Сотник 2 (СИ)

- Здравия тебе, Лизонька,- приваливаясь плечиком к дверному косяку, произнесла Ирина.

- И ты будь здрава, тетушка,- зардевшись от того, что до сих пор в постели, ответила молодая мать.

- Как Настенька?

- Слава Богу. Ест да спит.

- Это хорошо. Во сне и материнском молоке вся сила. Дочку-то так и думаешь сама кормить, иль мамке отдашь.

- Нет, сама кормить стану. Мы с Ванечкой очень дочку хотели,- вдруг опечалившись, пояснила свою позицию она.

- Ну и правильно. Грудь у тебя справная, апосля не обвиснет, так что корми, и никого не слушай. Опять же, эти портные затейники чего только не удумают. Распоследнюю корову лебедушкой вырядить могут, а уж о такой красоте и говорить нечего.

- О чем это ты Тетушка?- Высвобождая грудь из ротика насосавшейся и уснувшей дочери, поинтересовалась Лиза.

- Давай ее сюда,- тут же подступившись, требовательно протянула руки Ирина.

Получив кровиночку, она тут же приникла к спеленатому младенцу и жадно вдохнула. В нос тут же ударил неповторимый запах младенца, пахнущего чистой душой и материнским молоком. Когда после третьего вдоха Ирина наконец оторвалась от пеленок, ее лицо светилось неподдельным счастьем.

- Вот так похожу к тебе, похожу, и решусь на еще одного ребеночка,- томно произнесла женщина.

- Брось,- склонив головку набок, недоверчиво произнесла Лиза.

- Думаешь уже не смогу?- С наигранным вызовом спросила княгиня.

- Ничуть не бывало. Да только… Те-отушка…

- Ну-у,- неопределенно покачав головой протянула та,- и на старуху бывает проруха.

Вот только не сказать, что при этом она была растеряна или огорчена. Ничуть не бывало. Лицо так и светилось неподдельным счастьем. Кто бы мог подумать. Пятый десяток. Да еще и с мужем своим сошлась не по любви, а из расчета и выгоды. А подиж ты.

- Гастон знает?

- Нет еще,- с хитринкой ответила она.

- А вытравить не хочешь? Ить как мучилась с сыном.

- Сума сошла,- грозно сдвинув брови, одернула племянницу тетка.- Раньше думать нужно было. А коли случилось, на то воля Божья.

- Прости тетушка. Я и не думала тебя обижать,- искренне повинилась Лиза.

- Знаю,- вздохнула княгиня.- Ладно, то позади, и нечего оглядываться. Оно того не стоит. А ведь я к тебе по делу, девочка моя.

- По какому?

- Гонец из Пскова прибыл. Тамошнее вече, кланяется Николаю, и просит тебя на княжеский стол посадить.

- Меня-а?!- Удивлению Ирины не было предела.

- Тебя красота моя. Тебя. И сразу скажу, Коленька уж и указ отписал.

- Как отписал?

- А вот так.

- Так ведь не муж я.

- Ну и что. Бабой на княжении ни раньше ни сегодня никого не удивишь. Нет, понятно, что редко такое случается, но невидалью какой назвать трудно. Тебя же в Пскове помнят и любят. К тому же, не абы кто, а царского рода. И вдова князя Ивана Бобровнинского. Так что, я бы сказала вполне закономерный выбор.

- А как я не пожелаю в Псков ехать, тогда что?- Поднимаясь с постели, и уходя за ширму, чтобы одеться, поинтересовалась Лиза.

- Угу. Николай так и сказал, что мол артачиться станет. Потому и написал указ, не беседуя с тобой. Иль считаешь, что жизнь только в Москве? Так ить в Пскове тебе нравилось, вся в делах, вся в заботах. Эвон сказывают, что среди младенцев девочек Лиз развелось небывало много.

- Но Псков и впрямь не Москва,- послышался голос из-за ширмы.

- Ничего. Карпов там такое устроит, что и Москве не снилось,- уверено заявила Ирина.

- Вообще-то я думала, Николай озлится на него, за его желание оставить Псков на особицу.

- Так он и озлился. Поначалу. А потом… Вишь какое дело. Помнишь, как иезуиты на Коленьку хотели влиять?

- Сказывал он мне о том,- выглядывая из-за ширмы, удивленно подтвердила Лиза.

А и то. Причем тут Псков, Карпов и иезуиты. Нет, она прекрасно помнит, что именно он тогда сыскал покушавшихся на тетку, а потом вскрылся целый заговор. Но никак не могла взять в толк как это все может быть связано.

