Ричард Блейд, пророк

Рай да и только, решил странник. Чарующий, колдовской мир, в котором он не останется голодным! Прямые ветви трубчатых деревьев отлично подойдут для дротиков, из сука подлиннее можно сделать копье… на первых порах — с обожженным на костре острием. Огонь — не проблема, теперь, после путешествия в Таллах, он мог возжечь его в любом месте, где имелась подходящая куча хвороста.

Блейд приподнялся, собираясь встать, но тут на голову ему упал покрытый мягкими чешуйками плод, немедленно развалившийся напополам. Густая тягучая слизь обрызгала грудь и лицо, а вместо аромата цветов воздух вдруг наполнился мерзким запахом тлена и разложения.

Он вскочил на ноги, крутанулся на пятке, оглядывая поляну в поисках неведомого врага, но не обнаружил никого, кроме давешнего сурка с беличьим хвостом и перепонками между лапок. Усевшись на нижней ветке прямо над человеком, тот весело стрекотал и скалил крохотные зубки

Стерев со лба и щек вонючую мякоть, Блейд погрозил шутнику кулаком, затем подпрыгнул, в надежде ухватить зверька за пушистый хвост. Тот, однако, был начеку. Стремительно развернувшись, рыжий шарик поскакал с ветки на ветку, затем сурок оттолкнулся задними лапками, расправил перепонки и, точно маленький планер, заскользил по воздуху прочь

— Ничего, от стрелы не уйдешь, — пробормотал странник и покрутил головой: запах стоял ужасный. Стараясь больше не прикасаться к лицу руками, он поплелся туда, где меж деревьев был виден небольшой просвет и слышалось журчанье ручья. В конце концов, надо же смыть с себя эту гадость! Да и глоток-другой прохладной воды в жаркий полдень будет не лишним…

Ручей — скорее, небольшая речка — оказался быстрым, говорливым и довольно глубоким, его берега усеивали валуны, и Блейд некоторое время колебался, не подобрать ли камень поувесистей вместо оружия. Лес, однако, выглядел мирным и приветливым, а таскать лишнюю тяжесть ему не хотелось. Сполоснув лицо, странник двинулся вперед, ориентируясь по солнцу и стараясь держаться западного направления, где стена деревьев постепенно редела, видно, где-то неподалеку лежало открытое пространство — луг, большая поляна или река. Блейд прошагал пару миль, с любопытством посматривая по сторонам и все больше убеждаясь, что место, куда он попал на сей раз, кажется на редкость спокойным и безопасным. Беспечность мелких зверюшек и птиц подсказывала, что здесь не водятся опасные хищники, обилие же плодов и ягод радовало глаз.

Странник шел все дальше и дальше, и стволы деревьев постепенно расступались перед ним, словно стараясь освободить пространство для буйно разросшегося подлеска. Вскоре в разрывах зеленого полога листвы над головой, еще недавно густого и плотного, показался сияющий шар солнца, и на темные островки мха и заросли высокой травы легли невесомые золотистые пятна света. В искрящихся столбах солнечных лучей, пронзавших зеленую лесную кровлю, кружились листья и яркие бабочки, птицы с пронзительным писком носились в вышине, купаясь в прозрачном воздухе, напоенном теплом и запахами цветущей земли. Не останавливаясь, Блейд сорвал похожий на ананас плод, расколол о колено и отведал, потом, восхищенно причмокнув, потянулся за вторым.

Наконец небо засинело не только сверху, но и меж древесных стволов — ярко-голубая огромная чаша, куполом накрывшая лес. Теперь, кроме птичьего щебета, Блейд уловил новый звук. Могучий, звенящий, рокочущий, он, казалось, существовал вне зависимости от всего остального мира, и его плавные раскаты могли бы поведать внимательному уху о многом. Но пока что он был лишь далеким отголоском, различимым на самой грани восприятия и готовым исчезнуть, раствориться в лесных шорохах, в шелесте травы и криках птиц. Странник, однако, подметив этот новый аккорд зеленой симфонии, уже не мог потерять его; он замер на мгновение, повернув голову и вслушиваясь, затем довольно хмыкнул и ускорил шаги. Вскоре деревья исчезли, сменившись зарослями высокого кустарника с гибкими ветвями, усеянными лаково блестевшей листвой и мелкими желтыми цветами с одуряющим приторным ароматом, мох исчез, трава стала ниже и не такой сочной на вид, под ногами то и дело попадались россыпи мелких камней и песка.

