Дети Смерти

«Скотина», — злобно подумал унрит, внезапно почувствовав острый приступ боли в висках. В ушах зашумело. Казалось, Срединное море подползло к самым дверям хижины и теперь лениво обрушивало на ее стены свои сине-зеленые волны. Он замотал головой, но боль только усиливалась, расползаясь по всему телу.

— Эй, поторопись, — услышал он сквозь весь этот шум голос Нагха, — нам еще надо припрятать наших.

— Зачем? — вяло отозвался Кусум.

«Ои!» Голоса внезапно исчезли, как, впрочем, и пол, и стены, и мертвые тела на полу. В глазах унрита потемнело. Это не было полной слепотой. Мгла вокруг Тая клокотала, бурлила, шевелилась тысячами разных форм и оттенков. Она то наваливалась всей своей непомерной тяжестью, то отступала, открывая унриту смутные очертания женщины — какой?

«Мона, ты?»

Нет, не Мона.

Тьма внезапно схлынула, смытая бурным потоком света. Фигура женщины стала отчетливей. Унрит узнал знакомую прическу, грубоватый нос, чувствительные губы. Элта! Но куда девались рыжие волосы? Откуда взялась седина? Почему платье разорвано в клочья, а на лице расплывается огромный, во всю щеку, синяк? («Не надо, уходи!») Зачем в руке у нее нож? («Ты хочешь меня убить? За что? Не наклоняйся, не надо! Я схожу с ума!») Фигура Элты заколыхалась в воздухе, растворяясь в заливших хижину оранжевых лучах. «Ои!» Это была не Элта, это была ухмыляющаяся физиономия склонившегося над унритом Кусума. От нечищенных зубов гиганта пахло гнилью. Лицо Кусума двоилось. Сквозь него еще проступали черты Элты. Более того, полупрозрачная рука женщины с зажатым в ней ножом тянулась к веревкам, обтягивающим руки Тая.

И когда нож коснулся их, веревки были разрезаны, а руки Тая свободны! На размышления о том, как это могло произойти, времени не оставалось.

На счастье унрита, как раз в этот миг Кусум повернулся к Нагху, чтобы сказать:

— Жаль. А я-то думал, он уже отдает концы.

Не медля ни секты, Тай сунул руку в щель между лежанкой и стеной, нащупал старое детское оружие. Да, крюк был на месте. «Теперь держитесь», — подумал унрит. И прежде чем Кусум успел повернуть голову, вогнал крюк в ненавистную шею.

— Кусум? — растерянно пробормотал Нагх, глядя, как гигант медленно сползает на пол, а огромный меч выскальзывает из судорожно цепляющейся за него руки.

— Хрм! — жалобно хрюкнул умирающий и, стукнувшись головой об пол, затих.

Унрит поспешно вытащил изо рта кляп, сел на лежанке. Не обращая внимания на боль в бедре, рванул стягивающие ноги веревки. К его удивлению, они легко поддались. Нагх даже не пытался помешать ему. Он по-прежнему сидел за столом с крайтом в руке. На бледном лице застыла кривая усмешка:

— Эта тварь умнее, чем я думал, — сказал он с расстановкой.

«Ну почему ты даже не пытаешься мне помешать?» — развязав ноги, унрит спрыгнул с лежанки.

— Что ты сказал, Нагх?

— Я сказал, что ты хорошо устроился, Тай, — Нагх быстро оправился от удивления и выглядел спокойно и уверенно. Он задумчиво вертел перед носом хиссообразное лезвие крайта, и только вздувшиеся желваки выдавали его готовность к бою. — Ты ведь слышал наш разговор, не так ли?

— Да, — Тай внимательно следил глазами за медленным вращением крайта.

— И ты ведь все понял?

— Не все.

— Что ж, в таком случае ты непроходимо туп.

— Может быть, — Тай с трудом удерживался, чтобы не броситься на Нагха. Нельзя. Слишком много вопросов, на которые он хотел бы получить ответ.

Нагх улыбнулся. Уж он-то понимал все.

— Спрашивай.

— Ортаг? Кто такой Ортаг?

— Еще.

— Что еще? — не понял Тай.

— Это слишком просто. Хозяин. Маг.

— Темный?

— Да уж не светлый, это точно, — хмыкнул Нагх.

— Какого фрокка ему нужно?

— Гм, — Нагх забарабанил пальцами по столу. — Я отвечу тебе, но только в обмен на твое обещание, что выйду отсюда живым. («Ои, — думал про себя Нагх, — достаточно и того, что я ЗНАЮ — тварь в Унре. И, Ортаг прав, тварь не оставит Тая».) — Ну так как?

— Согласен, — во взгляде унрита сквозило презрение. Что ему какой-то жалкий Нагх!

