Скачок Дикаря (СИ)

          Поёрзав и удобнее расположившись в кресле, учёный спросил:

          −  Мистер Сэведж, вы доверите мне своё лечение?

          −  Конечно, −  с готовностью кивнул я.

          −  Ну что ж. Тогда, как говорится, avibus bonis ^[5]. Нам всем нужно настроиться на длительную и серьёзную работу. Думаю, ваше тело мы вернём в норму за пять-шесть месяцев, а вот с памятью придётся повозиться... быть может, несколько лет. Даже в са-амом лучшем случае, никак не меньше года. Всё зависит от особенностей организма. Обычно память начинает возвращаться с детских воспоминаний, следом всплывают более поздние. Момент, вызвавший стресс, чаще всего остаётся в забвении. Редко кто вспоминает само критическое событие, вызвавшее амнезию −  мозг пытается защититься от стресса...

          Профессор достал из кармана жилетки пластиковый пакетик и протянул мне.

          −  Вот, держите. Мне удалось убедить полицейских передать нам эти вещицы. Надеюсь, они станут первым шагом к восстановлению вашей памяти. Здесь единственные предметы, которые обнаружили при вас. Держите их при себе. Постоянно думайте о них, смотрите на них, трогайте их. Быть может, это поможет ускорить процесс.

          В пакетике хранился овальный брелок из серебристого металла и массивный перстень с большим голубым камнем. Я принялся их вертеть и пристально разглядывать.

          −  Правильно, внимательно изучайте их. −  Мистер Бриджел кивнул на перстень. −  Кстати, это довольно дорогая вещь. Здесь кашмирский сапфир. Если драгоценность действительно принадлежит вам, то вы очень небедный человек... −  Профессор встал, с шумом отодвинув кресло. −  Наша беседа слишком утомительна для вас. Отдыхайте. Завтра утром снова увидимся. Сэмюэл, пойдёмте со мной, а вы, Элизабет, оставайтесь, пожалуйста, с мистером Сэведжем. Сейчас ему требуется особое внимание, −  сказал он и направился к двери.

          Пока профессор прощался и раздавал указания, я внимательно рассматривал полученные артефакты. Какая-то искра внезапно обожгла моё сознание. Нечто, вырвавшись из глубин памяти, неудержимо устремилось наружу...

          ...Ветер, путаясь в раскидистых кронах, с шелестом перебирает листья. Я стою на краю лесной опушки. Одетый в лохмотья старик с растрёпанной копной волос и косматой бородой смотрит на меня влажными глазами, полными доброты и сочувствия. Украдкой стряхнув слезу, старец протягивает мне стопку пожелтевших тетрадей.

          −  Возьми, сынок. Думаю, ты сможешь всем этим разумно распорядиться...

          Не понимая, что происходит, я зажмурился. Когда я снова открыл глаза, видение исчезло. Несколько мгновений я с удивлением пытался сообразить, что произошло.

          −  Элафрин и Оттоклевит, −  неожиданно для себя самого произнёс я.

          −  Что вы сказали? −  переспросил профессор, обернувшись.

          −  Элафрин и Оттоклевит. Медикаменты, которые помогут мне вылечиться. Двухнедельный курс. По два миллиграмма первого и по четыре с половиной второго каждый день, −  опять произнёс мой голос. −  Элафрин для восстановления памяти, а Оттоклевит для ускоренной физической регенерации.

          Профессор с округлёнными от удивления глазами вернулся к кровати.

          −  Молодой человек, я великолепно разбираюсь в фармакологии, и уж тем более прекрасно знаком с лекарствами, связанными с моей специализацией. Будьте любезны, скажите, какое у них активное вещество? −  Не дождавшись ответа, он повернулся к ассистентке, от изумления застывшей на месте. −  Мисс Стоун, посмотрите, пожалуйста, в справочнике.

          Девушка вытащила из шкафа огромный том и принялась перелистывать страницы. Профессор в нервном ожидании переступал с ноги на ногу. Покачав головой, Элизабет захлопнула книгу и открыла ноутбук.

