Кровь ведьмы

— Он обещал показать мне город, ведь я впервые у вас. Сегодня я заблудился,— слегка приврала Соня,— и Йоке помог мне добраться до таверны.

— Что же, прогулка — дело хорошее,— согласился Ло Юнь.— Только темнеет у нас быстро, а в темноте разное случается.

— Знаю, старик, но я не из пугливых,— сказала Соня.— Пойду проведаю свою лошадку. Туда и Йоке заглянет.

Придя на конюшню, Соня нашла свою Ману в полном здравии. Лошадь ласково ткнулась ей в плечо теплым влажным носом. Девушка придирчиво оглядела кобылу, та была тщательно вычищена. А ее сбруя висела на крюке на дальней стене стойла. Подстилка из соломы оказалась свежей, а ясли доверху заполнял овес. «Да, тут и впрямь не подмешивают труху в корм»,— усмехнулась Соня.

Дверь открылась, и кто-то вошел на конюшню. Привыкшая к осторожности девушка мгновенно затаилась.

— Темир! Ты здесь? — раздался знакомый голос Йоке.

— Да,— откликнулась Соня.— Иди познакомься с моей красавицей.

Парнишка подошел и протянул руку, чтобы погладить лошадь, но та фыркнула и отступила от него.

— Ух ты, какая гордячка,— удивился лагошец и немного отошел в сторону, разглядывая кобылку,— и впрямь хороша. Погоди, вот принесу тебе что-нибудь вкусненькое, тогда и познакомимся поближе.

Он обернулся к Соне.

— Ну что, пойдем в город?

Они вышли на улицу и, разговаривая, направились к центру. Лагош был выстроен в форме квадрата и обнесен мощной каменной стеной такой ширины, что на ее гребне могли разъехаться два всадника. На каждой стороне стены были окованные медью широкие ворота с подъемными решетками. Над ними и по углам крепостной стены возвышались массивные башни, в которых хранилось оружие городской стражи. От главных ворот через весь город шла широкая, мощенная белыми плитами дорога. Она вела к главному храму и башне с Великим колоколом. По ней проходили торжественные процессии в дни праздников. Простой люд и путешественников в эти ворота не пускали.

Мостовые в городе были широкие и прямые. Дома ремесленников и лавочников прятались за глухими глинобитными стенами, с неширокими воротами, ведущими в небольшие дворики.

Йоке повел Соню к центру города, где возвышались дворцы знати.

Пышные постройки отделялись от улицы красивыми коваными оградами, за которыми виднелись роскошные сады. Густая зелень скрывала строения, находящиеся в глубине, не хуже, чем глинобитные стены.

В Лагоше с наступлением темноты трижды били в Великий колокол, и после третьего удара никто не имел права выходить на улицу.

Исключение составляли приближенные к правителю люди, а также его посыльные. Они всегда носили при себе специальную золотую табличку.

Для простых горожан лишь смерть близкого или случившиеся не ко времени роды служили оправданием для позднего появления на улице.

Если стража замечала припозднившегося прохожего, его задерживали и отводили в тюрьму, а утром провинившегося доставляли в суд. Как правило, нарушителю присуждали немалый штраф, а если у того не было денег, то горожанина били палками, иногда до смерти. Поэтому с наступлением темноты город, кишащий днем как муравейник, становился пустынным и погружался в мертвую тишину.

Все это Йоке рассказывал Соне, пока они бродили по мощеным улицам, рассматривая богатые лавки и стараясь проникнуть взором за ажурные ограды дворцов.

Сумерки быстро сгущались, и лагошец заторопился домой.

— Идем быстрее! — он схватил Соню за руку, увлекая за собой.— Ты видишь, стража выходит на ночной дозор. Значит, скоро ударит колокол.

Они почти побежали, но вдруг Йоке остановился перед каким-то домом. Вернее, перед красивыми, богато украшенными воротами, за которыми в глубине сада виднелось большое, украшенное многочисленными белыми колоннами, башнями и башенками здание.

— Ну, что стоишь? По-моему, у нас нет времени любоваться дворцами.— Соня с досадой дернула спутника за рукав.

— Помнишь,— отдышавшись, спросил паренек,— я рассказывал тебе о владельце таверны? Ну, там, где яркие фонарики?

Еще бы ей не помнить, она молча кивнула в ответ.

