Заложники Рока

– Так что здесь произошло, в конце-то концов?! Это – выкуп? Хасти, Князь и в самом деле заточен в Школе? Мы можем с ним встретиться? Пусть он…

– Полюбоваться на своего Князя вы можете, причем очень скоро, – кивнул магик и, отступив на шаг назад, негромко скомандовал стоявшим внизу пуантенцам: – Отпирайте ворота. В конце концов, негоже держать гостей за оградой. Конан, я знаю, что делаю. Этот отряд станет первым, кто узнает правду и разнесет ее по всему Забытому Краю. А вот поговорить с Блейри да Греттайро вам вряд ли удастся, – эта фраза уже относилась к Йестигу и его стрелкам. – Нет, он жив и почти что цел, но ему вряд ли суждено и далее править Лесами. Он теперь изрядно смахивает на растение. Такое тихое и полностью лишенное рассудка. Причем винить в случившемся ему некого, кроме самого себя. Немногим, знаете ли, удается остаться бодрыми и здоровыми после круга моррет и поединка Сил…

Тяга Хасти к неожиданным и броским известиям сказалась и здесь: самую потрясающую новость он старательно приберег напоследок. Уэльва – да и не он один – вздрогнули, как от внезапного порыва ледяного ветра. Тяжелые створки тем временем медленно расходились в стороны, открывая доступ в пределы Школы.

– Какой моррет? – непонимающе затряс головой Йестиг. – В любопытные же времена нам довелось жить… Последний моррет, о котором я знаю, случился лет сто тому. Из круга тогда никто не вышел живым. Князь вызвал кого-то на моррет? Зачем?

– Не он, а его, – кратко, хотя и маловразумительно растолковал аквилонский король, примериваясь, как бы половчее спуститься по шаткой лестнице, прислоненной к краю площадки. Вереница в два десятка всадников медленно втягивалась в открытые ворота «Сломанного меча», проскочивший впереди своих лучников Йестиг Уэльва бросился к Хасти, повторяя свой вопрос: – Зачем Князю понадобилось вызывать кого-то на суд богов? И кого?

– Разумеется, Блейри никого не вызывал, – с усталым вздохом проговорил чародей. – Я при этом не присутствовал, к сожалению. Могу только пересказать слова очевидцев. Вашего Князя обвинили в узурпаторстве и незаконном владении Венцом Лесов. Вызов бросили Иламна Элтанар, бывший герольд Драго, и Рейенир Морадо да Кадена, сын покойного Князя. Иламна погибла. Рейе победил.

Какое-то время Йестиг молча осознавал услышанное, шагая по песчаной дорожке вслед за Хасти и ведя в поводу свою чалую лошадь. Наконец ему удалось облечь безмерное удивление в слова:

– Но в таком случае, где сам Рейе? Он здесь? Ранен? Или уехал? И почему Князь… то есть Блейри остался в живых, если он побежден?

– Традиции моррет были нарушены. Рейе удалился от нас за Грань, а Блейри потерял разум, – холодно процедил Одноглазый. – Мой друг Конан Аквилонский вот уже третий день подряд твердит о том, что бывший Князь Лесов заслуживает казни. Я же настаиваю на совершении обмена. Хеллид получит то, за чем он приехал – а дальше вы вольны поступать с ним и да Греттайро так, как сочтете нужным. Если приговорите их к смерти – я не буду вмешиваться.

– Рейе умер? – из всей речи магика Уэльву по-настоящему опечалила только эта новость. – Я… Мы когда-то были друзьями… Пока ему не вздумалось перебраться в Кордаву. Значит, сплетни, якобы Рейенир пытался с помощью людей избавиться от собственного отца, завладеть Венцом и присоединить Рабиры к Зингаре – это тоже ложь? Умом я понимал: это не может быть правдой. Но почему-то верил…

– Ложь от первого до последнего слова, – кивнул Хасти. Рабириец замолчал и более о подробностях случившегося в «Сломанном мече» не расспрашивал, видимо, придя к некоему решению. Только уточнил, не будет ли Хасти против размещения отряда в Школе и могут ли они оказать какую-нибудь помощь? Скажем, выделить десяток стрелков для сопровождения аквилонского правителя и его людей к границе Рабиров – если те в ближайшее время намерены покинуть Забытые Леса и вернуться в свою страну.

