Песнь кецаля

– Не говори глупостей! – шикнула на подозрительное чадо Бетси. – Просто у них какие-то планы. И, как мне кажется, мы в них занимаем не последнее место.

В дальнейшем немочка изменила свое мнение о хозяине. Он был сама любезность.

Подхватив обеих дам под ручки, он повел их по анфиладе комнат, которым, казалось, несть конца.

Каждый из покоев причудливой волей и воображением дизайнера был отделан в своем неповторимом стиле. То промелькнут национальные мексиканские черты интерьера, то вдруг окажешься в средневековом арабском Востоке с его пестрыми коврами и мягкими диванами. Вот кабинет, отделанный в стиле германской готики. Или гостевая спальня, явно предназначенная для дамы, напоминающая будуары времен маркизы Помпадур.

– Вот бы поспать на такой кроватке! – восхищалась брюнетка, пробуя на ощупь мягкость перины.

Сеньор Васкес только самодовольно хмыкнул и в который раз подмигнул своему имиджмейкеру.

– Вы еще не видели столовую и оранжерею! – мечтательно закатил глаза коротышка.

– Ну-ка, ну-ка! – заинтересовалась Регентруда фон Айзенштайн и поволокла хозяина к выходу из будуара.

Фриц угрюмо плелся сзади, одолеваемый самыми мрачными мыслями.

Вот паскуда этот Человек-пингвин! Правильно его окрестил герр Адам. Пингвин и есть. Один к одному Денни ДеВито. Такой же маленький, кругленький и противный. Ишь, так и стелется перед девчонками, пускает пыль в глаза. Ну, конечно, куда бедному Думкопфу тягаться с этаким богачом.

А Труди тоже хороша! Как сорока налетела на сокровища латиноса-недомерка. Никакой гордости, ни малейшего понятия о девичьей скромности и чувстве собственного достоинства! Ведь и сама не нищая. Как-никак владелица родового замка. Конечно, «замком» сооружение в Северной Вестфалии можно назвать с трудом. И все же.

Адам тоже наблюдал за девушкой. Только не за брюнеткой, а за белокурой красавицей Элизабет МакДугал. Советы Фрица таки не пропали даром, а надоедливой занозой засели в сердце молодого человека.

Нет, но какая же она красавица, эта блондинка из Перта. Сейчас, когда на Бетси были не грязные походные лохмотья, как в заброшенном храме в сельве, а роскошное вечернее платье от Версачче, Крюгер смог явственно разглядеть все прелести ее фигуры. Сильные руки, стройные длинные ноги, тонкая талия, плавно переходящая в широкие бедра. Грудь… О, эта грудь достойна того, чтобы в честь нее слагались целые поэмы!

В Адаме вдруг проснулась чисто немецкая сентиментальность. Писывал, писывал он в юности стишки, посвященные прелестным одноклассницам. Потом как-то забросил это никчемное для настоящего мужчины занятие, но в мозгу нет-нет, да и мелькнут порою несколько рифмованных фраз.

Бетси пару раз одарила его внимательным взглядом. Как показалось молодому человеку, в ее глазах был явный призыв. Или вызов?

Как бы улучить время для серьезного разговора? По всей видимости, мексиканская эпопея закончена. Они оба остались, что называется, при своих интересах: без заказчика и без гонорара. Пора подумать о следующей поездке.

Однако Человек-пингвин облапил обеих девушек как свою собственность и, видно, не собирается так просто расставаться с добычей. Так и буравит их глазками, то и дело переводя взгляд с одной на другую.

Лучше бы занялся своим явно истосковавшимся по мужской ласке приятелем! Вон как тот увивается вокруг него.

– А не пора ли нам подкрепиться, чем Бог послал? – спросил у гостей коротышка и повел всех в столовую.

За такое угощение, которое предложил «товарищам по оружию» сеньор Васкес, двое из них были готовы для хозяина на все. Фриц Думкопф на какое-то время даже забыл о муках ревности, а лакомка Труди чуть не расцеловала дона Мигеля. Давненько ей не приходилось бывать за подобным столом.

Васкес приказал сервировать стол старинным фамильным серебром. Толстые тарелки XVII века были украшены вензелями, кубки и изящные чарки тоже.

«Он как невеста на выданье показывает сватам приданое», – подумалось Бетси.

