Дмитрий Донской 2 (СИ)

Войско Половецкого султана состояло из дружины Мамая классического степного типа , да кочевого ополчения  – всего, что удалось стянуть. Он, собственно, и тянул-то потому, что стягивал войска с простора своих весьма просторных владений. Как мог. Ибо народ не сильно горел желанием воевать с Тимуром. Очень уж у того репутация была дурная. А значит что? Правильно. Шли не спеша с постоянными задержками по любому поводу. Лишь бы не успеть.

Мамай решил применить привычную для него тактику.

Кавалеристы-дружинники выдвинулись на сближение с пехотой противника. Их задачей было войти в боевое соприкосновение и, барражируя на удалении в тридцать-сорок метров от строя, осыпать стрелами врага.

Подошли. Завели карусель.

Но большие щиты легкой пехоты Тимура надежно защищали от стрел. А пешие лучники часто и густо отвечали залпами с довольно закономерным итогом. Не прошло и четверти часа с начала атаки, как дружина вынужденно отступила. С довольно значительными потерями. Все-таки конным лучникам сложно тягаться с пешими коллегами.

Как только дружина Мамая стала отходить, Тимур выдвинул из-за пехотных порядков кавалерию и ударил ей в спину. Точнее, обозначил удар, потому что, до драки не дошло. Зашевелилось довольно массивное степное ополчение. Индивидуально слабое, но весьма многочисленное, а потому опасное.

Разумеется, отступление кавалерии Тимура увлекало кочевое ополчение Мамая под удар пеших лучников.

Жжжух.

Улетели залпы стрел по практически беззащитным ополченцам.

Те смешались и отступили, впитав в процессе еще четыре залпа.

Мамаю потребовалось около получаса, чтобы навести относительный порядок в кочевом ополчении. Тимур же ждал. Время работало на него. Да и проводить наступление пехотой опасался. Ведь она фактически являлась необученным ополчением, набранным в городах Средней Азии. А значит, держать строй могла только стоя на месте. Двинется вперед – и все – пойдет разрывами. Смешается в кучу. Это могло закончиться печально.

Восстановив порядок в своих войсках, половецкий султан решился на натуральную авантюру в представлении кочевых народов. На таранный удар. В степи его не любили категорически. Но тут он подходил более чем. Жиденькая цепочка легкой пехоты с большими щитами и короткими копьями прикрывало пеших лучников. Опрокинуть их можно было с наскока довольно просто. Даже на тех, не самых могучих лошадях, что имелись у воинов Мамая….

Кое-как выстроившись в две шеренги, дружина степи двинулась вперед, разгоняясь с нарастающей интенсивностью. А за ней устремилось и ополчение.

Разгон.

Удар.

И пехотинцы Тимура разлетелись в стороны, словно кегли, пропуская врага к лучникам.

Одна беда – пики обломились. И скорость потеряна.

Тимур же выдвинул вперед свою гвардию – всадников персидского типа. Лошади линейных пород, но доспехи прикрывают и воина, и его коня. Этакие потомки древних катафрактов. Вот они и атаковали при поддержке союзных Тимуру степных дружин. Те хоть и уступали ядру Мамаева войска в снаряжение, но их было больше.

Это и определило исход сражения.

Замешкавшаяся и завязшая дружина Мамая была опрокинута персидской гвардией Тимура. И побежала. Уже окончательно. А вслед за ней дрогнуло и ополчение, не сильно рвавшееся в бой…

Как Мамай вырвался из этой мясорубки – одному шайтану известно. Потому что он находился на острие атаки, ведя за собой людей в непривычном для них деле. Так что, когда ударили персидские всадники, султан оказался зажат между «молотом» и «наковальней». Потерял коня. Получил несколько ранений. Но выжил и вырвался несмотря ни на что.

Два тяжелых поражения  в течение семи лет и потеря столицы больно ударили по статусу султана. Однако дружина осталась ему верной. Ведь именно он вытащил их из грязи и ничтожества. А вот кочевые рода отворачивались один за другим. Нет, они не гнали его, оказывая гостеприимство. Но главой Белой Орды уже не признавали. Да-да, именно Белой Орды. После разгрома под Астраханью вновь о ней заговорили.

