Месть крысы из нержавеющей стали

— Милый… ты — гений, — слабо проговорила она. Я нашел ключ и нагнулся, чтобы отомкнуть ее ошейник. — Как ты это сделал?

— Перехитрил их, вот и все. Они не нашли в моей одежде никакого оружия, потому что оружием была сама одежда. Ткань была пропитана тантуралином, превратившим ее в мощную взрывчатку. На ткань под мышками я нанес катализатор, но тепло моего тела не давало ему действовать. Пока я был в мундире, ничего не происходило, но как только они заставили меня снять его — а я был уверен, что они обязательно это сделают, — катализатор начал охлаждаться, и когда он достиг критической температуры…

— Бум! — и все взорвалось! Мой гений… — Она подняла руку и притянула меня к себе. Ошейник щелкнул и открылся, а она подарила мне жаркий, страстный поцелуй, на который я какое-то время отвечал, пока не вспомнил, где мы находимся, после чего мягко высвободился. Она нетвердо села и попыталась вставить ключ в мой ошейник.

— И у тебя, я полагаю, есть чудесное, остроумное объяснение того, как ты убил этих бесов?

— Они еще не мертвые, просто без сознания. Я заточил один ноготь до достаточной остроты, чтобы им можно было поцарапать кожу, а затем смазал его каланитом.

— Конечно! Каланит невидим глазу, а чтобы обнаружить его, требуется специальный, довольно сложный тест. Однако ничтожного количества его более чем достаточно, чтобы привести оцарапанного в бессознательное состояние. Что дальше?

— Телефонный звонок, чтобы привести в действие остальную часть операции в случае, если этот взрыв не услышали за пределами здания. Но у них есть прослушивающие устройства…

Прежде чем я успел закончить фразу, свет погас. Поскольку окон в помещении не было, мы оказались в полнейшей темноте, и я тут же заблудился, потеряв контакт с реальностью.

— Ангелина, — позвал я, сознавая, как хрипло звучит мой голос. — Меня до бровей накачали наркотиками, отрубившими почти все болевые ощущения, вот почему я смог разделаться с охранником, хотя он и шарахнул меня своей радиоволновой коробкой. Но это также означает, что я вообще ничего не могу ощущать — я совершенно онемел. Все, что я могу делать, это слышать в темноте. Тебе придется помочь.

— Что мне делать?

— Найди Края и приволоки ко мне. Я намерен посмотреть, не сможем ли мы прихватить его с собой.

Она выволокла его из-под стола, причем не слишком нежно, судя по услышанным мной ударам, а потом помогла мне взвалить его на плечи.

— А теперь выведи нас отсюда. Тебе придется вести меня, потому что я совершенно не способен передвигаться в темноте. Перейди на другую сторону коридора и иди налево, примерно через сорок пять метров выйдешь к лестнице. А потом вниз до конца.

Она взяла меня за руку, и мы вышли. Я врезался в пару предметов, но это была не ее вина, просто меня окончательно покинуло чувство осязания. По коридору следовать было легче и быстрее, так как она могла касаться одной рукой стенки. В отдалении были слышны голоса, даже один-два вполне удовлетворяющих вопля. Мой взрывчатый гардероб обеспечил изрядное отвлекающее действие, особенно в паре с исчезновением электричества. И тут, как раз, когда я поздравил себя с тем, как хорошо идут дела, замигал, а затем вспыхнул погасший свет. Мы остановились, щурясь от внезапного освещения и чувствуя себя находящимися посреди освещенной прожекторами сцены. В поле зрения находилась, по меньшей мере, дюжина людей. Но они все игнорировали нас, занятые собственными бедами и едва осознавая присутствие друг друга. Толстый чиновник налетел на нас с широко раскрытыми от страха после взрыва глазами.

— К лестнице, быстро, — скомандовал я и как можно скорее потопал вперед с подпрыгивающим у меня на плечах Краем.

Конечно, это было слишком хорошо, чтобы продолжаться долго. Аварийное освещение мигнуло, собираясь, похоже, угаснуть совсем. Шедший нам навстречу солдат имел достаточно времени, чтобы посмотреть и подумать о том, что он видит. До него наконец дошло, что тут что-то не так. Он поднял гауссовку и крикнул:

— Стой!

