Торир. Рыжебородый

Когда за спиной Джарел остались и башня, и болото, по которому все так же слепо и бесцельно беспорядочными прыжками перемещались белые фигуры, небо на горизонте начало бледнеть. И с этими первыми проблесками приближающегося рассвета новый острый приступ ужаса охватил Джарел. Она не знала, чего больше боится — самих лучей неизвестного светила или того, что высветят они в этом страшном мире, того, что до сих пор было скрыто ночной темнотой. Но в любом случае Джарел твердо знала одно: если ей дороги ее рассудок и сама жизнь — она должна до рассвета покинуть эту страну.

Гонка была отчаянной. Джарел, надрываясь, напрягаясь, изо всех сил неслась к спасительному холму. Но и рассвет, казалось, торопился догнать ее. Вот уже звезды на небосклоне стали бледнеть и меркнуть. Само небо меняло черный цвет на мертвенное зеленоватое свечение, а воздух вокруг превращался в неприятную серую мглу.

Джарел, ни на секунду не останавливаясь, стала взбираться по отлогому склону холма. В это время она заметила, что на земле под ее ногами появилось, пока нечеткое, пятно ее собственной тени. Волосы на голове Джарел встали дыбом. Она не могла объяснить себе, почему больше всего боялась смотреть на свою тень. Ей казалось, что черный силуэт, неотступно следующий за ней, станет последней каплей, и она вот-вот сойдет с ума.

Черная вершина холма четко вырисовывалась на фоне быстро светлеющего неба. Джарел, закусив губу, карабкалась вверх по склону. Больше всего она боялась вновь, как в прошлый раз, наткнуться на свору отвратительных зловонных хищников. Не их острые зубы пугали бесстрашную женщину, не мерзкий вид и запах бесов — просто Джарел была уверена, что если, вступив в бой с ними, она обернется и бросит взгляд на расстилавшуюся позади нее равнину, то тотчас же упадет на землю и зайдется в безутешной истерике.

Словно спасительная крепость, впереди показался черный вход в пещеру. Шею Джарел от напряжения свело судорогой. Изо всех сил противилась она искушению оглянуться. Вдруг где-то рядом застучали по камням маленькие острые копытца, воздух наполнился мерзким зловонием. Джарел закусила нижнюю губу с такой силой, что по ее подбородку побежали две тонкие струйки крови. Не глядя по сторонам, она вслепую наносила удары мечом, лишь приблизительно ориентируясь по слуху. Время от времени острые зубы тварей скрежетали по щиткам на ее голенях или впивались в не прикрытые металлом ноги выше колен. Несколько раз клинок Джарел попадал точно в цель. Знакомое ощущение в руке, держащей меч, вонзающийся в плоть, а также крики боли и предсмертные хрипы подтверждали удачный удар. Вскоре, потеряв чуть не половину стаи, отвратительные хищные твари бросились врассыпную, как и в прошлый раз, а Джарел, ни на миг не останавливаясь, продолжала бежать к спасительному черному жерлу пещеры. Она даже не разжала стиснутые зубы, чтобы ослабить боль в прокушенной губе, — так велик был ее страх, что готовый сорваться с языка стон собьет дыхание, даст волю испугу, и она упадет на камни, потеряв последнюю надежду когда-нибудь вернуться назад, в свой мир. Джарел понимала, что этот первый стон не окажется единственным. Издай она его — и ей суждено рыдать и стенать, пока ее горло не перегрызут острые зубы зловонных бесов или не перережет клинок кого-нибудь из дневных обитателей этой дьявольской страны.

У самого входа в пещеру в траве сверкнуло что-то до боли родное и спасительно-теплое. Распятие. Со слезами и стоном облегчения Джарел подняла и поцеловала маленький крестик, который она оставила на пороге этого мира. И как только ее кулак сжался, пространство, окружавшее ее, сам мир — все исчезло. Джарел сделала последние два шага, отделявшие ее от пещеры.

Темнота обступила ее со всех сторон. Девушка с благодарностью ощутила, как глаза ее прикрыло знакомое бархатистое одеяло, вспомнив, как пугающе, жутко выглядела на камнях склона холма ее собственная тень в мертвенно-зеленоватых лучах рассвета. Пробираясь в темном коридоре, Джарел быстро взяла себя в руки, восстановила дыхание, усилием воли прекратила дрожь в ногах и поборола в душе панику, которая охватила ее при первых признаках восхода. Но стоило страху уйти, как его место в сердце Джарел заняла холодная тяжесть, о которой она почти забыла во время безумной гонки. Чувствуя, что обречена принести Гийому дьявольскую кару и, скорее всего, смерть, Джарел снова ощутила уже испытанную ею беспросветную тревогу и тоску.

