Избранница ночи

— Да уж,— подхватил его слова другой солдат,— а как эта сука метнула кинжал в беднягу Касыма! Шеи — как не бывало… Тебе небось так не суметь!

— Подумаешь…— презрительно скривил губы обладатель бороденки, которого собеседники называли Ниязом,— у него шея-то была не толще моего члена! Тоже мне шея, червяк какой-то, а не шея!

— Ты хочешь сказать, что у тебя червяк вместо?..— чуть не поперхнулся от охватившего его смеха другой.— А как же ты собирался ее…— Эта мысль привела солдата в такой восторг, что он чуть не повалился на спину.

Остальные разделили его веселье, и раскаты хохота долго разносились над рыночной площадью.

— Да нет, я… ты не так меня понял, Абделькарим,— принялся оправдываться Нияз,— я совсем не то хотел…

«Жеребцы проклятые! — яростно сжала кулачки Соня.— Только об одном и думают, грязные свиньи! Ничем не лучше грязных аквилонских собак!»

Солдаты долго хохотали, похлопывая по плечу Абделькарима, выдавшего, как им казалось, на редкость удачную шутку, после чего вновь уселись вокруг костра, в изнеможении вытирая выступившие от смеха слезы. Они принялись отрезать куски мяса от окорока, насаженного на вертел, и жевали пищу, сдабривая ее изрядными порциями вина. Временами они вновь обменивались короткими фразами, из которых Соня поняла, что кому-то из жителей Кешекмена удалось ускользнуть от аквилонских рыцарей. Он поскакал в степь, и там жителям городка повезло — отряд туранской кавалерии встретился беглецу совсем недалеко от Кешекмена, и уже к концу дня аквилонцы бежали в горы, выбитые стремительной атакой. Кроме дома Келемета они успели разграбить всего несколько соседних дворов. Кенида Атлия едва избежала плена, когда несколько всадников попытались окружить ее, но благодаря своему искусству владения оружием все-таки ускользнула от погони с несколькими оставшимися в живых аквилонцами. Остальные ее спутники были убиты, их имущество и оружие поделили победители, чему и служили доказательством превосходные латы, ныне украшавшие плечи и грудь одного из солдат.

— А все-таки она отлично бросает нож,— с трудом, поскольку его рот был набит едой, проговорил Абделькарим,— тебе так не суметь.

— Это ты так не сможешь! — горячо отпарировал до крайности уязвленный насмешками Нияз.— А я бросаю получше, чем какая-то там девка, кем бы она ни была!

Солдаты долго препирались, не забывая, впрочем, о еде, чем довели Соню почти до полного помутнения рассудка.

Тем временем туранские солдаты решили, что их спор по поводу того, кто из них лучше метает нож, должно определить состязание. Их внимание привлек столб, на котором когда-то висел фонарь, а сейчас осталась только торчавшая наверху железная спица.

— Я попаду в него с пятнадцати шагов! — Нияз уже отмерял расстояние.— Кто хочет попробовать? Ну, кто?

Он окинул взглядом компанию:

— По монетке, а?

Солдаты, отряхиваясь от приставшей к одежде пыли, подошли к нему. Выбрали кинжал, бросили жребий, кому начинать. Первым выпало забияке Абделькариму, но в этом деле он был гораздо менее искусен, чем в работе языком, и под язвительный смешок Нияза кинжал пролетел в целом локте от столба.

— И как только тебя взяли в нашу победоносную армию? — усмехнулся Нияз, довольный, что удалось посрамить товарища.— А, ребята?

— Да я не так встал,— оправдывался удрученный Абделькарим.

«Тоже мне вояка! — согласилась с Ниязом Соня, глядя в понурившуюся спину солдата.— Это тебе не с бабами возиться!»

Следующие два броска тоже были неудачными, и только Нияз и еще один солдат попали в цель и поделили между собой выигранные деньги.

— Вот так,-— вновь усаживаясь на свое место, гордо заявил туранец.— Это не у меня червяк, а у тебя, вот он и мешает ровно встать! Или вообще не встает!

Теперь вся компания дружно хохотала над шуткой Нияза. Внезапно Соня, даже не взвесив как следует последствий своего поступка, вышла из своего укрытия — терпеть больше голод она была не в силах.

«Будь что будет! — решила девушка.— Улизнуть в крайнем случае всегда успею. Так они меня и догнали, ублюдки!»

