Пока стоит лес

в пещеру, и сейчас сторожил, чтобы стая не разбежалась. Теперь Герд знал, где ему устроят ловушку, но отвернуть не мог – даже если бы захотел. Он был словно пущенная в цель стрела: только движение поддерживало полет. Однако напролом лезть было бы глупо. В здешнем лабиринте одних выходов на поверхность несколько десятков, и у Рэя просто не хватит солдат перекрыть их все. Конечно, Чак наверняка подскажет Верховному, что я выберу околопредельный вариант… значит, придется решиться на невозможное.

Герд снова открыл глаза, огляделся. Лесная живность во множестве сновала по ветвям, не обращая на него внимания, убежденная в полной его безобидности. Никогда прежде Герд не видел столько зверья сразу, но ему и в самом деле сейчас было не до них, он даже не ощущал обычной брезгливости ко всем этим огромным слизнякам и паукам, к гусеницам-переросткам – когда через его голень переползло жутковатое существо, похожее на заросшую пышной шерстью змею, он даже не шевельнулся. А гастрономический интерес к тварям поаппетитнее угас у Герда в первые же дни знакомства с Уэ…

Мысль зацепилась за воспоминание и устремилась вглубь, вспарывая пласт за пластом, – к самому дну. Эти мысли, чтоб им!.. Как лавина: тронешь камушек – и поехало, загремело. Насколько проще было раньше: меня нацеливали и выстреливали, а остановить могла только смерть. Я идеально вписывался в среду, шел от победы к победе – к чему было задумываться? Плевать мне было на всех, и даже когда появилась Уэ, я лишь впустил ее под свой панцирь… где она едва не задохнулась. А потом кто-то сообразил вырвать ее, уже вросшую в меня, и я оказался вывернутым наизнанку, открытым всем ударам и плевкам. А теперь еще эти мысли… Каждый поступок, прошлый или будущий, обсасывается со всех сторон, подвергается десяткам сомнений. Проклятье, когда же действовать?!

Так чего же я добиваюсь? Чтобы у этого помешанного на насилии сброда одни догмы вытеснились другими? Ну а если опаснее всего само наличие догм? Ведь ими можно загубить самые высокие цели. Да и кто дал мне право судить и решать – за других?.. Так, договорился. Это уже позиция диланов.

Сбоку почудилось странное, и Герд повернул голову: по соседнему стволу черным ручейком струилась колонна крохотных жучков, спешивших куда-то по наверняка санкционированным Лесом делам. Здесь все были при деле, либо ручные – как в гигантском парке. А теперь, похоже, в Системе нашлось место и для Герда.

Герд закрыл глаза и снова провалился в дремоту, но почти сразу шарахнулся обратно, отпугнутый Голосами. Они донимали его второй день, и бороться с подступавшим безумием становилось все трудней. Началась болезнь вполне безобидно – с внутренних диалогов, обычных для Герда, но прогрессировала стремительно, раздражая его наяву и подавляя во сне. Но сейчас требовалось выспаться перед ночным рейсом, и Герду приходилось балансировать на краю пропасти, даже во сне не теряя настороженности. Продержаться еще хотя бы сутки, подумал он. Надо, надо – я должен дойти! А там пусть… что угодно.