- Так вот. Не угомонили, аспиды эти. И чего удумали. Поначалу хотели меня и Голицына свести, потому как тот на Европу как на землю обетованную глядит, ну и я вроде как европейского не больно-то чураюсь. А чтобы того добиться, решили они Ивана извести, дабы сердечко мое освободить.

- И откуда ты все это ведаешь?

- Да все оттуда же. Из первых уст.

- То есть?

- А то и есть. Взяли мы тех тайных соглядатаев. Они вишь никак не успокоятся. С Голицыным меня свести не вышло, так они решили на Гастона давить через родню, что во Франции осталась, дабы он на меня влиял, а мы вместе значит на Николая. Да только супруг мой не тля какая. Как только к нему заявился соглядатай иезуитский, коим оказался воин не из последних де Атталь, так он его скрутил и пред очи государевы. Ну, погремели малость оружием, так чтобы шума-то особо не поднимать. И предложили этим слугам папским на Русь нос свой более не совать. А чтобы лучше дошло, казнили обоих змей. Вторым оказался личный лекарь Голицына.

- Так Василий Васильевич вроде при должности.

- Глупо бы было, столь умудренного опытом мужа задвигать. Опять же, после такого, он еще более усерден в службе стал.

- Ну-у, в принципе, согласна. А Карпов-то тут при чем?

- А при том. Присмотрелись к нему эти иезуитские змеи и очень много странного заприметили. Хм. Оно вроде и на виду все, а никто и внимания не обратил. А ведь странностей вокруг Ванюши более чем предостаточно. А уж сколько всего он наворотить успел, это же просто диво дивное. Вот и решили те иезуиты его выкрасть, да тайные знания из него тянуть. Ну и что же, мы глупее иезуитов будем?

- То есть, хотите его выкрасть? А для того и я вам потребовалась в Пскове?- Вроде и не хотела ссориться с теткой, да как-то резко так произнесла, выходя из-за ширмы, и порывисто одергивая сарафан.

- Акстись. К чему нам та глупость,- покачивая младенца, возмутилась Ирина.- Был он уж подле нас. А что толку? Только и того, что золото сыскал, да вон батюшку своего научил сталь варить, из худой руды, да в больших объемах. Ну еще и булат кое-где по Москве куют. Все-о. Остальное осталось невостребованным. Он неделю корпел все думал да гадал как реформировать подати, а из всего мы рассмотреть сумели только где была серьезная лазейка для уклонения от податей, да гербовую бумагу ввели. Теперь Николай свой архив ковыряет, пытается разыскать те записи, что они с Ваней делали.

- И?- Продолжала гнуть свое ничего не понимающая Лиза, принявшись теперь уже за волосы.

- Что и? Николай решил пускай Иван и дальше сам по себе держится. А там, глядишь и перенять чего полезного. Ничего страшного, коли Псковская земля и дальше будет вольной, да верным союзником московским. Что там того Пскова,- княгиня и рукой махнула бы, да только не больно-то помашешь, коли младенец на руках.- А за ним, ты стало быть присмотришь.

- Я-а?

- Ты конечно. А то кто же еще-то?

- Тетушка, ты думаешь, что говоришь.

- Можешь не сомневаться. И я думаю, и Коленька с головой дружит. Мало того, еще и о тебе думает. За Трубецкого отдал, потому как знал что сохнет он по тебе. Теперь вот к Ване отправляет, потому как ведает, что ты его любишь. И теперь оно вроде как не зазорно, чай вдова. Да не смотри ты на меня так-то. То счастье только воровским быть может, и никак иначе.

- Вот так значит вы решили.

- Коля решил меня не спросясь. А и спросил бы, я поддержала бы.

- А как Карпов причастен к гибели супруга моего? О том Вы подумали?

- Не мог он,- убежденно возразила княгиня.

- Звучит как-то не убедительно.

- А ты с художником Елизаровым поговори, да узнай как Карпов искал убийцу князя. Поди к братцу, да попроси почитать письма, что пришли из Пскова. Глядишь, и убедишься. И вообще, кроме обиды его тщеславию, та украденная победа иного вреда ему не несла. А вот гибель князя, сразу на него указывает. Ваня же не тщеславен. Уж это-то ты должна знать.

- Допустим ты права. Ну а как вы себе представляете чтобы я… Я ить со своим Ваней счастливо жила. И двух деток в любви прижила, а не по долгу. Отгорело уж по Карпову сердечко-то. Угольки там одни.