Ошейник для Лисицы 2 (СИ)

-Когда озверею – через уздечку. Наверняка сработает...

-Тогда зверей уже, если сроки поджимают! – я осмелел и пырнул лиса в шею задними лапами. Рыжий зверь подо мной огрызнулся.

Лис стал ходить кругами, постоянно внюхиваясь в плащ, лежащий у дерева. Но пока он явно был разумен. Такое поведение уже начинало меня утомлять, хотя чего говорить – покататься просто так на настоящем лисе...

Внезапно лис припал на передние лапы и поднёс нос к земле, тщательно обнюхивая её. Что-то подсказало мне, что превращение уже произошло, и я аккуратно потянул левую сторону нити. Лёгкая боль показала ему куда идти. Развернувшись, лис подошёл к дереву и буквально зарылся мордой в плащ его убежавшего друга.

-Давай, нюхай, нюхай... – Шепнул я, но лис тут же поднял морду и оглянулся, не понимая, откуда идёт звук. С трудом сдержав смешок, я дал ему донюхать тряпку, а потом крикнул во всё горло: “Ищи!”

Собачья команда и остатки какого-то разума в его голове сыграли свою роль. Лис снова дёрнулся, растопырил уши и начал крутиться вокруг собственной оси. Заметив свой собственный хвост, он было побежал за ним, но через три круга ему это занятие прискучило, и он, громко тявкнув, рванул куда-то вглубь леса.

Вцепившись лапами в единственную опорную нитку, я сжал зубы, чтобы не закричать от страха и восторга, охватившего меня за первые секунды бешеной скачки. Лис преодолевал все препятствия, бежал куда-то, снося головой мелкие ветки, ломая лапами грибы и сухие сучки, иногда тявкал, но всегда смотрел чётко перед собой. Скорость его бега меня, как белку, ужасала, но это было невероятно весело! Деревья проносились меня с огромной скоростью, порой казалось, что мы вот-вот врежемся, но лис ловко отпрыгивал со своего пути и огибал дерево по самой короткой дуге, которую мог придумать. Ничто не могло сбить его с назначенной цели, которую он сам выбрал себе где-то в лесу. Я отчаянно хотел верить, что рыжий зверь подо мной идёт по запаху или хотя бы по своим инстинктам. Он продолжал мчаться сквозь лес.

Несколько раз меня чуть не сносило пролетающими над головой ветвями, но я прижимался к пушистой шее лиса, не давая ему сбросить себя. Я чувствовал, что рыжий хищник понимает, что на его шее что-то сидит, и иногда пытался сбросить меня, отряхиваясь или резко останавливаясь, но Ренар всё предусмотрел – его уздечка держала меня “в седле” как нельзя прочно и комфортно. Конечно, иногда лис подпрыгивал или перелетал ручейки, и тогда меня поднимало над его головой. Привстав, я мог спокойно увидеть всё, что творилось между его треугольными чёрными ушами, но сразу же пугался вида надвигающихся деревьев и довольствовался боковыми видами, которые проносились мимо меня. Так глубоко в этот лес я ещё ни разу не заходил, и теперь, не по своей воле, оказался в самой его чаще. Деревья стали появляться чаще, плотнее стояли, и поэтому лису пришлось сбросить скорость и перейти с бега на рысь. Периодически он стал наклоняться и вынюхивать землю под своими лапами – не больше двух трёх секунд. В такие моменты я вцеплялся в уздечку особенно крепко – я боялся, что вывалюсь и окажусь точно перед носом лиса. Не стоило гадать, что бы со мной тогда произошло – лис наверняка проголодался после пробежки...

Но прошло время – и лис, кажется, потерял след. Он вышел к реке по запаху, но как только оказался на берегу, сразу закрутил головой и начал поскуливать. Как подбитая собака. Сделав пару кругов, он попил из речки и улёгся у дерева, о чём-то думая. Я смог удержаться на его шее, хоть это было не просто, когда лис упал на бок, вытянув лапы. Кое-как поправив своё положение, я сообразил, что был дикого голодным. Покидать лиса было нельзя, и я решил остаться на нём до тех пор, пока тот не решит поспать. Вспомнив, что у нас всего сутки, я понял, что он может себе это позволить.

Но лис просто лежал на берегу и ничего не делал, смотря на бегущую мимо него воду. Иногда он принюхивался к воздуху, но потом разочарованно опускал морду. Кажется, он мог сохранять разум, но не на много: другой бы хищник давно разочаровался бы, потеряв след, и ушёл бы по своим делам, а этот настойчиво шёл к своей цели.