— Хорошо, — Нагх разжал пальцы, уронил крайт на стол. Впрочем, не слишком далеко от себя, — ты видишь, я тебе доверяю, Тай.

— Я не нуждаюсь в твоем доверии… Нагх. Что нужно Ортагу в Унре?

— Тварь. Тварь, которая может все. Тварь, которая должна родить ему сына. Великого сына и…

— Какое отношение она имеет к Моне? Эта тварь — магрут?

— Гм, — покачал головой Нагх. — Я бы и сам хотел понять. Может быть, и магрут. А может — хибеон. Последний хибеон. Нам не дано этого знать.

— Но кое-что вы о ней знаете. Откуда?

— Не мы. Ортаг. На то он и маг. Древние книги. Магия. Общение с демонами. Пара сотен шпионов по всей Асте. Постоянное наблюдение. В общем, он выяснил, что эта тварь находится в Унре. И вот мы здесь.

— А Мона?

— Ты не понял? Она ЖИЛА в Моне. И ушла вместе с жизнью. В другое тело. Тело, в котором родится СЫН, — все, с тебя хватит, — Нагх решительно встал из-за стола, неуловимым движением прихватив крайт. — Ты обещал.

Тай поспешил схватить лежавший под ногами огромный меч Кусума. Решительно шагнул к двери. Его слегка подташнивало при виде валявшихся на полумертвых тел. Три мертвеца в одной хижине. Многовато даже для Унры. «Три», — уверенно подумал унрит — думать о лежащей на лежанке девушке как о мертвой он не мог.

— Да, я обещал, — ответил он Нагху, — но после того, как ты ответишь на все вопросы. А их у меня много. Очень.

— Жаль, — взглянул ему прямо в глаза Нагх, — что я не могу убить тебя.

— Кто такая Мона?

— Магрут. Обыкновенный магрут. Ты ведь и сам знаешь, что некоторые из них мало отличаются от людей.

— Она… жива?

— Ои! Ты потерял ее. Навсегда.

— Зачем же вы хотели забрать ее?

— На всякий случай, — улыбнулся Нагх. — Я могу идти?

— Иди.

Уже выйдя на пустынную улицу, Нагх обернулся к унриту:

— Сдается, что пора подумать о себе.

Его крайт, сверкнув в лучах Таира, вонзился в стену в мине от Тая. И глядя на то, как дрожит, замирая, тяжелая гравированная рукоять ножа, унрит подумал, что Нагху ничего не стоило попасть ему прямо в сердце.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

С тех пор, как он открыл глаза, а потом беседовал с полоумным Торсоном, прошло не более четырех хор. Ему же казалось — целая вечность. Когда ушел Нагх, на Тая навалилась усталость. Болела раненая нога. Вновь дала о себе знать выпитая накануне харута. Хотелось пить. Противно кружилась голова. Унрит с отвращением посмотрел на валявшиеся на полу мертвые тела. «Убрать? К хриссам. Надо бежать отсюда. Бежать, пока не поздно».

Он хорошо помнил предостережение Торсона, да и появление весьма воинственно настроенных незнакомцев убеждало в том, что неприятности его только начинаются. Но Мона… Тай не мог оставить ее здесь.

Выглянув в окно и убедившись, что Таир по-прежнему висит высоко в небе (уж лучше бы была ночь), а на улице никого нет (пока), унрит торопливо перешагнул через труп одного из незнакомцев и оказался у лежанки. Мона была тщательно завернута в одеяло, с одного конца которого предательски торчала маленькая аккуратная пятка. Тай не выдержал, коснулся ее рукой. Пятка была холодной. Очень.

— Ои! — выдохнул унрит, понимая, что Нагх прав, и Мону уже не вернешь.

— Надо идти, — сказал Тай невесть кому.

Он приладил к поясу меч, размышляя о том, что идти ему, собственно, некуда. Вокруг была стена. А за ней Магр с его магрутами и невидимой смертью. Или море, которое на утлой рыбацкой лодчонке ему не преодолеть. Тай присел на лежанку и, отвернув край одеяла, взглянул в лицо девушки. Оно казалось спокойным. МОНА СПАЛА. «Что же я наделал?» — с горечью подумал унрит, вспоминая, как хорошо им было еще вечером.

— Проснись, — он наклонился и нежно поцеловал холодный лоб, все острее понимая, что она не проснется никогда.

И все-таки надо было куда-нибудь спрятаться. И спрятать Мону так, чтобы больше ни одна грязная унритская лапа не коснулась ее тела. Ни один похотливый взгляд не потревожил спокойного… сна? «Ои! Тай! Взгляни правде в глаза». «Нет, — он упрямо тряхнул головой, — не-ет!»