аа

В каждом углу – большущее ведро с презервативами. По всем стенам – разноцветные дозаторы с лубрикантами и ароматизаторами. Впереди две запертые двери – по обе стороны от крутого подъема, ведущего к золотой двери, врезанной на противоположной стене примерно на уровне головы. У основания этой двери начинается узкий выступ и уходит вправо и влево, примерно до середины комнаты; здесь с каждой стороны к выступу поднимаются две лестнички.

В наблюдательном окошке в потолке отражаюсь я сам – крошечный, раздетый. От зеркального стекла расходятся две толстые вентиляционные трубы, наполняющие комнату прохладным воздухом. Я весь вспотел, но твержу сам себе: «Успех требует жертв». Из громкоговорителя у смотрового окна раздается голос первого доктора, гуляет по комнате эхом.

– Приятных вам развлечений.

Звенит звонок, слева распахивается дверь, и в комнату нетвердой походкой вваливается первая девушка.

Мое отражение в зеркале отшатывается в противоположную от девушки сторону.

Когда мой редактор вызвал меня для разговора об этом сюжете, мы закрылись у него в кабинете. Он протянул мне сложенный лист бумаги и предложил:

– Взгляни.

Сверху была надпись синими чернилами: «Мне заплатили 500 долларов за перевод этого на русский. Без огласки. На шутку не похоже».

Без подписи. Конверт без обратного адреса.

«10 главных вопросов о сексе с зомби»

У бредущей ко мне девушки темная кожа. Черные волосы стянуты в два хвостика. Очки на пол‑лица, как у кинозвезды. Нижняя половина лица закрыта пластиковым намордником.

Первый вопрос был вовсе не о том, откуда берутся зомби для секса. Никто не стремился заверить потенциальных клиентов в том, что невинных живых девушек не похищали и не превращали в зомби ради сексуальных целей. Или успокоить мужей и отцов, что их любимых не превратят в воплощение чужих фантазий.

Возможное продолжение к статье: «Мужчины, защищаете ли вы своих дам от всех возможных последствий зомби‑апокалипсиса?»

Я отступаю в угол, к ведру с презервативами. Босые ноги шуршат по мягкому полу.

Громкоговоритель оживает:

– У них плохое зрение. Если хотите привлечь, пошумите немного.

Девушка поднимает голову к источнику звука. Взмахивает рукой, хватая воздух. Все ногти у нее на пальцах удалены. Мне видно ее отражение в зеркальном стекле наблюдательного окошка, и, несмотря на отвращение к подобной эксплуатации мертвых, я невольно восхищаюсь изгибами темной спины.

Первый вопрос не касался безопасности. Следующие вопросы и ответы подробно освещали меры предосторожности ради нераспространения заражения зомби: медицинское наблюдение, тщательное очищение после каждого использования, инновационные средства от укусов и царапин.

Не считая темных очков и намордника, бредущая ко мне девушка совершенно обнажена. Бедра у нее без целлюлита, живот плоский, груди идеальны, каждая размером с флоридский апельсин, круглые лиловые соски наставлены прямо на меня, – эти груди чуть побольше тех, что я потрогал впервые в жизни, но чуть меньше, чем у моей жены. Густые и темные волосы на лобке выбриты в форме звезды.

Нет, первые вопросы и ответы в той брошюре выглядели так:

«Имеются ли на них видимые признаки смерти? Раны, следы от зубов и прочее, что могло бы отнять у них привлекательность? – В заведении «Якорь» используют лишь самых привлекательных, наименее поврежденных жертв зомби. Вы не заметите никакого физического ущерба, нанесенного им при заражении».

Темнокожая зомби тянется к моей шее, и меня окутывает запах роз. Из‑под намордника доносятся приглушенные стоны. Так бормочет моя жена по утрам, когда я выскальзываю из‑под одеяла за газетой.

«Правда ли, что у них серая кожа? – Наши девушки содержатся в наилучшем состоянии. Наши запатентованные растворы для внутривенных инъекций обеспечивают необходимые витамины и питательные вещества, позволяющие сохранять кожу в живом состоянии еще долгое время после смерти. Однако если вы предпочитаете серую кожу, мы легко удовлетворим ваши запросы».