Затем пахучие кусты тоже сошли на нет, и босые ступни странника ощутили плотный, утрамбованный дождями песок. Трава росла здесь только небольшими островками, ее жесткие сухие стебли больно кололи кожу. Тяжело дыша и обливаясь потом, Блейд заставил себя остановиться, хотя нетерпеливые ноги несли его вперед, к самому краю обрыва. Теперь, когда деревья уже не заслоняли обзор, он мог насладиться величественной панорамой нового мира, раскинувшегося перед ним в щедром сиянии солнца.

Он видел, что в пятидесяти ярдах к западу песчаная пустошь кончается, словно какой-то великан срезал кусок равнины гигантским ножом, на месте ее лежала пропасть, наполненная лишь солнечным светом и хрустальным воздухом. Далеко внизу можно было вновь различить зеленое море джунглей, чуть колеблемое ветром, живое и бескрайнее, прикрытое полупрозрачной фатой тумана. Блейд придвинулся ближе к обрыву, заставляя ноги ступать медленно и осторожно; с каждым шагом рокот рос и ширился, заполняя пространство от земли до небес. Добравшись до края, странник лег на живот и опасливо свесил голову вниз.

Река! Конечно же, река! Голубая лента, вьющаяся между зеленой полосой леса и почти отвесным трехсотфутовым срезом скалы, мягко сияла серебристыми отблесками в солнечных лучах. Поперек течения торчали сумрачного вида утесы, словно на дне затаилось какое-то древнее чудище, высунувшее на свет Божий шипы окаменевшей спины; должно быть, этот гребень имел гигантские размеры, но Блейду он казался не больше зубчиков расчески. Налетая на подножия угрюмых каменных колонн, вода ревела, рычала и стонала, завивалась бурным пенным шлейфом и уносилась к северу, прочь от перегородивших стрежень скал.

Поток змеился направо и налево, насколько хватал взгляд, огибая зеленый язык леса, вслед за рекой слегка выгибалась и стена обрыва, подмытая стремительным течением. Блейд изучал раскинувшийся внизу пейзаж до тех пор, пока не закружилась голова; наконец с глубоким вздохом он отполз дальше от края и перекатился на спину. Пожалуй, пришло ему в голову, созерцать лес, растущий как положено, гораздо полезнее для психики, чем эти джунгли в трехстах фугах под ногами. Он встал, потянулся, разминая затекшие мышцы, и с минуту размышлял о том, стоит ли спускаться в провал или — что нравилось ему гораздо больше — продолжить путешествие по опушке леса. Каньон рано или поздно кончится, и тогда подход к реке будет безопасней… Сомнений в том, что надо выбраться на берег, он не испытывал, крупная река всюду служила торговым трактом, у которого расположены селения, города и прочие центры цивилизации. Если ему не удастся найти хотя бы захудалую деревушку ниже по течению, значит, в этом мире их нет вообще.

Интересно, будут ли аборигены похожи на людей, подумал он, прислушиваясь к заполнявшему пространство мощному гулу. Это был спорный вопрос. В таких благодатных местах непременно найдутся мыслящие существа, но какие? Ему случалось видеть весьма странных созданий вроде ньютеров Тарна и четырехруких катразских хадров, причем и те, и другие были, пожалуй, дружелюбней людей. Может быть, в этом мире обитают разумные птицы? Изобилие пернатых делало эту гипотезу не столь уж нелепой…

Внезапно он осознал, что к реву реки добавились новые звуки. Источник их находился где-то неподалеку, на границе пахучих зарослей и леса, и были они страннику очень знакомы. С каждой секундой звуки эти слышались вес громче и явственней пронзительный свист, звон металла, топот ног, тяжелое дыхание и яростные боевые вопли. Схватка! Ошибки быть не могло!

Блейд ринулся прочь от обрыва, достиг зарослей и рухнул в колючую траву. Некоторое время он прислушивался, потом встал, выломал дубинку подлиннее и начал осторожно пробираться среди кустов, гибкие ветви иногда хлестали его по лицу, заставляя морщиться. Звуки боя приближались. Теперь он догадывался, с кем встретится в самом ближайшем будущем, во всех мирах бесконечной Вселенной лишь двуногие и двурукие гуманоиды с усердием, достойным лучшего применения, уничтожали себе подобных. Разумные птицы, ха! Как бы не так! Бородатые молодцы в броне или кожаных доспехах, с мечами или секирами и — можно держать пари на мост Ватерлоо! — без всякого следа перьев!