Счастливчик Старр (Lucky Starr)

10. Гора плоти

Удар потряс Лакки. Скафандр из обычного металла был бы раздавлен всмятку. Любой нормальный человек лишился бы чувств и, бездыханный, врезался бы в дно океана и умер.

Но только не Лакки! Он боролся отчаянно. Переборов тяжесть воды, сумел поднести к лицу левую руку, чтобы посмотреть на индикаторы, сообщавшие о состоянии скафандра.

Лакки простонал, Приборы не показывали ничего, стали бесполезными игрушками. Впрочем, подача кислорода не нарушилась (это бы сразу почувствовали его легкие), и, похоже, сам скафандр не прохудился. Оставалось надеяться, что в порядке и двигатель.

Пытаться уйти в сторону и выбраться из основного потока воды не имело смысла, он понапрасну истратил бы все силы. Следует ждать и надеяться вот на что: по мере удаления от источника поток воды теряет скорость. Вода против воды — это действие сопряжено с сильным трением. На краях выброса усиливаются завихрения, которые поглощают скорость потока и суживают его площадь в поперечнике. Там, где струя вышла из существа, ее ширина могла быть футов пятьсот, а к моменту касания дна может уменьшиться и до пятидесяти — в зависимости, конечно, от начальной скорости и расстояния.

При этом затормозится и сам поток, — но вовсе не обязательно, что до дна не достанет: Лакки помнил, с какой силой струя шарахнула по «Хильде».

Теперь все зависит от того, насколько он удален от оси потока и от его начала.

Чем дольше он будет выжидать, — тем более возрастут его шансы, если, конечно, он не переусердствует. Водрузив упакованную в металл скафандра руку на ручку управления двигателем, Лакки позволил потоку увлечь его все ниже и низке, стараясь сохранять спокойствие и точно выбрать момент. Каждую секунду мог произойти удар, которого он даже не почувствует.

И, досчитав до десяти, он включил двигатель. Маленькие, высокооборотные пропеллеры на каждом из локтей задрожали, выкидывая воду под прямым углом к направлению падения. Лакки ощутил, что тело изменило угол падения. Если он находится на оси этого водопада, то ему не спастись. Энергии двигателя не хватит преодолеть мощь падающей воды. Но если он сбоку от оси, то скорость может постепенно затухнуть, и тогда он окажется среди бурунов по краям струи.

И это произошло — Лакки понял это по усилившейся тряске и бурлению вокруг его тела. Он понял, что спасен.

Он переключил двигатель, так что теперь его стало тянуть вверх, и осветил прожекторчиком в пальце перчатки дно: да, он уже видел придонный ил где-то футах в пятидесяти под собой, без труда мог разглядеть хлам и мусор, скопившиеся на дне.

Секунда промедления — и конец!

Теперь он изо всех сил рвался наверх. Он отчаянно спешил, губы плотно сжались, глаза прикрыты.

Лучше всего теперь было не думать. Он слишком много передумал уже во время падения. Недооценил он противника. Думал, что целилось в него гигантское пятно, а это было не так. Это В-лягушки с поверхности океана контролировали тело монстра, и им не было нужды следить за мозгом пятна, чтобы узнать, что в того выстрелили. Нет, им хватало мозга Лакки и целиться надо было просто в источник его мыслей.

Так что не могло быть и речи, чтобы согнать монстра с места, причиняя ему мелкие неудобства. Пятно надо убить.

И незамедлительно!

Потому что «Хильда» не выдержит следующего удара водой, да и он сам — тем более. Приборы уже вышли из строя, дальше — очередь за управлением. Или повредятся баллоны с жидким кислородом. Или генераторы силового поля.

Лакки поднимался все выше, к единственному надежному месту. Хотя он и не знал, как выглядит сопло монстра, но следовало предполагать, что это должно быть нечто большое и гибкое — раз пятно могло управлять направлением удара струи. Вряд ли к тому же монстр способен угодить в самого себя, так что изгибаться эта штука должна не слишком. А напор извергаемой жидкости не позволяет соплу быть слишком длинным.