И вот наконец, с лёгким рыком, он поднялся на лапы и, взмахнув хвостом, побежал к реке. Мои лапы вцепились в нитку, я постарался стать как можно меньше и забраться повыше на его шею – лис собирался пересекать реку вплавь!

Рыжий с размаху бросился в реку, и меня чуть не смыло с его шеи. Перебирая лапами, он кое-как отошёл от мелководья и погрёб на тот берег как настоящая собака! Высунув морду из воды, он, тяжёло дыша, плыл против течения, и не выдерживал. Раздался жалобный скулёж – лиса сносило вниз по течению, а там не было ни одного места, где можно было нормально сойти на берег. Рыжий поднажал ещё, но ничего не получалось – он плыл больше вдоль реки, точно посередине и против течения. Силы его быстро покидали – я почувствовал, как вода намочила мой хвост и держать его у спины стало невыносимо тяжело. Проклиная лиса, я выбрался из седалища и взобрался на его голу, хватаясь за уши. Ренар был слишком увлечён греблей против течения, и не придал этому значения. Самое обидное – был бы у него нормальный разум – он бы переплыл реку, пользуясь человеческим стилем плавания! Я взялся лапой за его левое ухо и приготовился, как следует дёрнуть его за больное место, но не решался. Сейчас было слишком опасно это делать. Зато лис очень интересно среагировал на потягивание за левое ухо: он начал плыть влево, к берегу! Я подёргал чуть решительнее, и лис, собрав оставшиеся силы, погрёб к берегу. Кое-как он догрёб до берега и вышел на сушу, и, чуть отойдя, приготовился...

Такой дикой тряски я никогда в жизни не испытывал! Чуть не сломал себе лапы, пытаясь удержаться верхом на нём, пока лис отряхивал всю свою шерсть! Постепенно он успокоился и вывалил язык, восстанавливая дыхание. Я же с трудом вскарабкался на его шею, пока тот снова искал след своего друга. Очень хотелось поругаться, но я побоялся того, что лис снова обнаружит меня на своей шее. Не исключено, что он это и так чувствовал, учитывая нитку, проходящую через его пасть, и боль, которую она ему причиняла.

Поймав след, лис снова пошёл на запах, но уже не так резво, как раньше. Плавание его довольно сильно утомило, и бежать, куда-либо ему было откровенно лениво. Лис просто неторопливо шагал на четырёх лапах по лесу, пока я пытался высушить свой хвост. Из-за того что на него постоянно дуло, при ходьбе лиса, он быстро замерзал.

Лис ходил пару часов, но так ничего не нашёл. Пару раз он даже возвращался к берегу реки, принюхивался, но не решался форсировать реку повторно. Зато напился воды и даже мастерски поймал какую-ту рыбешку, подплывшую к нему слишком близко. Он просто ударил по воде лапой, и вытащил целого карася, который ещё трепетал на его когтях. Не думаю, что лис смог бы так же в разумном состоянии – очнётся, надо будет ему рассказать. Но стоило мне об этом подумать, как лис перекусил рыбину и стал её есть. Звуки и запах, исходящий от процесса поедания мяса, меня откровенно пугали.

После ужина лиса, дело пошло к вечеру. Он не продвинулся ни на йоту, и ночевать устроился на берегу реки. Соорудив себе что-то типа лежанки, рыжий хищник умиротворённо потоптался вокруг себя, свернулся клубочком и умиротворённо уснул, позволяя мне, наконец, слезть с себя.

С большим облегчением выбрался из своего седла и слез по его мягкому боку на землю. Чуть размял лапы, затёкшие за долгий поход, и встал перед его мордой, разглядывая исполинскую, для меня, пасть лиса.

Его мирный вид не мог вызвать ничего, кроме умиления. Положив морду на свои лапы, он мирно сопел, иногда дёргая ушами. Поддавшись искушению, я рискнул своей жизнью и потянулся к его носу...

Когда кончики моих пальцев коснулись чёрной кожи на его носу, я сразу отдернул лапу, думая, что хищник проснётся, но лис даже не дёрнулся. Осмелев ещё больше, я сделал маленький шажок навстречу ему и коснулся носа ладонью.

Я не уверен, но по-моему ему было щекотно. Я же своей лапкой, держась за самую большую часть носа, с замиранием сердца смотрел на него. Холодный, влажный лисий нос, мои лапы так и тянулись, чтобы погладить его. Но я не позволял себе много, и трогал его только одной лапой. Потом начал медленно его гладить, ведя ладонь от самой верхней части, до пышущих теплом носопырок.