Грязный свет. Браво Его Величества

слов, которые неприлично произносить при малознакомых людях. – При этих словах

Анетта состроила негодующую физиономию и опять попыталась углубиться в чтение.

Цеса смотрела на неё с нескрываемым удивлением, потому что мысли коллеги слегка

отличались от её слов. «Мне абсолютно все равно, что тебе отвечать. Я отвечу то, чего ты

от меня ждешь, чтобы вызвать тебя на разговор и послушать твое мнение о шефе. Потом я

все досконально запишу на бумажку и передам ему, чтобы выслужиться и сместить тебя с

этого стула».

–Даже так? А то, что ты постоянно за обедом подкармливаешь его «Влюбленным

корнетом» – это он как оценивает? И я даже догадываюсь, какие слова приходят ему на ум

после этого зелья. – Цеса задумчиво посмотрела на свои ногти, как бы не понимая того,

что подписывает коллеге смертный приговор. Анетта побелела и дрожащими губами

попыталась выговорить нечто наподобие: «как ты догадалась?».

–Откуда ты знаешь?

–Хм, а у тебя, я смотрю, даже есть фантазия. Обычно у меня спрашивают о том, как же

это я до всего догадываюсь. А ты, смотри-ка, отличилась! Уже похвально! – в этот момент

Донто узрел на своем столе кружку с чаем, которую утром ему принесла Анетта, и решил

из неё испить. Цеса, не говоря ни слова, встала и, выхватив кружку из рук судьи, вылила

её содержимое в мусорное ведро. Донто вопросительно взглянул на новую помощницу.

Цвет лица первой помощницы стал меловым, губы задрожали, а в глазах появился страх,

граничащий прямо-таки с животной ненавистью.

–Простите, господин судья, но этот чай давно уже остыл. Давайте Анетта заварит вам

новый? – учтиво поинтересовалась Цеса, на что судья одобрительно кивнул и опустил

глаза в стол. Коллега тут же подорвалась со стула и побежала делать свежий чай. На этот

раз без всяких примесей, все еще не веря в то, что Цеса её не выдала. Сама же

спасительница сердец престарелых судей задумчиво смотрела ей вслед и думала, что не

стоит, наверное, так лихо афишировать свои способности к сканированию.

День тянулся прямо-таки катастрофически медленно. Посетителей не было и не

предвиделось, что весьма раздражало Цесу и заставляло выискивать все новые способы

как-то развлечь себя. Анетта продолжала зачитываться литературными выкидышами

коллективного сознания. Не обращая никакого внимания на новую сотрудницу, она изо

всех сил старалась превратиться в невидимку. Однако с такими габаритами это ей не

грозило. Цеса же справедливо рассудила, что с недалекой коллеги на сегодня потрясений

вполне достаточно. Её слабая нервная система вполне могла и не выдержать такой

сильной нагрузки и развалиться на части. Именно поэтому юная ведьма поступила весьма

благородно. Остаток дня она провела тихо и смирно, выдумав парочку новых проклятий,

которые вполне сгодятся для мелкого шкодничества в стенах кабинета Господина Донто.

Глава 3.

Дорога домой заняла несколько больше времени, потому как на полпути Цеса решила

зайти в магазин и купить что-нибудь для праздничного ужина. Первый успешный день

рабочей жизни как-никак. Прячась под капюшоном от заунывно моросящего дождика и

кутаясь в просторный плащ, она направлялась к дому, зная, что вечер наверняка пройдет в

неспешной беседе у камина. Отец, скорее всего, усадит её напротив себя и аккуратно

нальет в бокал разогретого вина. Потом возьмет с подноса еще теплое имбирное печенье и

с доброй усмешкой начнет расспрашивать горемычную дочку о первом дне настоящей

взрослой жизни. Мать, положив подбородок на сложенные в замочек ладони, будет с

умилением наблюдать за происходящим и вспоминать, как все начиналось. При мысли об

этом, Цеса сама невольно улыбалась и ускоряла шаг, стремясь скорее окунуться в тепло

родного дома.

