Скипетр Дракона

Но вспышек больше не последовало. Теперь не происходило ничего, лишь слышалось шипение в темнеющем небе, да пронесся сильный порыв ветра. Этот ветер развеивал по всему Сарту мокрые обрывки. Крестьяне выходили из домов, чтобы поглядеть, что же это стучит по крыше и падает в сады и огороды. А это были мелкие ошметки Радужного Дракона и аглиртского воителя.

11

НА ОСТРОВ ПЛЫВУЩЕЙ ПЕНЫ, ЧТОБЫ УМЕРЕТЬ

В ТЕМНОТЕ дорога была не видна. Но он слишком хорошо знал эту дорогу, до последней каменной ступени, по которой сползал вниз, головой вперед, упираясь в пыльный, холодный камень подбородком и стонущими от невыносимой боли раздавленными, изломанными пальцами. Его стоны эхом отдавались от каменных стен в холодном, пустынном подземелье. Никто не приходил сюда, кроме крыс — и Ингрила Амбелтера.

Он улыбнулся в темноте. Да. Вот уж точно — никто не приходит сюда, кроме крыс.

Лестница закончилась — хорошо, вот и последняя ступенька. Теперь — через эту маленькую, невидимую в темноте комнату, потом — направо, туда, где торчит из стены выщербленный камень… Где-то там, внизу, откроется проход…

Он протянул руку, нащупывая нужный камень, но не рассчитал и слишком сильно ударился о стену. Боль пронзила искалеченные пальцы. Повелитель Заклинаний всхлипнул и содрогнулся, стараясь перетерпеть боль. Вскоре он снова собрался с силами и пополз дальше. Он уже не раз пожалел, что не оставил Гадастера немного ближе к выходу наверх — ну хотя бы на несколько запертых комнат ближе…

Внезапная волна огненной силы пронеслась и отхлынула, откатилась куда-то…

Что это было?

— Случилось что-то важное… что-то очень сильное, — задыхаясь, прошептал Ингрил.

Его хриплый шепот эхом отразился от стен в темной пустоте подземелья… и затих. Больше не было слышно ни звука. Ничто не пробудилось, ничто не спешило, спотыкаясь и падая, по темным коридорам — и это было хорошо.

Чародей прижался лбом к холодным камням и какое-то время лежал не двигаясь. В голове у него звенело, и он прекрасно знал, что ощутил несколько мгновений назад, — это был сильный всплеск магии, сотворенной где-то на юго-западе, невидимой, но такой же живой и реальной, как крик сотни людей. Крестьяне и солдаты могли даже не почувствовать этого, но на каждого чародея это подействовало так же, как на Ингрила, — волна магии громовым ревом ворвалась в их сознание, а потом схлынула и понеслась дальше, оставив их ошеломленными.

Только что было сотворено великое заклинание или случился какой-то магический катаклизм — где-то совсем неподалеку, в Дарсаре, или, может быть, даже в самой Аглирте. А он, Ингрил, вынужден ползти по холодному каменному полу, беспомощный, как больное дитя, ползти, чтобы обнять скелет мертвого чародея.

Гадастер Мулкин, несомненно, все так же терпеливо ждет и улыбается — больше не учитель и не мучитель Амбелтера. Ингрил спрятал его глубоко в подземелье и превратил в свой лучший секрет — в целебные мощи, которые использовал для исцеления только он, Повелитель Заклинаний Амбелтер. И сейчас Ингрил снова крайне нуждался в целебной силе этих мощей. Пока он не исправит то, что сотворил с ним Черные Земли, он будет ничем не лучше жалкого, беспомощного червяка.

Может быть, Черные Земли погиб в том всплеске магии, сотворяя что-то с Кровавым Мечом — или пытаясь это сделать. В конце концов, у магов-дилетантов редко получалось сотворить именно то, что они хотели…

Но бывало, что у них все выходило слишком хорошо — и тогда они горько сожалели о содеянном. Ингрил считал, что в этом проявляется дурное чувство юмора, присущее богам. Зато у них более чем достаточно чародейского мастерства и склонности к рискованным экспериментам.

Ингрил начал замерзать, тело стало непослушным и неуклюжим. И он никак не мог догадаться об источнике той гигантской волны магии, с которой ему, возможно, еще придется столкнуться. Мысли Ингрила Амбелтера были так же темны, как подвалы замка Серебряного Древа, в которых он находился.