Лакки следовало добраться до сопла по внутренней поверхности чудовища, пока тот не успел запастись водой до следующего удара, — там он его не достанет. Лакки направил луч прожекторчика кверху. Инстинктивно он старался свет не включать, боясь, что это делает его четкой мишенью. Но ум поправил инстинкт: монстр целился вовсе не по его фонарику.

Где-то в пятидесяти футах луч наткнулся на грубую, сероватую поверхность, испещренную глубокими морщинами. Лакки доплыл к ней и осторожно потрогал. Кожа монстра была резиновая на ощупь и очень плотная.

Впервые за долгое время Лакки мог отдышаться и прийти в себя. Впервые с момента, как он покинул корабль, он находился в относительной безопасности. Впрочем, отдых не затянулся. В любой момент чудовище могло возобновить военные действия (или не оно, а те маленькие умельцы управлять чужими мозгами) и разнести корабль вдребезги. Этого допустить нельзя.

Здесь, на внутренней поверхности пятна, повсюду были дыры, диаметром футов в шесть каждая, сквозь которые беспрерывно циркулировала вода. С небольшими интервалами действовали какие-то щели, примерно десятифутовые в длину, выбрасывающие сквозь себя пенистую воду.

Сей процесс, судя по всему, имел отношение к питанию монстра. Все, что оказывалось в воде, попавшей под его тушу, всасывалось вместе с водой внутрь, переваривалось и выкидывалось наружу; извергаемая из тела вода содержала в себе остатки пищи и естественные выделения.

Судя по всему, долго находиться на одном месте монстр не мог — иначе мог отравиться собственными продуктами распада, вряд ли питание ими могло пойти ему на пользу. Впрочем, вряд ли бы он выбрал для себя столь вредный образ жизни, когда бы его к этому не принудили В-лягушки.

Лакки внезапно дернулся, — не приложив к тому никаких усилий. Он удивился и повел светом вокруг себя. И тут с ужасом понял, наконец, назначение этих самых длинных складок, которые заметил на теле монстра. Одна из них находилась рядом с ним и теперь раскрылась и старательно пыталась его заглотить. Две ее створки резиново разошлись — таким образом, похоже, монстр втягивал в себя пищу, которая не пролезала в шестифутовые поры!

Лакки на это не согласился, не захотев испытывать скафандр на прочность. Скафандр-то, может, и выдержит, да вот может выйти из строя его оборудование.

Он развернулся так, чтобы двигатели отодвинули его от тела, и включил их. С коротким чмокающим звуком он выдрался из всасывающего поля и кубарем отлетел в сторону.

Больше трогать животное он не стал и поплыл вдоль тела на некотором отдалении. Сверяясь с ощущением тяжести, он двигался вверх, к центру монстра.

Внезапно внутренняя поверхность монстра снова встала перед ним стеной. Этот нарост подрагивал и казался сделанным из более плотного мяса.

Сопло, никаких сомнений!

Ну конечно, именно оно. Гигантская каверна в сотни ярдов в поперечнике, откуда низвергались чудовищные массы воды. Лакки осторожно закрутился вокруг нее. Да, надежнее места не сыщешь, но все равно он кружил вокруг этой дырищи весьма осмотрительно.

Впрочем, сейчас ему было уже не до сопла, и Лакки продолжил свой путь наверх. Наконец он добрался до вершины этого мясного купола.

Сначала его поразило какое-то тяжелое, долго не затухающее уханье в недрах существа. Внимание привлекли именно вибрации, а не звук. Потом он пригляделся к телу: плоть корчилась и пульсировала. Гигантская масса отвисала футов на тридцать вниз и в поперечнике была такой же громадной, как сопло.

Да, это центр организма. Там внутри — сердце или что там у него вместо сердца. Лакки ощутил головокружение, попытавшись представить себе размеры этого механизма. Его удары должны происходить раз в пять минут, примерно за это время тысячи кубических ярдов крови (или что течет у него внутри?) прокачиваются по сосудам такого диаметра, что внутри них могла бы свободно проплыть «Хильда». Это сердце умеет гнать кровь на расстояния свыше мили.

— Ох ты… — только и смог что вздохнуть Лакки, — Поймать бы такую штуковину живой да изучить ее анатомию!