Но радужные мысли ведьмы быстро окрасились в мрачные тона, стоило ей только

приоткрыть калитку и шагнуть на уложенную фигурным камнем дорожку к дому. Свет в

окнах не горел. За всю её жизнь такого не было ни разу. Вечно суетящаяся по хозяйству

мама никогда не забывала с наступлением темноты зажигать хотя бы свечку в каждой

комнате, где ей могло что-либо понадобиться. Цеса слегка замедлила шаг, а просканировав

дом на наличие живых мыслящих существ, вовсе остановилась и поспешила укрыться в

ближайшем кусте смородины. Нет, это была не паника и даже не страх, это был пока еще

очень маленький огонек сомнений. В конце концов, родители могли просто выйти до

ближайшей торговой лавки, или же мать пошла туда одна, а отец просто задержался на

работе. Но неумолимая интуиция прямо-таки кричала об опасности, да что там об

опасности, о катастрофе местного масштаба. Что-то произошло, причем что-то страшное и

непоправимое, это Цеса знала наверняка. Она придирчиво оценила свое положение, на

всякий случай предусмотрительно оставила в кустах малиновый сидр, прихваченный в

лавке, и медленно, пригибаясь, направилась к дому.

Дверь была приоткрыта, следовательно, соваться туда не стоило вовсе. Цеса могла

поклясться чем угодно, что в доме не было никого, но что-то неумолимо отталкивало её от

почти приветливо приоткрытой двери, поэтому она направилась в обход дома до

ближайшего окна. Если что и имело смысл, так это удостовериться, что дом действительно

пуст и молодой ведьме не угрожает ничего, кроме бесполезного хождения по комнатам в

гордом одиночестве в ожидании родителей. В случае если в поле её зрения вдруг окажется

сильный маг, способный скрыть свое присутствие, что же, придется решать по ситуации,

что с ним делать и что ему понадобилось от семьи директора Магического Магистрата.

Цеса беззвучно прошла вдоль стены и, приподнявшись на носочках, заглянула в окно

кухни. Частичная трансформация зрения далась ей легко и быстро, темнота постепенно

стала рассеиваться и рисовать очертания знакомых предметов. Шкаф, стол, стулья, фартук

на стене, чайник со свистком почему-то не на своем обычном месте, полотенце небрежно

скомканное валяется на полу рядом… Цеса еле удержалась от крика. На полу, в

совершенно неестественной позе лежала её мать. Сомнений не возникало – она была

мертва. На бледном лице еще осталась маска легкого недоумения и страха. Создавалось

впечатление, что добродушная хозяйка вовсе не ожидала чего-то или кого-то, что так

бесцеремонно ворвалось в её привычный семейный быт и роковым образом помешало

поставить чайник на огонь. Она умерла быстро, в этом Цеса нисколько не сомневалась.

Во-первых, человек, не обладающий Талантом, как правило, не замечает, что рядом кто-то

совершает акт воздействия, а во-вторых, заклинание, с помощью которого кто-то убил её

мать, практически не вызывало боли. Точнее человек просто не успевал заметить, что его

сердце вдруг остановилось. За считанные секунды он всего лишь может понять, что какой-

то злобный маг только что лишил его жизни, а дальше по сценарию: легкое недоумение от

такой наглости и страх перед смертью, который даже не успевает отразиться полностью.

Цеса честно попыталась не паниковать, но предательские слезы заволокли глаза мутной

пеленой, отчего ведьма перестала что-либо различать в темноте.

Через минуту пришло жуткое осознание. Лишь одно слово пронеслось в голове Цесы и

больно, ужасно невыносимо кольнуло острой отравленной иглой: отец. Совершенно

потеряв над собой контроль, лишившись напрочь самообладания и здравого смысла, уже

успевшая повзрослеть на добрый десяток лет ведьма рванула к входной двери. Несколько

секунд, несколько шагов растянулись в долгий путь в несколько тысяч километров. Рука

потянулась к входной двери – щелчок – ослепительный столб пламени вырвался из

прихожей, сбив ведьму с ног и швырнув на мощеную дорожку. И снова всего одна лишь