Колдовство в большом городе

— К нам опять гости, — сухо объявила Сандра. От её голоса пробирала дрожь.

Ещё один психонавт, на сей раз из верхних слоёв мироздания. Этот был неописуемо огромен: ему пришлось как следует уплотниться, чтобы вползти в наш узкий пространственно-временной континуум. Больше всего захотелось куда-нибудь сбежать, но перед лицом нового пришельца мы застыли, как кролик перед удавом или насекомое в фокусе зажигательного стекла Невообразимый, потусторонний водоворот, не поддающийся осмыслению, но жадно всасывающий в себя все вокруг. Гравитационный колодец… да, вот как это называется. Он слишком реален, слишком материален для нашей вселенной ограниченных возможностей и оттого стремится поглотить её.

Новый пришелец вторгался в наши умы грубо, как зенитный прожектор: в отличие от предыдущего, он явно знал, чего ищет. Не надо быть гением, чтобы догадаться, да и нет на этом аукционе ничего примечательнее бабочки. Некоторое время психонавт не мог обнаружить её, возможно, из-за стасис-поля, прикрывавшего злосчастное насекомое. В поисках информации он нажал на людей сильнее, и у многих душа едва не рассталась с телом. Даже серьёзные игроки пали на колени, рыдая и корчась. Не тронул этот ужас только меня, и мне не хотелось думать почему.

Психонавт растерялся, наверное, от непривычки к примитивному трёхмерному миру. Но так или иначе бабочку он найдёт, хотя бы методом исключения, вернее, уничтожения, если по-другому не получится. Активность гравитационного колодца резко возросла: детали нашей реальности начали исчезать одна за другой. Вероятно, он действовал без злого умысла, а лишь в согласии со своей природой. Лишившись своих эрзац-душ, медведи снова стали мягкими игрушками и рухнули на пол. С теми, кто оказался ближе всего к колодцу, происходили странные вещи: одни потеряли лицо в буквальном смысле — их можно было видеть только со спины, а лица других утратили индивидуальность и превратились в невыразительные стандартные маски. Детали одежды смазывались, потом теряли цвет. Люди оборачивались сначала чёрно-белыми фотографиями, потом контурными рисунками, словно мелом на асфальте, и исчезали в гравитационном колодце, лишившись последних остатков реальности.

Я заставил себя отключиться от воплей обречённых и сосредоточился. Талисман тут бесполезен. Да что талисман!.. Этому психонавту все мои средства нипочём. Для такого низшие уровни опасности не представляют. Ему нужна бабочка Хаоса. Подозреваю, что обладатель бабочки, получив возможность предсказывать, а то и определять будущее, сможет вмешиваться в дела различных уровней мироздания. Так что психонавты теперь будут идти друг за другом, пока один из них не захватит бабочку. И каждому из них наплевать на благополучие как этого мира, так и его обитателей. Остаётся только одна возможность.

Из-за страшного притяжения гравитационного колодца добраться до витрины стоило труда Причина наших бед безмятежно парила в стасис-поле — крохотная и такая опасная. Когда я протянул руку, Деливеранс Уайлд закричала: даже сейчас ей было страшно, что я убью бабочку. Я использовал особенный дар моего сознания: открыл внутренний тайный глаз, для которого не существует секретов — чтобы найти нужное Слово.

Я произнёс заклинание. Стасис-поле исчезло, и бабочка мгновенно оказалась на свободе — в том моменте пространства-времени, откуда её похитили.

При этом она утратила свой роковой потенциал и вновь стала обычной бабочкой. Теперь ей не придётся решать судьбы мира.

Через несколько секунд исчез и психонавт вместе с гравитационным колодцем. Ему больше нечего было здесь делать. Люди в зале валились с ног, теперь уже от облегчения. Я сел на пол и привалился к восхитительно прочной, неподвижной стене. Меня била дрожь. Ну и пускай, могу себе позволить эту роскошь на некоторое время.

