Империум человечества: Омнибус (ЛП)

— Я рассчитываю на это.

Зелёный метановый туман — удушливый покров из токсичного газа и воздушных, болезнетворных организмов — окутал Грязетину Кислотных топей. Сотня квадратных километров загаженных протоков, гноящихся грибниц и пышные заросли проволочных травы — индустриальная заболоченная рана посреди разрушенных куполов Нижнего Улья, находящаяся восьмьюдесятью метрами ниже Ртутных водопадов и десятью километрами ниже сверкающих пиков Имперского Дома Гельмавр. Фактически, самый близкий контакт с этим Императором забытым местом у нобилитета Пика заключался в ношении браслетов из змеиной кожи, инкрустированных кристальными паучьими глазами — оба вида в изобилии водились в заваленных отходами Кислотных топях.

С возвышенности, где располагалась тюрьма, Натан Крид сквозь сумрак глядел в сторону воняющих нашатырем болот. Покрытая удушливыми серными испарениями, с маленьким, еле живым поселением — Серным Ручьём на самом востоке, Грязетина Кислотных топей была домом для шламовой слизи, миллизавров и кое-чего похуже. Гораздо хуже.

Все от Токсичной трясины до Кабельного перевала слышали о банде клана Каиннов. Даже не надейтесь встретить ”семью” падалюг ублюдочнее по эту сторону Сточной реки. Тайное логово этой банды находилось в глубине Грязетины. Главой банды была матриархальная, одержимая убийствами Мама Каинн. Только клан Каиннов был достаточно сдвинутым, чтобы объявить болота своей территорией. На самом деле, возможно, они вообще единственные мутировали достаточно, чтобы выживать в столь ядовитой среде.

Столь ужасными и печально известными были их преступления, что клан Каиннов стал страшилкой, которой пугают детей, чтобы они лучше себя вели: Если сделаешь так ещё раз, то Мама Каинн придёт за тобой! Падалюги, мутанты и чешуйчатые составляли клан Каиннов, а их верность друг другу и Маме Каинн была непоколебимы. И все они были убийцами. Они убивали, чтобы пожрать, убивали, чтобы поржать и все как один любили свою старую, добрую "мать". Криду не хотелось даже думать над тем, что должна была вытворять Мама Каинн там на болотах, в результате чего появился подобный выводок дегенеративных мутантов.

Жители Серного Ручья были слишком хорошо знакомы с кланом Каиннов. С трудом зарабатывая на жизнь добычей сильных промышленных кислот и углеводородов из болот, продаваемых потом в Верхнеулей, жители небольшого поселения уже давно пришли к соглашению с кланом Каиннов. Поселенцы не лезут в трясину и регулярно платят банде мясом, а падалюги, в свою очередь, скорее всего, оставляют их в покое и охотятся на других несчастных.

Ну и что с того, что время от времени хим-старатель уйдёт из дома и не вернётся, или неразумное дитя навсегда заблудится в загаженных болотах? Удачливый человек мог сколотить состояние в Серном Ручье. Иногда в процессе добычи на болотах натыкались на богатые залежи минералов, и тогда драгоценные минералы можно было бы отфильтровать и рафинировать. Собранного куша было достаточно, чтобы вырваться из Серного Ручья, а может даже и из подулья. Историй о тех, кому это удалось, было достаточно, чтобы бедные и отчаявшиеся рисковали всем, в особенности своими жизнями, испытывая судьбу. Именно жадность и жажда лёгкой наживы удерживали людей в этой зловонной дыре, да, всё именно так — просто и ясно. Кроме того, в Серном Ручье не было проблем с назойливыми и дорого обходящимися стражами или бандами Подулья, пытающимися наложить лапу на нефтепереработку. И, как это уже было много раз, когда до старожилов доходят слухи о новом исчезновении, говорят: В Верхоулье бывает и похуже!

Но гильдейцы видели всё в другом свете. Массовые убийства и вымогательства — очень плохо для бизнеса, конечно если они не совершаются самой Гильдией, в этом случае это — подходящие инструменты повышения рентабельности и поддержки спроса.

Многие пытались достать банду Мамы Каинн, но они все подходили к вопросу не с той стороны. Натан Крид улыбнулся про себя, закурил ещё одну черуту и продолжил ждать.

