, пришпорив кротера - быстроногую и послушную рептилию, - отправился с донесением во дворец Карма Карвуса, правителя города.

Не было ничего удивительного в том, что неожиданное появление всего лишь одного корабля вызвало столь большое волнение. Здесь, на южном побережье, ни один порт, ни одно судно не могло чувствовать себя в полной безопасности из-за пиратов Таракуса. И казалось вполне возможным, что одинокая трирема всего лишь разведчик, за которым в порт ворвется сотня других кораблей с безжалостными, жестокими пиратами, жаждущими поживиться сокровищами богатого Тсаргола.

Вскоре стало ясно, что трирема в гордом одиночестве приплыла в Тсаргол. Более того, по мере ее приближения выяснилось, что и на борту этого судна не все в порядке. На скамьях гребцов было слишком много свободных мест, да и оставшиеся моряки орудовали веслами вразнобой. Поэтому судно двигалось не только медленно, но как-то боком, словно краб. Подчас трирему и вовсе разворачивало, и она замирала, подставив борт набегающим волнам.