Божественное вмешательство (СИ)

— За что! За что вы наказываете меня, Боги?

Ну, ее, конечно, понять можно. Она снова ждет ребенка и надеется родить бренну наследника. Гвенвилл боится, что со мной может что-нибудь плохое случиться. Понимаю и пытаюсь успокоить ее.

— Не волнуйся! Опасность подстерегает того, кто безмятежно проводит дни с женой. Мне же предстоит защитить тебя и детей. И лучше я это сделаю вдали от нашего дома! — продолжает метаться по спальне, но меня не проведешь. Судя по тому, что молчит, значит — слушает. — Этрурия оплатит нам создание флота, и мы сможем защитить себя с юга, сможем торговать. Сама Этрурия сейчас нуждается в помощи. Без нашей помощи тускам не выстоять! Уж слишком много у них врагов. И нынешние враги тусков вполне могут угрожать и нам в будущем. Неужто ты считаешь, что я смогу наслаждаться жизнью, зная о смертельной угрозе?

-О какой угрозе ты говоришь, муж мой? Туски уничтожили сенонов и, если бы не ты, то та же участь постигла и бойев, и твой народ!

— Это тебе Хундила нашептал? — чувствую, завожусь. Хитрый тесть тут точно причастен.

— Отец сделал тебя бренном! — стала напротив, руки в бока, но уже не та валькирия, что при нашем знакомстве могла запросто и мечом проткнуть.

Улыбаюсь, не вижу смысла что-то доказывать ей. Поднимаюсь с ложа, подхожу к любимой женушке, обнимаю так, что ее руки оказываются под моими, нежно шепчу на ушко:

— Твой отец нам не враг, конечно. Я признателен ему, прежде всего, за то, что он родил тебя, звездочка! — Гвенвилл млеет, закрывает глаза. — Но он не знает, что и греки, и финикийцы сейчас не прочь побряцать оружием. И они могут создавать империи. Македонцы сделали это не так давно, а финикийцы осваивают Испании. А ведь Испании не так уж и далеко от нас. Понимаешь, милая? — прижалась ко мне, молчит. Значит, понимает. Целую ее в губы и на пару часов время останавливается.

Едва Гвенвилл оставила меня, как явился Хоэль.

— Бренн, дружина готова к походу, — стоит, мнется.

Чувствую, что-то он не договаривает.

— Рассказывай, что еще...

— Зима, бренн...

— Знаю, что сейчас зима. Ты чем меня удивить хочешь? — осознаю, что общение с Гвенвилл отложило и на моих эмоциях отпечаток. Очень хочется поскандалить.

— Так мужчинам заняться нечем. Узнав о походе в Этрурию, уже тысяч двадцать охотников собралось.

— Где? Когда?

— У Пармы собирались. Сегодня к Мельпуму подойдут.

— Завтра выступаем. Иди, мне нужно подумать, — держу в узде эмоции, провожая равнодушным взглядом Хоэля.

"Чертова зима! А, может, само провидение обнаруживает себя таким образом? Если сабиняне не поддержат тусков, то поредевшие и настроенные против сената легионы не станут или не смогут сражаться на юге. В лучшем случае, они будут защищать свои города. Если удастся быстро провести воинственных кельтов к Риму, все может измениться к лучшему. За Римом можно дать им волю и пусть трепещут италики, самниты, кампанцы и луканы", — мои мысли понеслись чуть дальше на юг, к греческим полисам, и я с трудом отогнал от себя видения славных побед. Справедливо полагая, что их плоды, скорее всего, пожнут туски.

Зову стражу, приказываю найти Афросиба. Управляющий, он же величина не меньше современного премьер-министра в моем королевстве, явился на удивление быстро. Сверкая перстнями на пальцах, Афросиб сложил руки на успевшем уже округлиться животике и со словами: "Мой господин", — склонился в поклоне. Поначалу меня смущала склонность перса к роскоши, но уровень экономики королевства рос, да и греки отзывались об Афросибе очень хорошо, так что я предпочел воздержаться от вопросов, связанных с ростом личного благосостояния перса.

— Завтра я покину Мельпум, — управляющий чуть-чуть выпрямился и закивал головой. — Надолго. Ты отправишься со мной до Арреция.

В глазах Афросиба все же появился вопрос. Тем не менее, он поспешил ответить:

— Да, мой господин.

