Чужие берега

Конь заржал и взвился на дыбы, когда дорогу впереди перерезали следы. Всем следам следы – узкие и глубокие борозды, вспоровшие грунтовку короткими дугами, словно некто на гигантских коньках рассекал по лесному тракту.

Кое-как успокоив занервничавшее животное, Сварог вопросительно взглянул на спутницу, также не без труда усмирившую свою лошадку. Клади, как уже раз случилось за их недолгую поездку, лишь пожала плечами.

– Лошади зря упираться не станут. Не нравятся мне эти… – Сварогу пришло на ум довольно специфическое, но подходящее к теме слово: – …непонятен.

– Другой дороги к городу нет, – сказала Клади. Ее «непонятой» вроде бы не напугали. По крайней мере, внешне спокойна.

– Нет, говоришь?

«Третий глаз», задействованный Сварогом для кругового осмотра, ничего к обстановке не прибавил. Ну, раз другой дороги нет…

– Тогда вперед.

Вот уж теперь точно шаур не будет бесполезным. Сварог сжал его в кармане.

Лошади нехотя, но пошли, приученные доверять и повиноваться человеку. Двигались шагом. Сварог крутил головой, отслеживая обстановку на все триста шестьдесят градусов. Борозды словно от гигантских коньков, внезапно объявившиеся на дороге, тянулись и далее.

«Привычка – вторая натура, – промелькнуло краешком сознания. – Банальность, но в точку сказано. Вот привык к Доран-ан-Тегу – пустота на боку ноет, как ампутированная нога. Главное, по привычке не схватиться за ту пустоту…»

Картина открылась не внезапно. Это они увидели издали, когда после поворота распахнулся взглядам очередной участок дороги. И чем ближе они подъезжали, тем меньше сохранялось надежд на обман зрения. А вскоре сомнения и вовсе иссякли.

Сварог немало повидал на своем веку подобного. И знал – его не вырвет, он не хлопнется в обморок, не станет отводить глаза. Однако ком к горлу все же подкатил, кровь прилила к голове, заломило в висках, участилось дыхание, нервы натянулись – трудно, оставаясь человеком, сохранять хладнокровие при виде такого. Но откуда взялась стальная выдержка у юной девчонки, скажите на милость?! Они ехали вровень, и профиль Клади был открыт взгляду Сварога – на лице зеленоглазой охотницы не дрогнул ни один мускул. А картиночка-то, представшая во всей красе, была не для слабых нервов.

Два трупа лежали у обочины. Лошади и всадника. И с обоих была начисто содрана кожа. Словно сине-красные силуэты животного и человека с картинок в учебнике зоологии обрели объем. Кожа исчезла бесследно. Не брошена поблизости, не видно разодранных и разбросанных клочьев. Будто кожу унесли с собой в качестве боевого трофея. В клочья была разодрана одежда всадника, разноцветные лоскутья аляповатыми заплатами пестрели на дороге, свисали с кустов и деревьев.

– Да, ребята, что-то неладно, я погляжу, в вашем королевстве. Совсем неладно, – пробормотал Сварог, когда их лошади забили копытами дорожную грязь, пропитавшуюся кровью, в пяти каймах от жуткого зрелища. Сварог ожидал, что Клади вновь начнет цитировать местные пророчества, но девчонка молчала. Даже странно…

А это еще что?

Белые листья, листья-альбиносы, на осинах обычно не растут. Тем более размером с кленовый лист, продолговатые и свернутые в трубку.

Сварог спешился, передал повод своего скакуна Клади.

Значит, человек перед гибелью успел выдернуть документ из-за пазухи или из сумки (вряд ли он не выпускал его из рук всю дорогу) и отбросить подальше. А раз так, следует предположить, что бумага содержит нечто важное…

Неизвестно, кем был погибший, что за документ и кому несчастный его вез, но коли в предсмертный миг отбросил подальше, стало быть, хотел, чтобы кто-то нашел и правильно распорядился. Последняя воля погибшего, ее надо уважать. К тому же иначе пропасть может бумага. Самое простое – вот возьмет и хлынет ливень, чернила размоет. Сварог посмотрел на Клади. В ее глазах плясал ужас, но она мужественно не двигалась с места. Будешь тут мужественным, когда сначала черные монахи, а теперь еще такое… Он достал листок из переплетения ветвей. Часть плотной бумажной трубки была оторвана, Сварог вгляделся в неровные края – да, оторвана, а не отрезана или обрублена. Для того, чтобы медленно разорвать плотный бумажный скруток, надо быть человеком незаурядной силы. А уж одним рывком, на который, судя по всему, лишь и могло хватить времени у погибшего… Да и зачем ему понадобилось рвать документ столь бестолковым образом? И куда он дел вторую половину? Сварог внимательно огляделся, но ничего не обнаружил. Так что, скорее всего, бумагу располовинило то самое нечто, чьи коньковые следы на дороге окружали короткими дугообразными бороздами место трагедии. Располовинило и сожрало, должно быть. Кстати, следы здесь же и пропадали, ни назад, ни вперед по дороге не продолжались…