— Я вижу, здесь у тебя нет достойных соперников. Не хочешь ли посоревноваться со мной? — Солдаты вскочили на ноги как ужаленные от неожиданного появления в нескольких шагах от них высокой фигуры в кожаном одеянии.

Они схватились за мечи, но, увидев, что это всего лишь молодая девушка, убрали их в ножны и, несколько оторопев, уставились на нежданную гостью. Первым справился с оцепенением языкастый Абделькарим:

— Вот тебе и баба, Нияз,— усмехнулся он, указывая на Соню.— Ты, помнится, расстраивался… А тут подарок судьбы — сама идет!

— Ты что? — с трудом осознавая предложение девушки, обратился к ней Нияз.— Ты… что ли, хочешь со мной… в метании ножа?!

— Угу,— подтвердила Соня.— Если проиграешь, отдашь мне твой выигрыш у этих,— она кивнула головой на солдат, и добавила: — И еще я поем мяса. Оно без чеснока, надеюсь?

Соня с детства не выносила ни запаха, ни вкуса этого овоща, но Нияз был настолько ошарашен ее наглым вызовом, что даже не удивился столь странному вопросу.

— Без чеснока…

— Прекрасно,— не спуская глаз с солдат, которые все еще не могли прийти в себя от необычности происходящего, продолжала девушка,— с двадцати шагов. Отмерь! Ее обращение к одному из солдат звучало как приказ. Он послушно побежал к черте, проведенной сапогом Нияза, и, сделав пять шагов, остановился.

— Ну давай! — Соня указала Ниязу на столб.— Покажи, как надо!

Тот, горделиво подбоченившись, метнул свой кинжал, и клинок, отщепив кусочек дерева от столба, отлетел в сторону. Солдаты одобрительно зашумели.

— Великое дело! Похоже, вы никогда не видели настоящего броска! Смотрите! — Соня, усмехаясь, подобрала оружие и подошла к Ниязу.

Она даже не потрудилась как следует изготовиться, а просто метнула нож снизу, из того положения, в котором держала его. Клинок зазвенел, вонзившись в сухое дерево где-то на уровне головы человека среднего роста.

— Демоны! — Один из зрителей отшатнулся назад, словно нож попал не в столб, а в его собственный лоб.— Бабы на такое не способны… Колдовство, не иначе!

— Ну?! — Соня в упор смотрела на Нияза.— Все видели? Игра была честной. Так я могу съесть это мясо?

Тот, словно находясь под действием магических чар, промычал что-то нечленораздельное, тупо глядя на нож, лезвие которого все еще дрожало.

— Колдунья! Точно! — завизжал Абделькарим, поддержав своего товарища.— Ведьма! Хватай ее!

«Вот тебе и подкрепилась! А следовало бы догадаться об этом с самого начала —– я ведь знаю, что мужчины проигрывать не умеют…» — пронеслось в голове у Сони.

Она стремительно отпрыгнула в сторону, потому что один из солдат бросился к ней, намереваясь схватить за руку. Остальные, как оказалось, тоже не были новичками в военном искусстве и начали расходиться полукругом, отрезая ей путь к открытому месту. Нияз, стоявший чуть ближе остальных, усмехаясь, вынимал из ножен кривой меч:

— Не уйдешь, рыжая ведьма!

Он сделал два шага вперед, но Соня ловко увернулась от него и бросилась в сторону. Солдаты, поверив ее движению, рванулись за ней, но девушка, проскользнув между двумя ближайшими к ней преследователями, бросилась к спасительному проходу между лавками, где пряталась раньше. Выпитое вино сослужило плохую службу ее противникам, они несколько утратили быстроту движений и соображали медленней, чем было необходимо. Не останавливаясь, Соня метнула нож, однако орудие кожевенника было не слишком пригодно для точного броска, и она промахнулась: клинок ударил по шлему, но тяжелая рукоятка все же крепко припечатала по лбу нападавшего, и боль заставила его согнуться. Девушка, как ящерица, юркнула в щель, а бежавший за ней солдат, не оценив ширину прохода, застрял там, словно пробка в бутылке. Следом в его спину врезался Абделькарим. Звон их доспехов, наверное, был слышен далеко вокруг, но Соню это уже не волновало: перемахнув через забор, она в мгновение ока пробежала пустынный сад и, вскарабкавшись на следующую ограду, прыгнула вниз. Крики солдат за спиной раздавались где-то в отдалении, но шума погони она не слышала.