Ангелина, державшая пистолет Края, выстрелила лишь один раз. Солдат сложился. Мы уже были на лестнице, когда свет вновь погас и больше не зажигался. Маневрировать на лестнице было трудновато, хотя некоторые ощущения ко мне вернулись, и я в какой-то мере мог нащупывать дорогу. Мы один раз уронили Края и немного посмеялись над этим, позволив ему покатиться по лишней ступеньке-другой, а миг спустя я упал на Ангелину, чуть было не опрокинув нас обоих. После этого мы шли осторожно. Пролетом ниже чей-то голос сказал:

— Мы ждем вас, чтобы вывести отсюда. Стойте и не двигайтесь.

Это был девичий голос, и говорил он не по-клизандски, иначе Ангелина начисто разнесла бы лестницу. Мы подождали немного, и я почувствовал, как чьи-то руки коснулись моей головы, надевая тяжелые очки. А теперь оказалось, что я снова все вижу, причем очень контрастно. Это были инфракрасные очки, а у поджидавшей нас девушки имелся ручной инфракрасный прожектор. После этого мы спускались почти бегом, а девушка на бегу вызывала кого-то по рации. У подножия лестницы нас ждала Бейз.

— Мы отправили людей на все лестницы, чтобы попытаться вступить с вами в контакт. Теперь они возвращаются сюда.

Они забрали у меня Края. Я не чувствовал ни боли, ни усталости, но по тому, как вибрировали мои мускулы, был уверен, что у меня все будет ныть, когда окончится действие наркотика. Мы приступили быстрой рысью к открытой пасти служебного туннеля.

— Туда, — показала Бейз. — На другом конце нас ждут машины.

При каждом движении я стонал. Немного более глухо и театрально, чем того требовало мое действительное состояние, но это заставляло Ангелину чувствовать себя нужной и отвлекало ее от мыслей о собственных неприятностях. Она квохтала, как наседка, подсовывая мне под голову подушки, наливая мне утешающего, чистя сладкие фрукты и нарезая их мне маленькими кусочками. Я надеялся, что эти обязанности жены отвлекут ее от воспоминаний о пыточной коробке, с которой она познакомилась днем раньше. Если она о ней и думала, то не показывала этого. Воздух, вливающийся в открытые окна, был теплым, а небо, как обычно, ярко-голубым.

— Были какие-нибудь потери? — спросил я ее.

— Никаких, о которых стоило бы говорить. Несколько ушибов и царапин, несколько поверхностных ран среди арьергарда. Все прошло точно так, как ты планировал. Как только девушки услышали взрыв, они закоротили все телефонные и электрические провода, устроив страшную путаницу на линии. Затем они прошли через туннель и вырубили аварийное освещение. Остальное ты знаешь, поскольку был достаточно любезен, чтобы сделать такое одолжение — не свалиться, пока мы добрались до машины.

— Я был бы счастлив сделать это раньше, но я не тешил себя мыслью, что амазонки Бейз поволокут меня по трубам. Они, кажется, все еще невысокого мнения о мужчинах. Может быть, они сделают меня почетной девушкой?

— Лучше присмотри за тем, чтобы они тебе чего-нибудь другого не сделали. Недавно звонил доктор Мутфак. Сказал, что почти довел Края до такой грани, когда мы можем с ним поговорить.

— Тогда пошли. Этого разговора я ждал долго и с нетерпением.

Когда я вылез из постели, мои мускулы затрещали, и я почувствовал себя тысячелетним старцем. На мне были купальные принадлежности. Как и на Ангелине. В роскошном отеле «Ринга» неформальность была уставом. Это также давало нам возможность нырнуть, спасая свои жизни, если поблизости будут рыскать какие-нибудь солдаты. Что и навело меня на мысль.

— Что произойдет, если сюда приедут какие-нибудь назойливые клизандцы? Я полагаю, что планы сокрытия Края составлены?

— Сокрыть — самое подходящее слово. Поскольку он без сознания, его можно хранить в одном из холодильников. Хорошая мысль, особенно если они забудут и оставят его там.

— Месть — после, сейчас — информация. Интересно, какие завораживающие факты о нашем чужаке открыл доктор?

— Он не чужак, — настаивал доктор. Пока я спал, он работал в маленькой, но отлично оснащенной лаборатории, являющейся частью минигоспиталя отеля. — За это я ручаюсь своей репутацией.