Как всегда, нашлись и недовольные. Деливеранс Уайлд, например. Бесцельно шатаясь по залу, она повторяла: «Я же могла, разбогатеть… разбогатеть… разбогатеть…» Она ещё и погибнуть могла, причём самым неаппетитным способом, но я чересчур джентльмен, чтобы ставить даме на вид такие вещи. Несостоявшиеся покупатели вздумали интересоваться, нельзя ли было решить проблему как-нибудь иначе, но я их утихомирил одним взглядом. Трупов и неопознанных останков оказалось поразительно много; я помог персоналу Дворца свалить все это в угол, где ими займутся власти — когда наконец соблаговолят появиться на сцене. Других добровольных помощников не нашлось, народ разошёлся незаметно, но очень быстро. Я подумал, что и мне не стоит задерживаться: Уокер и его люди непременно найдут для меня парочку непростых вопросов.

— Мне пора, — сказал я. Деливеранс Уайлд рассеянно кивнула:

— Ведь можно поймать ещё одну бабочку, правда?..

Я молча указал на груду тел.

— Или не надо…

— Ограничься высокой модой, — посоветовал я без всякой издёвки. — Куда безопаснее.

— В самом деле? — Она печально улыбнулась.

Лукреция Грейв уныло разглядывала опустошённый зал, прикидывая размер ущерба. Я подошёл и объяснил, куда следует послать чек. Она возмутилась:

— Ты хочешь сказать, что за такую работу тебе ещё и деньги полагаются?

— Мои услуги подлежат оплате при любых обстоятельствах, — объявил я решительно и твёрдо. Я это умею.

Лукреция немного подумала и сказала, что прекрасно понимает меня. Улыбнувшись на прощание, я вышел в вечную ночь Тёмной Стороны.

ГЛАВА 2

ЛЕДИ УДАЧА

Я редко обедаю дома. Отчасти потому, что рестораны Тёмной Стороны — одни из лучших во вселенной и её окрестностях, к тому же я не люблю готовить. Нет ни времени, ни желания, ни кулинарных способностей. Нет, в крайнем случае я, конечно, могу сунуть что-нибудь быстрозамороженное в микроволновку… И я предпочитаю есть в одиночестве. Не люблю, когда меня отвлекают от превосходного обеда, за который пришлось заплатить целое состояние.

Но сегодня я обедаю с Кэти, моей юной секретаршей. Она позвонила из офиса и поставила перед фактом. Меня нередко ставят перед фактом, и я научился переносить такие удары судьбы с достоинством.

К тому же это благоразумно: когда Кэти настаивает на встрече наедине, речь почти всегда идёт о крупных неприятностях в ближайшем будущем. То есть не о простых повседневных неприятностях, в каких на Тёмной Стороне не бывает недостатка, а только о самом серьёзном. Об отвратительной, опасной, отчаянно несправедливой угрозе, явившейся оттуда, откуда меньше всего ждёшь… Так что по дороге к кварталу ресторанов в Аптауне я не думал о ерунде. Аптаун считается на Тёмной Стороне классным местом, поскольку мы здесь слишком заняты созданием проблем друг другу, чтобы много думать о подобных вещах.

На мокрой от дождя мостовой отражались полыхавшие неоновые вывески, а за дверями открытых круглые сутки клубов томился саксофон и гремели ударные. Рассветов на Тёмной Стороне не бывает, поэтому пить, танцевать и грешить можно до тех пор, пока есть деньги или хотя бы душа на продажу.

Между тем у меня пока всё в порядке, насколько я знаю. Последние дела закрыты, причём закрыты окончательно и вполне благополучно, никаких рецидивов не ожидается. Тем более никаких проблем в офисе — Кэти работать умеет. Разве что опять в автоответчик вселился кандарийский демон. Проклятье, эти техноэкзорцисты дерут три шкуры. А может, налоговая инспекция. Да, мы тут все платим налоги. Хотел бы я точно знать кому…

В лужах, оставшихся от недавнего ливня, уже отражались звёзды. Звезды на Тёмной Стороне ярче, чем в других местах, а луна раз в десять больше, чем положено. Никто не знает почему, а если кто и знает, то хранит молчание. На Тёмной Стороне не обойтись без тайн и загадок. Улицы, как всегда, кишели людьми: мужчинами, женщинами, а также созданиями, которые были тем и другим сразу — или ни тем, ни другим Каждого привело сюда какое-то дело или какая-то страсть, явная или тайная. На Тёмной Стороне можно купить или продать что угодно — особенно то, чем не полагается интересоваться в так называемом «цивилизованном» мире. За товар здесь иногда отдают душу, свою или чужую, но вы ведь знали об этом заранее, не правда ли?