Тонгор. Царство теней

Тонгор перебрался через ледяные перевалы гор Моммар и оказался в душных джунглях Ковии. Какое-то время он был грабителем и наемным убийцей в прекрасных варварских молодых городах Юга. Затем ему вынесли приговор, и он трудился на галерах Шембиса, но однажды ночью разорвал цепи, задушил жестокого надсмотрщика, от плетки которого на спине Тонгора появились длинные шрамы, и возглавил восстание рабов. Похитив судно, на котором он отбывал наказание, посадив на весла команду и стражников, восставшие уплыли в открытое море - и стали вести свободную жизнь, занимаясь пиратством. В течение пяти лет Тонгор был известен как Черный Ястреб, предводитель морских бродяг. Его корабль бороздил Патангский залив, грабил купеческие галеры, сжигал их и всякий раз уплывал назад в Таракус, город пиратов, чтобы без меры пить красное вино и расхаживать в награбленных украшениях по узким улочкам жестокого, буйного царства морских разбойников… Это были хорошие дни, полные золота и славы, яростных битв и дерзких приключений!

Вспомнил Тонгор и о том, как главари пиратского братства обратились против него, когда он убил их предводителя во время длившейся целый час дуэли на скользком причале, освещенном факелами. Они вынудили валькара бежать и преследовали его на своих кораблях. Чистая простая душа варвара противилась садистской жестокости пыток, при помощи которых царь пиратов добывал сведения у пленных моряков… Тонгор убил этого злого царя морских разбойников. А ночью он бежал. Следом за ним устремилась половина Таракуса. Тонгор проплыл мимо Птарты и оказался в порту Зингабала. Здесь, чтобы выжить, он воровал продукты и золото, и обрел друга. Им стал молодой зингабальский воин Элд Тармис, который убедил Тонгора не браться снова за воровское ремесло. Вместе они переправились через залив и прибыли в Турдис, Город Дракона, где железная сила и военная сноровка позволили Тонгору получить место в наемной охране.

Семь месяцев он воевал за Фала Турида, безумного сарка Турдиса, вместе с другими воинами четвертой когорты. Но опять варварское представление о чести не позволило Тонгору занять достойное место среди людей с городским воспитанием. Когда один разодетый в шелка изнеженный князек отказался платить проигранные на скачках деньги, Тонгор тут же окунул его в огромный бронзовый чан с вином, а затем пропорол ему живот своим мечом. И снова северянину пришлось бежать, и снова за ним гналось полгорода - так как убитый князек был не только представителем знатного рода, наследником высокого титула и большого состояния… но он еще являлся и отаром, командиром, отряда, где служил Тонгор!

Так началась цепь приключений, в результате которых нищий варвар из покрытых льдами северных земель вместе с женщиной, которую любил, занял самый высокий трон на Западе. Если чему и научился Тонгор во время своего пребывания в пышных городах, так это тому, что простой кодекс чести, полученный им из уст его сурового отца, лучше, благороднее и честнее, чем законы так называемой цивилизации, где прихоти разодетого дурака (если у него есть земли и титул) могут перевесить разум, благородство, доблесть и честь.

Тонгор поежился, потянулся и зевнул. Потом он заорал так, что все унзы разбежались и попрятались.

- Тюремщик! Эй, тюремщик! Горм тебя побери, ты что хочешь, чтобы воин подох с голоду в этой дыре? Принеси поесть!

Наконец на его крики явился заспанный тюремщик и, вытаращив глаза, сквозь окошечко поглядел на валькара. Тюремщику доводилось слышать , от несчастных запертых в темнице мольбы о пощаде… но он никогда не слышал, чтобы кто-нибудь из них требовал, чтоб его накормили.

- Поесть? - удивленно спросил тюремщик. - Ты, должно быть, сошел с ума от страха. Ты что, забыл о предстоящем ритуале жертвоприношения?

Тонгор засмеялся.

- Человек умирает лишь однажды, дружище. Я могу умереть с голоду и не дождавшись ритуала. Бога! Уже много дней прошло (даже не могу сосчитать сколько), с тех пор как я нормально поел. Неси сюда поесть!