          −  Нет, мистер Бриджел. Таких препаратов в справочнике нет. А интернет этих слов вообще не знает, −  огорчённо сообщила она.

          −  Ну, слава богу. А то я решил, что безнадёжно отстал от прогресса. −  Профессор театрально вытер пот со лба и сделал громкий выдох. −  Вылечить такие заболевания за две недели! Да-а, мистер Сэведж, −  он укоризненно покачал головой, −  ваша неуёмная фантазия когда-нибудь добьёт меня. А я-то, старый дурак, чуть не усомнился в собственной памяти!

          −  Дайте ручку и бумагу, −  произнёс я твёрдым голосом.

          Элизабет вихрем принесла всё необходимое. Я удобно расположился на приподнятой подушке и принялся писать. Профессор и ассистентка, свесившись надо мной с разных сторон кровати, с любопытством наблюдали за работой.

          Болезненное состояние давало о себе знать, пальцы не слушались, то и дело выпуская ручку. Буквы получались корявыми и прыгали, не желая выстраиваться в стройные шеренги.

          Информация потоком хлынула из тайников памяти. Превозмогая слабость, я продолжал трудиться. Не понимая смысла, я выдавал строчку за строчкой, словно кто-то невидимый выводил моей рукой странные символы и слова на бумаге. Примерно за час мне удалось заполнить два десятка листов.

          −  Вот, держите, −  передал я свою работу профессору, всё это время с нетерпением ожидавшему результата. −  Здесь формулы, реакции и описание процесса для производства медикаментов.

          Учёный взял рукопись и снова погрузился в кресло. Элизабет оперлась о его спинку, с интересом вглядываясь в текст из-за плеча мистера Бриджела. Они с жадностью поглощали полученный материал, и только время от времени были слышны восклицания: "Хм, неплохо", "Неожиданное решение", "Это невероятно!" и тому подобное.

          Элизабет настолько увлеклась чтением, что практически положила свою голову на плечо профессора. Хвостик её причёски с моего угла казался плюмажем, торчащим из седых волос учёного. Я улыбнулся. Мистер Бриджел не замечал ничего вокруг. В сильном волнении он энергично натирал нос, словно это была сказочная лампа Аладдина, из которой вот-вот выскочит всемогущий джинн, чтобы помочь разгадать невероятную тайну.

          −  Мистер Сэведж, −  с нескрываемым восхищением спросила Элизабет, −  а вы можете расшифровать вот эту цепочку?

          −  Нет... не знаю... попробую... −  неуверенно пробормотал я, и рука, точно это был самостоятельный организм, начала выцарапывать на бумаге формулы. Через пару минут я передал девушке ещё один исписанный листок. Элизабет с профессором воодушевлённо набросились на новую информацию.

          −  Знаете, мой друг, −  мистер Бриджел поднял глаза, с уважением глядя на меня. −  Вот этот агрегат или механизм, упомянутый вот в этом процессе, −  учёный ткнул пальцем в строчку. −  Ведь его... хм... не существует...

          Я снова вооружился ручкой. Буквально через пять минут профессор получил подробный чертёж с описанием прибора. Глядя на него, учёный долго хмыкал, покачивал головой и эмоционально восклицал:

          −  Очень, очень оригинально! И к тому же не требует больших денежных затрат.

          Они с Элизабет до позднего вечера пересматривали рукопись, бурно обсуждая детали, пока совершенно не выбились из сил.

          −  Да-а, мой друг, вы или очень талантливый выдумщик, или шутник, посланный кем-то, чтобы разыграть старика, −  сказал с недоумением профессор.

          От возбуждения он так активно теребил бородку, что я невольно поморщился. Казалось, ещё чуть-чуть −  и из неё полетят клочья седых волос.

          −  Правда, я не нашёл ни одной ошибки в ваших рассуждениях, −  профессор покачал головой и растерянно развёл руками. −  Или... или... действительно стоит попробовать? Это может стать настоящим прорывом. Хм... да уж... Весьма любопытная теория. Что тут сказать? Credo, quia absurdum est ^[6]... Да-а... Есть многое на свете, друг Горацио... ^[7] Хм... Кто же, кто же вы, мистер Сэведж?