— Вот это его дом,— продолжал Йоке.— Я однажды видел, как он сюда входил.

Девушка внимательно, совсем с другим чувством посмотрела на строение в глубине сада. У ворот, с внутренней стороны, стояли могучие охранники, не уступавшие в стати верзиле у дверей таверны. Они застыли как каменные изваяния.

Вдруг невдалеке показались мерно двигающиеся носильщики-кушиты с шелковым, задернутым со всех сторон, паланкином. Соня схватила приятеля за руку и потащила в густую тень деревьев. Стражники мигом ожили, проворно бросились открывать тяжелые створки ворот и склонились в низком поклоне. Кушиты, не замедляя шага, двинулись мимо них и направились к белеющим в сумерках колоннам. Над городом поплыл первый удар колокола.

Соня и Йоке бегом пустились в сторону таверны Ло Юня. По мостовым важно шествовали стражники и плетками разгоняли зазевавшихся горожан.

— По домам, по домам! — кричали дозорные и били деревянными колотушками в металлические тарелки.

Второй удар колокола застал приятелей у дверей таверны. Они торопливо распрощались, и Соня вошла внутрь, а Йоке побежал домой. Вскоре третий удар разлился над опустевшими улицами Лагоша.

«Хорошо, что мы успели. И что этот надутый вельможа нас не разглядел из-за своих шелковых занавесок,— подумала Соня, усаживаясь за чисто выскобленный деревянный стол.— Удачно все складывается. Я уже обнаружила, где он живет, а меня ему не сыскать»,— успокоила она себя и заказала на ужин белых рисовых лепешек с медом и фруктов.

— Обычно молодые люди у нас заказывают мясо и вино,— сказал кхитаец, подавая ей блюдо и кувшин со сладкой водой.

— Знаешь, Ло Юнь,— ответила Соня, разрывая руками пышную лепешку и обмакивая кусочки в мед,— мяса и вина мне на сегодня хватит. Впрочем, мясо было отменное, но вино… Странно пахло это вино, кхитаец.

Девушка, не договорив, засмеялась и взяла следующую лепешку.

Старик внимательно слушал посетительницу, но на его морщинистом лице ничего нельзя было прочесть. Соня помрачнела и испытующе взглянула на старика.

— Ло Юнь! Мне удалось сбежать,— голос ее снизился до яростного шепота,— но я узнаю, почему в ваших тавернах принято подобным образом встречать гостей.— Она решительно стукнула кулаком по столу.

Кхитаец молча отвернулся, глядя на ровный огонь очага. Соня уже доедала свой ужин, когда он заговорил.

— Мой юный гость, ты одинок здесь, за тобой никто не стоит — ни родня, ни знакомые. Легко расстаешься с деньгами — я помню твою щедрость,— легко знакомишься с новыми людьми и легко попадаешь в места, которые и более опытному человеку следует обходить стороной. Доверчивость и кинжал — не лучшая защита в Лагоше. Послушай старика,— продолжал Ло Юнь,— уходи. В нашем городе люди исчезают и никто о них не спрашивает, даже кровные родственники. Кто же вспомнит о тебе? — спросил он и сам же ответил: — Никто.

— Нет, хозяин,— упрямо сказала Соня,— ты меня не запугивай. Покинуть Лагош я всегда успею.

А про себя добавила: «В случае чего, старик, ты станешь моей защитой, знакомым, родней. Я передам тебе слова Шаруза».

Кхитаец меж тем покачал головой и отошел к очагу.

Покончив с ужином, девушка кивнула слуге, и ее проводили наверх, в предназначенную ей комнату. Она с размаху села на широкое ложе и повалилась на мягкие подушки. Только сейчас она почувствовала, как устала. Устраиваясь поудобнее, Соня вспоминала события этого длинного дня.

Она повернулась на бок и почувствовала, как что-то твердое уперлось ей в ребра. Девушка села и расстегнула куртку — на колени ей упали два белых ореха. Она взяла их в руку и подержала, словно взвешивая.

«Надо бы припрятать эти диковинные орешки, из-за которых у меня столько приключений»,— подумала Соня. Она внимательно оглядела комнату и разочарованно вздохнула — нет, здесь не видно потайного местечка. «На конюшне, наверное, найдется»,— решила Соня, встала и, осторожно открыв дверь, вышла.