Тимур же, хоть и понес существенные потери, но вполне сохранил боеспособность и ждал в Астрахани подхода войск своего союзника – хана Синей Орды Тохтамыша. Тот совсем ослаб в междоусобной борьбе. И самостоятельной силы уже практически не представлял. Однако в текущей ситуации пригодился бы и он. Почему Тимур сидел и ждал? Потому как для него было совершенно очевидно - Мамай отправиться к своему благодетелю – Дмитрию. А значит что? Правильно. Нужно было ждать реакции этого человека. Как там сложились его столкновения с войсками объединенной коалиции Центральной Европы? Неизвестно. Какими войсками он располагает и что из них может выделить для поддержки Мамая? Тоже совершенно неопределенно.

Он бы может быть и двинулся на Москву или хотя бы Рязань вот так, наугад. Но, вдруг Дмитрий не разбит, а напротив, смог одержать решающую победу и сохранить свое войско? Ведь могло быть такое? Могло. Поэтому Тимур не решался на подобный риск. Это отсюда, из Астрахани, он мог легко и просто отступить на юг, зная, что так далеко в текущей обстановке Дмитрий за ним не пойдет. А бежать через степь от Рязани или Москвы идея дурная. Как и встречаться с основными силами противника лоб в лоб…. По его субъективному мнению, разумеется. Тот же Тохтамыш, по слухам, рвался в бой. Но оно и понятно – его риски были несравнимо меньше.

Глава 5

12 августа 1386 года, Вильнюс

Король Польши и Литвы Владислав не успевал….

Отступив и, с трудом собрав остатки своей армии, он отправился в Вильнюс. Кошмарный разгром совершенно деморализовал его людей. Поэтому король хотел забрать казну и отступить в Краков. Хорошая крепость и далеко от границы с этим опасным соседом. Но он не успевал….

Вчера пришло известие о появление русских всадников севернее города. А значит пути на юг и запад тоже отрезаны. Ему бы прорываться, только как? Бросить верных людей и огромный обоз с ценным имуществом? Ведь если у пана-атамана нет золотого запаса, от него вчерашние преданные бойцы разбегаются в разные стороны. А ведь поражение под Оршей не только стало сильным ударом по его державе, но и поставило под вопрос права Владислава на правление Литвой. Ведь Ольгерд назначил его преемником вопреки праву наследования. Грядет большая междоусобица, в которой нужно быть при воинах и деньгах, если хочешь выжить. А тут еще этот чертов Дмитрий со своими войсками.

Владислав с раздражением лягнул своего коня шпорами и направился к городской стене.

«Что же делать? Что же делать?» - пульсировало в его голове и сводя с ума.

- Ваше Величество, - покорно склонил голову старый служака. Уже седой. Еще с отцом прошел через многие кампании. В глазах грусть и понимание.

Владислав поджал губы, чуть поморщился и, соскочив с коня, направился на стену. Где и замер.

- Почему не донесли? – Тихо спросил король.

- Так вы сами ехали, - пожал плечами старший над этим участком. – Мы думали, что уже кто-то передал.

- Думали они… - фыркнул Владислав и вновь обратил свой взор туда, где молча и спокойно двигались войска Российской Империи.

Оправившись от непростой победы и подтянув из Смоленска модернизированный осадный парк, Дмитрий подошел к столице Литовского королевства. Как тогда, во время прошлой войны, еще с Ольгердом. Только в этот раз договариваться и мириться он не собирался.

Его жена погибла. Новость об этом до него донесли вестовым. И Дмитрий был ОЧЕНЬ зол. Он заигрался, прикидываясь всемогущим. И вот они – первые цветочки. Но себя винить не хотелось. Это было неприятно. Поэтому персонифицировав свою гнетущую холодную ярость, Император решил мстить тем врагам, кто под руку попадется. Пока не остынет.

Самым удивительным было, что только после смерти Анны он осознал, КАК ее полюбил. Особого тепла и нежности между ними никогда не было. Но эта женщина стала для него настолько близка и важна, что и слов подобрать не получилось бы для объяснения…. Словно большой кусок тела от него отрезали. Дышать стало тяжелее. Самодовольство ушло. Даже задор как-то поутих.