Ричард Блейд, агент Её Величества

Дж. выпустил клуб дыма и улыбнулся под его защитой. Теперь мистер Ньютон Энтони уже не выглядел таким напыщенным, как раньше — наоборот, он был поражен. Прежде, чем собеседник осмелился вымолвить слово, лорд Лейтон решил поставить финальную точку в дискуссии:

— А сейчас, коллега, — проворчал он, — я думаю, нам стоит позвонить на Даунинг Стрит. Такому старому и больному человеку, как я, уже давно пора лечь в постель. Завтра утром мне надо быть в Лондоне.

— Конечно, конечно, — торопливо согласился мистер Энтони, протянув руку к телефону.

Разговор оказался коротким. Повесив трубку, мистер Энтони кивнул Дж.

— Все в порядке, сэр. Вы можете вызывать своего человека.

Дж., в свою очередь, повернулся к зеленому телефону.

— Мне бы очень хотелось поглядеть на этого Ричарда Блейда — прежде, чем он отправится в путешествие, — произнес, толстяк. — Не могу представить, как человек способен согласиться на такое… Это почти самоубийство!

— Блейд согласился, — покачал головой шеф разведки, — потому что таких, как он, больше нет. Сожалею, но вы не сможете встретиться с ним, сэр. Это было бы нарушением секретности. — Он отвернулся и стал набирать номер.

Блейд поднял воздушные женские трусики и повесил на куст; они совсем промокли.

Он расстелил свой старый плащ в маленькой, заросшей вереском ложбинке чуть ниже вершины утеса, которую Зоэ именовала «наше укромное место». Вдоволь использовав все его преимущества, они в блаженной усталости вытянулись на жесткой ткани плаща, любуясь ночным Ла Маншем. Широкий пролив раскинулся далеко внизу — гладкое темное зеркало, то там, то тут подернутое легкой рябью. Где-то у самого устья Темзы сверкали огни проходящих кораблей. На выступе под утесом беспокойно спали чайки, прибой тихо шелестел галькой. Луна, словно огромный серебристый парусник, плыла по темному небосводу.

— Что ждет меня в стране забытых грез?.. — прошептал Блейд в нежное ушко Зоэ.

Протянув белоснежную руку, девушка растрепала темные волосы Ричарда.

— Безлюдный берег и пустынный плес… — шепнула она в ответ.

Они часто играли в эту игру, перебирая строчки стихотворений, но сейчас Блейд был раздосадован импровизацией Зоэ. В ней не прозвучало слово «любовь», которым она пользовалась весьма часто — в основном, по отношению к нему, Ричарду. А сегодня, даже в последнем страстном объятии, она не прошептала, что любит его.

Ричард Блейд, бронзовокожий мускулистый великан со сложением древнегреческого атлета, один из лучших британских секретных агентов, на самом деле был весьма тонким и чувствительным человеком. Вот именно — был. Компьютер лорда Лейтона подвел под всем этим черту.

Он поцеловал розовое ушко.

— Что с тобой, Зоэ? Что случилось? Я чувствую, что-то не так.

Ее мышцы на мгновение напряглись, затем тело девушки снова расслабилось.

— Кто такая Талин? — спросила она.

Сначала Блейд не понял вопроса. Потом слабые, неясные воспоминания забрезжили в его голове и потухли, как искры угасающего костра. Профессор Лейтон объяснил ему, почему так происходит: клетки его мозга не могут восстановить картину прошлого.

Талин… Этот манящий призрак, моментально рассеивающийся, словно струйка дыма… Солнечный зайчик на золотистой девичьей коже, алый маленький рот, впивающийся в его губы, громкий крик наслаждения… потом… потом он проваливается куда-то… куда-то в ад.

— Ты не ответил мне, Ричард.

Сегодня весь день она зовет его Ричардом. А раньше он всегда был Диком.

При всем желании Блейд не мог ответить ей. Неясное видение растаяло, он так и не смог вспомнить, кто такая Талин. Неужели он когда-то знал ее?

— Я не слышал о женщине с таким именем, — чистосердечно признался он. — Почему ты спрашиваешь?

Он коснулся плеча Зоэ; девушка внезапно отстранилась, но голос её по-прежнему был спокоен. Зоэ всегда оставалась спокойной — кроме, пожалуй, тех мгновений, когда они занимались любовью.