Мутант скользил вдоль масляного протока, будто бы рождённый для этого. Хотя… И в самом деле рождённый. Жабогадюки плюхались в чёрные омуты, чувствуя его приближение, а болотные змеи бросались куда подальше из расходящейся от него волны зыби. Только врождённый инстинкт подсказывал им избегать рептилоида, дабы не закончить своё существование в виде закуски — и в этом он был прав. Однако на этот раз Тантэн Каинн преследовал другую добычу.

Мутант, высунув из воды только остекленевшие змеиные глаза и макушку серой чешуйчатой головы, плавно двигался по затопленному лабиринту каналов, толкая себя редкими взмахами саламандрового хвоста. Нитрожуки пели в зелёном сумраке, а галловые клещи, едва касаясь поверхности, быстро носились по куску ржавой трубы, покрытому красными пятнышками и торчащему из багрово-синих зарослей папоротника. Над топью хором раздавалось кваканье и странный стрекочущий плач, когда существо проплывало.

Тантэн остановился и медленно моргнул. Вдали за камышом он наблюдал огни Серного Ручья, трепещущие как болотные огоньки над стоячими лужами Грязетины. Мутант злобно зашипел. Именно там проклятый охотник за головами держал его «брата», который попался как крыса в клетку, по крайней мере, так ему сказал старик-торговец. И у него не было причин не верить мужику — какой смысл врать, когда половина твоих кишок лежит на полу прямо перед тобой?

Свет глобосферы, падающий на крышу дома, померк — улей Прайм вступил в ночную фазу цикла. Тантэну было всё равно, ведь Кислотные топи покрыты постоянной тьмой: от всепронизывающего сумрака до абсолютного отсутствия какого-либо света, кроме слабого мерцания хвостиков фосфорных мух.

Гибрид вытолкнул себя на берег протока и на перепончатых лапах почти бесшумно шёл по следу в сторону трущоб. Крупнее человека и с жёсткой шкурой подвида Некромунды, известного как чешуйчатые, Тантэн Каинн, крадущийся в ночи, представлял собой внушительную фигуру, хотя оценить это было некому. Жители Серного Ручья знали, что лучше не покидать относительную безопасность своих жилищ в ночное время суток.

Подойдя ближе к домам, он потянулся правой рукой за топором, притянутым содранными полосками кожи к его гребенчатой спине. Вместо левой руки у него шевелилось бескостное щупальце. Однако это никоим образом не ослабляло мутанта. С помощью одной только этой извивающейся конечности он мог выдавить жизнь из человека.

Зайдя за угол, мутант застыл и практически не дышал, уставившись в конец аллеи. Улица вела к площади, находившейся в самой высокой точке в центре поселения. На одной из её сторон располагалось белое здание городской тюрьмы. Дверь была открыта, Тантэн сквозь туман различал силуэт в длинном плаще, сидящий на стуле у входа. Человек носил широкополую шляпу, скрывавшую лицо. Угол наклона шляпы позволял мутанту предположить, что мужчина спал, положив подбородок на грудь.

Холодная кровь вскипела при мысли о маленьком брате Джанго, томящемся в камере вот уже пять дней. Но Тантэн не позволил гневу пересилить природную хитрость. Его внешность обитателя болот противоречила злобному интеллекту — Тантэн не был безмозглым чумным зомби. Пусть охотник за головами спал на посту и пусть полукровка мог тихо преодолеть разделяющее их расстояние, прямо как землекостеройка, но Каинн не хотел рисковать, хоть как-то предупредив вольного стрелка о своём приближении. В конце концов, он был достаточно хорош, чтобы поймать Джанго-каннибала.

Мутант скрытно двигался между зданиями, пока не подобрался к сторожевому посту охотника сзади. Прислонившись к задней стене тюрьмы, он не мог уловить никаких звуков, доносящихся изнутри: ни от своего брата, ни от его пленителя. Одним плавным движением Тантэн обогнул стену здания и бросил метательный топор в открытый дверной проём. С дробящим треском топор вошёл в спинку кресла. В момент ужасного осознания мутант ясно увидел длинный плащ, накинутый на кресло, складки пол плаща, скрывающие ножки стула и пустые ботинки до колена. Шляпа, балансирующая на верхушки конструкции, завершала иллюзию.