— Случилось что-то очень важное, — повторил Ингрил и, разозлившись, добавил: — А я это пропустил.

Дрожа всем телом и корчась от боли, маг прополз через дверной проем и двинулся дальше, в холодную и темную глубину подвалов.

Свет вспыхивал подобно молниям в грозовую ночь, отражаясь от роскошно украшенного высокого потолка большого зала в Арлунде, где парила сфера, источающая заклинание. Вспышки трижды вырывались из сферы и беспорядочно метались по комнате. Пятеро Радужных Драконов в длинных мантиях не в силах были сдержать дрожь, когда всплески заклинания проносились сквозь них.

Они стояли и пристально смотрели на сферу — не обращая внимания на дым, поднимавшийся от их одежд, на боль, от которой из глаз текли слезы, на кровь, ручейками струившуюся у них изо ртов и ноздрей, на мечущиеся но залу стрелы колдовского огня.

Внезапно один из них протянул руку, коснулся сияющей сферы и сразу же отпрянул назад, издав приглушенный всхлип.

Остальные четверо тоже в страхе отпрянули от пламенеющей сферы.

— Нет! — воскликнул один из них. — Только не это! Только не Джаварр!

— Да! — прорычал другой, усилием воли выпрямляясь во весь рост и потрясая кулаком. Кулак затрещал, по сжатым пальцам пробежали вспышки маленьких молний. — Аглирта и ее жестокие, алчные маги должны быть уничтожены!

Кровавый Меч как будто не замечал, что его собственные защитные заклинания тают и рассыпаются в ничто. Он пристально смотрел сквозь кровавый дождь и дым на развалины, выискивая вершину того самого холма, где — да! — поблескивали вспышки, о которых он предупреждал своего капитана.

— Вот так погибает Эзендор Черные Земли! — усмехнулся он, глядя, как последняя вспышка мелькнула и погасла. — Хвастливый Щит Пробужденного короля разбит!

Кровавый Меч сорвал с пояса рог, протрубил в него и пришпорил своего бесстрашного боевого коня, направляя его к вершине ближайшего холма. Взмахом руки он призвал своих военачальников следовать за собой.

Вскоре его окружили суровые, решительные капитаны. Они смотрели на него сквозь прорези в шлемах, забрызганных кровью. Вокруг распространился запах железа, и все было покрыто каплями кровавого дождя. Боги, оказывается, магия убивает весьма впечатляюще!

— Спешите на остров Плывущей Пены, — мрачно сказал Кровавый Меч своим капитанам. — Захватите для меня трон! Как только Келграэль станет хорошим — то есть мертвым, — а я стану королем, остальные бароны придут ко мне. Они либо приползут на коленях, либо станут размахивать бесполезными мечами, либо умрут. Бароны всегда являются на остров Плывущей Пены — как вода всегда течет сверху вниз. Когда остров будет моим — я стану победителем!

Капитаны все еще смотрели на него и молчали, словно чего-то ждали. Кровавый Меч оглядел их, ударил мечом плашмя по закованному в железо бедру — сталь зазвенела о сталь — и крикнул:

— Чего вы ждете? Скачите! Вперед!

— За Кровавого Меча! — заревел один из капитанов. — Вперед!

— Вперед! — Остальные подхватили клич и унеслись прочь, пришпоривая коней и трубя в боевые рога.

Кровавый Меч вскинул меч, вдохновляя своих воинов, и позволил себе мрачно улыбнуться. С грохотом, подобным рокоту грома, вся его армия двинулась в поход. На восток, к гавани, и дальше — на остров Плывущей Пены!

— Эмбра… — тихо проговорил Сараспер, когда их лодка подошла к пристани в гавани острова Плывущей Пены. — Эмбра, проснись! Мне нужен твой мудрый совет, и прямо сейчас!

— Ты не один такой, — сонным голосом пробормотала леди Серебряное Древо. — Честно говоря, если я начну раздавать мудрые советы всем в Аглирте, кто в этом нуждается…

— Не сейчас! — прошипел старый целитель. Краер и Хоукрил весело фыркали, швартуя лодку к пристани. — Оставь эти шутки для Краера, а мне скажи вот что и быстро: где на острове Плывущей Пены есть какая-нибудь магия, к которой я могу приложить руки? Ты ранена, и Яркое Знамя совсем плох, он умрет, если я не добуду где-нибудь хоть немного магии — и немедленно.