— Впрочем, для тебя поездка окажется не лишенной удовольствия. В Арреции ты получишь много золота. Поэтому подбери людей, сколько сочтешь необходимым, чтобы уберечь сокровища.

— Я понимаю, мой господин.

Отмечаю насколько все же приятно иметь дело с человеком с Востока и жестом руки приглашаю управляющего присесть к столу. Наблюдаю, как степенно движется перс, и вспоминаю плотника Сарда. Неужели это один и тот же человек?! Впрочем, чему тут удивляться? Из "грязи в князи" в нашем-то времени примеров не счесть. И меняются люди, увы, не в лучшую сторону. Плотник Сард в какой-то мере мог бы послужить образцом поведения и в отношении к делам для моих кельтов. А, может, имя изменило человека: Сард стал Афросибом и ведет себя, соответственно, как Афросиб.

— Я хочу, чтобы ты после того, как в Арреции все сложится, отправился в Геную и приступил к строительству крепости и верфи.

— Будет исполнено, мой господин.

— Сейчас и финикийцы, и туски плавают на триремах, но слышал я, что это не самый лучший боевой корабль. Униремам и биремам не тягаться с триремой, а у афинян видели квадриремы. Финикийцы же уже строят и квинквиремы. Ты должен построить флот. А еще попробуй построить такой корабль, какого еще нет ни у греков, ни у финикийцев.

— Какой, мой господин?

— Гексеру (шестирядная галера). Ищи мастеров, плати, плати и плати. Такое дело не терпит экономии. Я слышал, туски строят квинквирему за сорок дней. Мы должны научиться строить корабли лучше и быстрее. Из иллирийцев, что копают дорогу к Генуе, набирай гребцов и подумай о том, кого и как из кельтов научить мореходству. Если сможешь, пригласи ко мне на службу своих соплеменников. Думаю, что у нас есть год-два, не больше. Если сможем выйти на своих кораблях в море, выжить и победить будет проще.

— Да, мой господин.

— Если решишь набрать капитанов и офицеров из наемников, не нанимай финикийцев. Бери лучше греков. Кстати, поговори с нашими греками. Может, и они смогут кого-нибудь из соплеменников порекомендовать.

— Могу я задать вопрос, мой господин? — киваю, разрешая. — Слышал я, что лигуры стали твоими компаньонами и многие из них считают тебя своим бренном.

— Да, это так, — соглашаюсь.

— Когда твои воины взяли Геную, они не увидели ни одного корабля. Лигуры тогда ушли на Корсику. Они и сейчас имеют немалый флот. Я плачу их капитанам время от времени. Позволь нанять их на службу от твоего имени.

— Хорошая идея, Афросиб! — хвалю перса. — Делай, как считаешь нужным. Будь готов к утру в дорогу.

Слышу в ответ привычное:

— Да, мой господин.

Афросиб гнет спину в глубоком поклоне и, пятясь, исчезает за дверью.

"Слава Богам, что послали мне такого человека! Наверное, стоит в Этрурии поискать толковых людей. Чертова зима! С ордой кельтов за спиной никого я в Этрурии не найду".

Часть 7

Деметрий Полиоркет (осаждающий, получил прозвище за безуспешную осаду Родоса) и эпирский Пирр

Глава 26

"Роста Деметрий был высокого, хотя и пониже Антигона, а лицом до того красив, что только дивились, и ни один из ваятелей и живописцев не мог достигнуть полного сходства, ибо черты его были разом и прелестны, и внушительны, и грозны, юношеская отвага сочеталась в них с какою-то неизобразимою героической силой и царским величием. И нравом он был примерно таков же, внушая людям и ужас, и, одновременно, горячую привязанность к себе. В дни и часы досуга, за вином, среди наслаждений и повседневных занятий он был приятнейшим из собеседников и самым изнеженным из царей, но в делах настойчив, неутомим и упорен, как никто".

Плутарх

Миеза (городок в южной Македонии) под проливными дождями, сопровождаемыми порывами холодного ветра, словно вымер. Только дымы, стелящиеся над крышами, свидетельствовали о горящих очагах в домах жителей.

Царь царей Деметрий Полиоркет грел руки над огнем, находясь в расстроенных чувствах от того, что его жена Дендамия, уж ночь прошла, а все никак не может разродиться. И повитухи проходят мимо как тени, пряча глаза.