— Пожалуйста, Ричард, не обманывай меня. После всего, что между нами было, я заслуживаю лучшего обращения. Ведь мы же с тобой не дети! Если ты нашел себе другую женщину, просто скажи мне. Ты же знаешь, я не стану закатывать сцен. Просто скажи… Я думаю, что могу рассчитывать по крайней мере на твою честность, обычную честность. Поэтому мне сейчас так больно, Ричард, ведь ты всегда был честен со мной! А теперь… теперь происходит что-то такое, чего я не могу понять.

— Не можешь понять? Что? Боже мой, о чем ты? Весь день хмуришься из-за какого-то странного слова! Я еще раз повторяю, что никогда не слышал его… Я даже не могу вспомнить, что оно значит! Название города! Страны? Чье-то имя?

Знает ли он это на самом деле? Что за туманные образы временами проносятся у него в голове? Блейд с силой притянул к себе девушку.

— Дик! Ты делаешь мне больно! — Наконец-то он стал Диком!

— О, прости, дорогая, — крепки сжав её в объятиях, он заставил Зоэ повернуться к нему; её глаза загадочно блеснули в лунном свете. — Теперь, Зоэ, ты должна рассказать мне все, — произнес Блейд. — У меня уже голова идет кругом! Давай же, начинай!

На самом деле было бы лучше выслушать откровения лорда Лейтона по данному поводу. Этот дьявольский компьютермнемоскоп и бесконечные рискованные опыты не могли не повлиять на работу его мозга. Но с Лейтоном он побеседует потом. Сейчас ему надо помириться с женщиной, которую он любит.

— Хорошо, — голос Зоэ окреп. — Возможно, я просто ревнивая дура… Ведь ты никогда раньше не врал мне, Ричард!

Опять Ричард!

— Прошлой ночью я проснулась от твоего крика. Ты звал ее. Ты метался в постели и кричал, так кричал! А потом ты схватил меня и начал… начал… — она запнулась и подняла на него полные слез глаза.

— Боже мой! — Блейд не на шутку перепугался. — Почему же ты меня не разбудила?

— Я не смогла, Ричард. Ты не думай, я пыталась! Но ты чуть не раздавил меня в постели! Ты словно превратился совсем в другого человека — дикого, необузданного… И мне… мне стало страшно. Я просто покорилась… и терпела, пока ты не закончил.

— И сколько же это продолжалось?

— Полчаса, может — больше. После того, как прошел приступ, ты перевернулся на другой бок и заснул, будто младенец.

С минуту Блейд молча обдумывал услышанное. Да, от подобного обращения в душе бедной девушки вполне мог разразиться шторм. Теперь надо как-то выкручиваться…

— Ты знаешь, — сказал он наконец, — наверно, я просто увидел кошмарный сон, а тебе, любовь моя, поневоле пришлось стать его соучастницей. Однако странно, — Блейд задумчиво нахмурился, — я не узнаю себя… особенно — в этой ситуации… Разве по-твоему я такой уж жестокий любовник? Набрасываюсь, как жеребец, а сделав дело, засыпаю, не поцеловав последний раз любимую женщину? Пусть даже во сне была другая женщина — я все равно себя не узнаю… Нет, это не я… Видимо, мне приснился чей-то чужой кошмар, — он улыбнулся. — Давай все забудем. Не хмурься, дорогая, лучше поцелуй меня.

Но в этот раз обаяние Ричарда Блейда не сработало: Зоэ вновь отвернулась от него.

— Нет, я думаю, забывать не стоит. Ты прав — тебе приснился кошмар, и на самом деле никакой женщины по имени Талин не существует. Да и имя какое-то странное… И все же… все же не стоит забывать.

Ну почему у них у всех такой отвратительный характер? Сунув в рот травинку, Блейд улегся на спину, тихо проклиная все на свете: лорда Лейтона, компьютер, яйцеголовых, Дж. со всем его отделом, а главное, себя самого — за то, что окончив Оксфорд, соблазнился честью работать на Её Королевское Величество. Больше всего в этих невеселых мыслях он поносил пресловутый закон о неразглашении государственной тайны. Проще всего было бы сказать Зоэ правду; но если сделать этого никак нельзя, что тогда? Ибо если сам не придержишь язык, то помогут твои собственные коллеги — вздернут на сук, и Дж. собственноручно затянет петлю на шее, несмотря на все уверения в любви.

— Несколько месяцев назад ты просил меня выйти за тебя замуж, — тихо сказала Зоэ.