Вся эта суматоха ее необыкновенно забавляла, заставляя отвлечься от, в общем-то, невеселых мыслей.

Поездка в Мексику явно не удалась. Она не принесла ни больших денег, на которые рассчитывала Элизабет, ни громкой славы. Золотое сердце Монтесумы так и останется навеки погребенным в сейфе сеньора Васкеса.

Что еще? Несколько жизней, унесенных безжалостной погоней за ацтекским артефактом. Красавец-парень Хоакин, лежащий в больнице с подозрительными симптомами. Жуткие монстры, которых можно увидеть лишь в страшном сне да голливудском фильме ужасов.

И пустота. Ноющая пустота в груди.

Как-то тревожно. Словно все еще далеко не кончено.

– Мигелито, а это что такое? – прервал ее размышления голосок брюнетки.

«Ого! Мигелито? Ничего себе!»

Широкое лицо сеньора Васкеса расплылось в лучезарной улыбке.

– Где, солнце мое?

– Вон в той тарелке!

– Все, чем я вас сегодня угощаю – блюда нашей национальной кухни. Из мясного здесь есть бифштексы барбекю с ромом, говядина с бобами, само собой, цыпленок по-мексикански. Если кто любит рыбу, то рекомендую вот эту, под зеленым соусом, или красный лютианус в стиле Вера-Крус, или треску в стиле Юкатан. На сладкое кактусовое суфле, манго со сливками, апельсины в корице, тыква в сиропе, яблоки с ромом и карамелью…

– Офигеть! – восторженно завопило чадо. – Хочу! Всего хочу!

– Да ради бога, милая, только чтоб плохо потом не стало.

– Расслабься! Я знаю свою меру!

– Ну-ну! – покачала головой Элизабет.

– Что вы намерены делать с золотым сердцем Монтесумы? – осторожно полюбопытствовала она, накладывая себе порцию экзотического текилового салата.

– Я как раз сам хотел поговорить с вами на эту тему, – кивнул дон Мигель. – Отчасти по моей вине вы потеряли заказчика и гонорар. Сколько вам обещал этот проходимец?

Девушка ответила.

У Адама Крюгера вырвался судорожный всхлип. Это было вдвое больше по сравнению с суммой, обещанной ему.

– Хорошо! Я возмещу вам убытки, мисс МакДугал. Полностью. Среди Васкесов никогда не было скупердяев.

– И вы не останетесь без вознаграждения, – повернулся коротышка к Крюгеру, одарив его весьма нелюбезным взглядом. – Все-таки, Хоакин обязан вам спасеньем.

– И мы тофе! – пискнула Труди, перемалывая зубами кусок красного лютиануса. – Мифелито, он фефь и наф спаф! И Ффиц с ним!

– Да-да, радость моя. Я это учту. Что ж до золотого сердца, то я, посоветовавшись с сеньором Соресом, решил всю свою коллекцию отдать в дар Национальному музею антропологии.

Васкес состроил важную физиономию и скромно потупился.

Мисс МакДугал едва не онемела от неожиданности. Никогда бы не подумала, что коротышка способен на такие поступки. Оплатить ее неудачную экспедицию, в которой она выступала не всегда на его стороне, вознаградить немца, отдать артефакты мексиканскому народу…

Хотя, как знать. После истории, рассказанной Хоакином, Элизабет во многом пересмотрела свое отношение к Мигелю Васкесу.

– Всю-всю? – недоверчиво уточнила она.

– До последней вещицы. Я уже договорился с руководством музея. Они выделят под мое собрание особый мемориальный зал. Золотое сердце Монтесумы по праву займет там центральное место.

– В этом я сильно сомневаюсь! – раздался в столовой молодой сильный голос.

Сидящие за столом обернулись и заметили появление в столовой нового действующего лица.

Высокий симпатичный парень с открытым, правда, немного бледным лицом. Небольшие усики, широкие развернутые плечи, тонкая талия, перетянутая портупеей. И волосы какого-то ненатурального желто-соломенного цвета.

Юноша приветливо улыбался, одаривая всех присутствовавших ласковым, мечтательным взглядом черных миндалевидных глаз.

«Ордоньес!» – узнала его Элизабет, и ее сердце отчего-то учащенно забилось в груди перепуганной птицей кецаль.