…Когда открылась скрипучая дверь в железной оковке, выяснилось: единственный невольный обитатель капища Лесных Хранителей никуда не делся с отведенного ему места и его внешний облик не претерпел никаких заметных изменений. Блейри да Греттайро лежал на алтарном возвышении, уставив мертвенно пустые глаза в оштукатуренный потолок. Требовалось очень долго простоять рядом – борясь при этом с неприятным ощущением соседства извлеченного из гроба мертвеца, – чтобы уловить тот краткий миг, когда он вроде бы втягивал в себя крохотный глоток воздуха. Раны, нанесенные Князю в круге моррет, не затянулись, но и не кровоточили, как у обычного человека, оставшись глубокими темно-красными порезами. Удирая с берегов Синрета, Хеллид толком не разглядел, во что превратился былой Князь Лесов, и теперь перевел недоумевающий взгляд с бесчувственного тела в изодранной черной одежде на стоявшего снаружи Хасти.

– Люди обещали вернуть его живым, – не очень уверенно заикнулся подручный Блейри, понимая, что любая его попытка спорить обречена. Несколькими удачными словами Одноглазый восстановил против Хеллида всех. Начни он возражать, и не получит ничего, но может запросто расстаться с жизнью. Анум Недиль теперь действительно перешел в руки к людям, так что какое им дело до выполнения весьма условного соглашения? Относительно участи двух своих спутников Хеллид даже не заговаривал, решив предоставить их своей собственной нелегкой судьбе. Пусть выкручиваются сами, если смогут.

– Он и есть живой, – нехотя буркнул магик. – Может, дней через десять или через луну он даже очнется. Решай быстрей: или ты его забираешь таким, как есть, или проваливаешь отсюда. Я могу оценить верность данной клятве, но выходки твоего Князя исчерпали мое терпение. Могу даже одолжить тебе повозку, только сгинь из Школы… и из Лесов тоже.

Желающих помочь перенести напоминающего покойника да Греттайро в подогнанную к порогу капища телегу, запряженную старым гнедым мерином, не сыскалось. Хеллид этого, конечно, не знал, но дареный возок был тем самым, в котором проделал долгий путь от Орволана до «Сломанного меча» сам чародей. Наконец бывший повелитель Забытых Земель очутился на присыпанном парой охапок сена дощатом днище повозки, сверху Хеллид накрыл его полотнищем старой холстины и повел безразличного ко всему мерина к воротам Школы. Встречавшиеся на пути люди брезгливо отворачивались, бормоча проклятия. Рабирийцы хранили молчание, но, судя по паре-тройке брошенных на него косых взглядов, Хеллид обреченно приготовился встретить за воротами все два десятка стрелков Йестига. Традиции вешать преступников в Лесном княжестве не было, но кто его знает, что взбредет в голову гулям, нахватавшимся у людей скверных привычек?

Однако на пыльной площадке за воротами «Сломанного меча» повозку ожидал только Йестиг Уэльва, и он пребывал в одиночестве. Смерив появившегося на дороге Хеллида ледяным взглядом, старшина лучников молча швырнул ему под ноги небольшой холщовый сверток. Падая, ткань развернулась, и дуэргар увидел блеск своих отобранных кинжалов.

– Даже не думай когда-нибудь показаться в Лесах, – прошипел Йестиг. – Ни ты, ни он. Вернетесь – умрете. Мои ребята предлагали покончить с вами прямо сейчас. Я сказал: «Нет, пусть убираются». Знаешь, почему? Убив вас, мы станем такими же, как твой безумный Князь и ты.

– Врешь, – неожиданно для самого себя выговорил Хеллид. Он нагнулся, подобрав кинжалы и, не глядя, бросил сверток в повозку. – Вы просто струхнули. Каждый из вас славил приход Князя Блейри. Теперь, когда его нет, вы перетрусили и готовы стелиться перед любым, кто окажется сильнее. Перед Зингарой, перед Аквилонцем, перед Хасти, наконец. Эй, Йестиг Уэльва, а если бы ты оказался на моем месте? Если бы ты служил Князю вернее прочих и обещал спасти его, что бы ни случилось? Каково бы тебе тогда пришлось, а? Я уеду, но вы – вы все! – не сможете забыть эти дни. Как вы были покорным испуганным стадом… И ты, такой отважный умник, тоже плелся в этом стаде и блеял, как все! – Хеллид не удержался и скрипуче захихикал.

Йестиг вскинул руку, собираясь отвесить Хеллиду полновесную затрещину, но марать руки не стал. Подручный Князя, продолжая смеяться, забрался на передок телеги, разобрал вожжи, причмокнул. Полусонный мерин фыркнул и неохотно затрусил вперед. Уэльва еще долго смотрел ему вслед, пока повозка не скрылась за поворотом дороги. Выражение лица у рабирийца было такое, словно это ему нанесли внезапный удар, а он не сумел достойно ответить. Наконец Йестиг пробормотал заковыристое проклятие, помянув Темное Творение, сплюнул в пыль и скрылся за воротами Школы. Створки за его спиной медленно и важно сомкнулись.