Ничто не преграждало ей путь. Несмотря на все пережитые потрясения и сильную подавленность, Джарел не забывала прислушиваться к темноте, чтобы не дать обитателям подземелья застать себя врасплох. Лишь один раз до ее слуха донеслось хриплое дыхание какого-то большого существа и шуршание покрытой чешуей кожи по каменной стене. Но, к счастью для нее, оставшееся невидимым в темноте чудовище прошло где-то неподалеку, не заметив ее.

Добравшись до лаза в стене, из которого веяло неземным холодом, девушка почти машинально влезла в него и поползла на четвереньках, пока сузившийся туннель не заставил ее лечь. Отталкиваясь ступнями и ладонями, она проползла еще немного, а затем неожиданно поменявшееся направление тяготения сделало ее движение свободным и легким, словно чуть заторможенное падение. Джарел почувствовала уже знакомое головокружение и ощущение вибрации в каждой клеточке, каждом атоме своего тела. Виток за витком, безо всякого усилия скользила она по гигантской спирали. Снова смешались для нее верх и низ. Снова возникло ощущение, что это кружение по спирали будет длиться вечно.

Наконец пальцы Джарел коснулись края отверстия в подземелье замка Джойри. Легко подтянувшись, Джарел вылезла из туннеля и осталась лежать рядом с люком. Некоторое время она лежала неподвижно, ожидая, пока рассеется туманная пелена перед глазами, пока уйдет головокружение. Джарел уже не надеялась, что вместе с этим исчезнет и тяжесть дьявольского подарка-оружия из ее груди. Когда туман в глазах растаял, а пол перестал уходить из-под ног, девушка легким движением вскочила на ноги, закрыла тяжелой каменной крышкой вход в колдовской туннель, неприязненно поежившись, ощутив ледяной холод металлического кольца, никогда не видевшего солнечных лучей.

Покончив с этим делом, Джарел сделала несколько шагов вперед и стала гадать о причинах неверного, колеблющегося свечения наверху, за проломом в стене, который она заботливо расчистила от вынутых камней. Господи, как давно это было? Неделю, месяц, сто лет назад? После долгого путешествия в почти полной пустоте даже неяркий свет чуть не ослепил ее. Девушка постояла немного, держась одной рукой за стену коридора, а другой прикрывая глаза от света, словно глядя на яркое солнце. Не сразу она сообразила, что впереди маячит свет всего лишь нескольких факелов. Кто бы это мог быть? Отец Жервез, несомненно, молится за нее и ждет ее возвращения. Но вряд ли он отправился бы ей навстречу — во-первых, испытывая непреодолимый ужас перед дьявольским туннелем, а во-вторых, не желая привлечь излишнего внимания солдат Гийома, бродя по подземельям замка с факелом в руках.

Джарел понимала, что должна чувствовать радость и облегчение, вернувшись из черного ада в свой родной мир живой и невредимой. Но ледяная тяжесть в груди подавляла в ней все остальные чувства.

Наконец она шагнула в коридор темницы замка сквозь проделанное в стене отверстие. Невесело улыбнувшись, она вспомнила, как старательно расчищала от камней себе путь, боясь, что возвращаться ей придется бегом, спасаясь от погони… К сожалению, от ужаса, поселившегося в ней самой, спасаться бегством было бесполезно. Амазонке казалось, что не только она сама идет медленно, еле переставляя ноги, но и ее сердце начинает замедлять свое биение, которое становится все реже и реже, словно дыхание измученного, сошедшего с дистанции бегуна.

Наконец она вступила в круг света, образованный несколькими факелами. Две тонкие струйки крови стекали из прокушенной нижней губы по ее подбородку. Щитки на голенях, колени, бедра, а также клинок меча были заляпаны ихором погибших отвратительных созданий, больше похожим на высыхающий гной. Из-под огненнорыжей шевелюры наследницы рода Джойри сверкали холодным огнем глаза человека, не только много повидавшего, но и познавшего то, что находится за гранью, разделяющей жизнь и смерть.