"Комадорн,

По последним данным, исследования Сиргама-са завершены усп…

…этих экспериментов станет создание и использование и целях сугубо дивер…

…уже сейчас совершенно ясно, что примерно десять – двенадцать двоякод…

…боевого отряда, противодействие которому будет затруднено отсутствием…

…Вашего сведения, что это вопрос нескольких дней. Считаю необходи…

…создание аналогичных боевых групп незамедлительно. В противном случае…

…известить заинтересованные лица. Связь обычная".

Вот как. М-да. И как прикажете все это понимать? Шпионские игры? Нет, в самом деле, оч-чень похоже, судари мои… А нам это надо? Нам это не надо. Нам надо домой. К папочке Гаудину, пусть он в шпионских страстях плещется…

Он аккуратно положил бумагу на место, подошел к лошадям, посмотрел снизу вверх на Клади.

Та глядела на него с непонятным выражением – то ли испугом, то ли ожиданием. Негромко поинтересовалась:

– Что там?

– Сам не пойму, – честно признался Сварог и закурил. – И, прости, тебе читать не дам. Не нашенского это ума дело, лучше в такие игрушки не играть… Ну что, двинулись дальше?

Лес вскоре закончился, пошли бескрайние, опять же неухоженные поля. По очередному мостику они пересекли очередную спокойную речку (слева вхолостую крутилась ветхая водяная мельница), вдалеке показались деревенские домики.

На самых подступах к городу, в полукабелоте от окраинных домов, одноэтажных и невзрачных, путь им преградила застава. Впрочем, застава – это громко сказано. Поперек дороги было возведено несерьезное заграждение в виде укрепленного на козлах замшелого сучковатого бревна, которое, судя по всему, при нужде просто-напросто отодвигали к обочине.

– А это зачем еще? – вполголоса спросил Сварог.

– Положено так. Разное в округе бродит, сам видел…

Сварог недоверчиво хмыкнул.

Действительно, бревно было обито полосками блестящего металла – не иначе как серебра, но Сварог сильно сомневался, что оно послужит серьезной преградой для местной нечисти и прочих лесных разбойников: к городу же не обязательно пробираться по дороге… А еще у Сварога сложилось стойкое впечатление, что «шлагбаум» воздвигнут здесь не столько для того, чтобы не пущать незваных гостей в Митрак, сколько наоборот: не выпускать кого попало из города.

Справа от заграждения, каймах в двадцати к закату, возвышалась несмешная пародия на блокпост: грубо сколоченная некрашеная времянка с плоской крышей, куда могли бы втиснуться от силы трое щуплых солдатиков, причем без амуниции. К дверному косяку была небрежно прислонена устрашающего вида алебарда, а перед открытой дверью, подвешенный на закопченной треноге над костерком, булькал походный котелок, источая грибной аромат. Граница на замке и но пасаран, короче говоря.

Заслышав топот копыт, из времянки выдвинулся крепкий пожилой усач – с изрытым оспинами лицом, со старым шрамом на скуле, в расстегнутой до пупа форменной рубахе и мятых штанах. На волосатой груди висела на простой веревочке высушенная лапка какого-то мелкого зверька. Усач заспанно потер лицо, сунул нос в котелок, потом посмотрел на гостей. Выудил откуда-то из-за двери штуковину, отдаленно напоминающую итальянский девятимиллиметровый ГШ «Беретта», производимый в начале сороковых годов, и нога за ногу, небрежно уцапав оружие за цевье, направился к ним. В каждом его движении сквозил абсолютный пофигизм абсолютно ко всему на свете, однако Сварог моментально напрягся и незаметно правой рукой нащупал шаур. Возможно, старому вояке оставались считанные дни до пенсии и посему он совершенно справедливо забил болт на службу. Но по повадкам, по быстрому взгляду, которым усач одарил парочку в балахонах, по тому, с какой нарочитой небрежностью держал автомат, в нем угадывался боец, прошедший огонь и воду и не растерявший кое-каких навыков. Сварог выжидал, осторожно поглаживая шаур. Прошивать ветерана очередью он пока не собирался, а вот в качестве демонстранта силы миниатюрный метатель звездочек вполне потянет…