Требование возымело результат. Толстый глупый тюремщик зашаркал прочь в темноту, быстро, как только мог, и вскоре вернулся с огромной деревянной миской горячей похлебки, с куском черствого черного хлеба и кувшином кислого слабого красного вина. Это едва ли походило на острые изысканные блюда, к которым Тонгор привык в своем царстве, но голодному человеку мало дела до кулинарных ухищрений. Пока тюремщик глядел разинув рот, Тонгор принялся за еду. Он опустошил кувшин с вином и миску с похлебкой с аппетитом, который едва ли можно было ожидать у человека, приговоренного к смерти на алтарях Хаоса… и к тому же Тонгор потребовал добавки!

Через несколько часов (или дней? - Тонгор потерял всякое представление о времени в этом темном подземелье) валькара разбудил неожиданный звук. Шорох кожаных сапог, ступающих по камням перед дверью камеры!

Тонгор насторожился. Это не дряхлый тюремщик, который шаркает и звенит ключами. Нет. Это крадущиеся осторожные шаги - шаги того, кто не хочет, чтобы его услышали.

На широких бронзовых плечах надулись мускулы. Боги! Как ужасно быть прикованным к стене, беспомощным, как животное в клетке! Освободиться от цепей, прижаться спиной к сырой каменной стене, держа в руке, добрый меч, - и пусть явятся эти служители дьяволов и возьмут его для своего мерзкого ритуала! Если только посмеют!

В зарешеченном окошечке камеры показалось лицо. Всего лишь черный силуэт на фоне мрака. Тонгор напряг зрение, пытаясь разглядеть черты… Кто же это может быть?..

- Это я, Шангот.

- Шангот! - Валькар едва ли не прокричал это имя, но затем быстро, понизив голос, произнес: - Горм, я думал, эти черные дьяволы поработали над тобой и превратили в безмозглого раба!

Великан с синей кожей улыбнулся.

- Нет, господин, я все еще в своем уме. И здесь я благодаря необъяснимой причуде Тиандры.

Очень быстро и кратко князь джегга описал все, что произошло с ним в последние дни. Как он проник в город по подземной реке, как убил рмоахала-зомби и обменялся с ним одеждой и как его приняли за раба Вуала-Мозга, члена Совета колдунов.

- Этот карлик ни разу не снизошел до того, чтобы посмотреть рабу в лицо, так как для господ Заара мы низшие существа, всего лишь животные, - объяснил Шангот, - поэтому когда посланные им стражники отыскали меня и привели к нему, я, не вызывая подозрений, смог взять на себя обязанности убитого мною рмоахала. Это удача, что процесс разрушения сознания превращает рабов колдунов в бездумных зомби, иначе я тотчас бы себя выдал! А раз все распоряжения рабу-зомби надо каждый раз отдавать заново, меня не разоблачили.

- Слава богам, что ты здесь! - проговорил Тонгор. - В этом проклятом месте друзья могут пригодиться.

- Да. - Шангот грустно кивнул. - Если бы ты знал, как я удивился, когда принес карлика в Зал Девяти… и увидел тебя, господин! Боги, я чуть не уронил этого головастика! И я боялся, что ты выдашь меня тем, что вздрогнешь, узнав меня.

- Я действительно пытался привлечь твое внимание, - проговорил Тонгор. - А когда не смог этого сделать, решил, что они превратили тебя в своего раба - в безмозглого зомби. Но раз уж ты здесь, Шангот, не мог бы ты меня освободить?

Шангот оглядел дверь, затем грустно покачал головой.

- Нет, даже моя сила здесь бесполезна. Дверь заперта при помощи силы черного колдовства, и никто на свете не откроет ее без ключа. Но выслушай меня. Я могу ходить где угодно, так как любой, кто меня увидит, узнает по знакам на моей одежде, что я раб Мозга, и думает, что я выполняю приказ своего хозяина. Благодаря этому мне удалось найти место, где тебя держат. И поскольку я должен таскать на руках это щуплое чудовище всюду, куда только оно ни пожелает идти, мне удалось присутствовать на Советах и я знаю планы колдунов. Жертвоприношение… намечено на завтра.

Завтра…

- Час установлен при помощи астрологических вычислений, - продолжал рассказывать Шангот шепотом. - Какое-то важное созвездие, звезды которого были далеко разбросаны до этого друг от друга и очень долго бродили по небу, образуют сейчас какой-то могучий символ, знак кощунственного ритуала, во время которого они хотят вырвать из тебя душу и отдать ее Царям Хаоса. Но хотя я и не могу открыть этой двери и освободить тебя, у меня есть план. План отчаянный, но больше ничего не остается…