Я переминаюсь на прямоугольном возвышении, а девушка‑зомби с кофейного цвета кожей шарит руками, словно пытается нащупать дверную ручку в темной комнате. Слышно, как смазанные маслом ступни шаркают по полу.

Звенит звонок, слева распахивается дверь, и входят еще две зомби. У обеих торчащие груди. На одной – невысокой блондинке привлекательного спортивного телосложения – такой же намордник и темные очки, что на первой девушке. У второй на голове – гигантская маска мыши с картонными глазами, точно у олимпийского талисмана или персонажа в Диснейленде. Все ее тело выкрашено в красно‑коричневый цвет, за спиной – длинный хвост. Я отступаю чуть в сторону, чтобы лучше рассмотреть. Хвост крепится над крупными, вихлястыми ягодицами, двигается в такт движениям. Другая девушка семенит вдвое быстрее, чтобы не отстать.

Жаль, что я пожалел денег на часы со встроенной скрытой камерой.

Голос сверху объявляет:

– А теперь – максимум разнообразия по вашему желанию. Вначале мы обычно запускаем девушку, практически не изменившуюся по сравнению с моментом заражения. Но сейчас пора увидеть чудеса науки!

В брошюре, которую мне показывал мой редактор, после вопросов о внешности, но еще до вопросов о безопасности было описано то, что могло бы стать еще одним интересным продолжением после первоначальной статьи‑открытия:

«Зачем ходить в «Якорь», когда в городе столько борделей с живыми девушками?»

Первая из выпущенных в комнату зомби тянется ко мне, но я поднимаю руку повыше. В отражении под потолком видно, как три обнаженные зомби приближаются, а я все отступаю, растопырив пятерню.

– Еще пятеро? Хотите? – доносится из громкоговорителя.

– Угу. – Я опускаю руку.

Звенит звонок, слева распахивается дверь, и появляется брюнетка ростом не меньше шести футов, с длинными, отвисшими грудями, напоминающими развешанные на бельевой веревке носки. Следом за ней бредет девушка с короткими голубыми волосами, с головы до ног раскрашенная пастельными цветами под хиппи. Над острыми сосками – ореолы желтых солнышек. За ней – темнокожая девушка с обритой головой, все тело, не считая сливовидных грудок, покрыто ритуальными татуировками. Дверь захлопывается, впустив еще двоих на подгибающихся ногах: бледнокожую, с рыжими волосами, покрывающими длинные веснушчатые ноги, точно брюки, с грудями, похожими на огромные буханки хлеба, а следом – раскрашенную с ног до головы в нежно‑лиловый цвет девочку, совсем ребенка.

Сердце разрывается от этого «Максимального разнообразия, максимального количества». Ни в одной брошюре не упоминалось о детях. К горлу подступает кислый рвотный вкус.

– Лучше бы вам поспешить, если хотите побывать в одной из этих красавиц, – предлагает мне громкоговоритель. – Или хотите попробовать удушающие объятия, когда наши милочки вас облепят со всех сторон и залюбят со всей силой страсти, которой вы, несомненно, заслуживаете?

Три обнаженные зомби навалились друг на друга у стены, там, где красный дозатор. Ребенок бродит в одиночестве, натыкаясь на напольные фигуры. Жираф, волосатые ноги, хиппи и мышь, спотыкаясь, бредут ко мне; я отступаю, оскальзываясь на сливной решетке.

Торопливо огибаю приподнятый овал. Обнаженные, намасленные ходячие покойницы сбиваются все более тесной кучей. Я кричу к потолку:

– Где они заразились?

Звенит звонок, слева распахивается дверь, и появляются еще две девушки. Новенькие – совершенно безволосые, с ангельскими крылышками за спиной. На вытянутых руках – перчатки с павлиньими перьями, отчего пальцы кажутся в два раза длиннее их стройных ног. Не считая мыши и меня самого, на каждой – темные очки и сочетающиеся с ними намордники. Когда зомби приближаются, видно, что на подбородках у них скапливается жидкость.

Пометка для статьи: зомби пускают слюни.

Из громкоговорителя раздается голос:

– Впервые дотронуться может быть страшновато. Не бойтесь! Смелее! Вы же платите кучу денег за эту оргию, ничего подобного вы не дождетесь ни от девушки, ни от жены. Как насчет хорошей музыки для настроения?