Битва при Тюренчене (СИ)

- Принеси хозяйственное мыло и раствор марганцовки, - сказал Сергей своей душечке. - Первое понадобится перед "актом", а второй после того как.

- И все? Кто тебе это посоветовал?

- И все. Посоветовала хозяйка борделя.

- Ты ходил в бордель?!

- Только за советом. И получил его, дай бог здоровья этой тетке.

- А если бы тебя там кто увидел?

- Я наклеил усы и бородку.

- Городецкий! Ты прямо как волшебник. Но это точно помогает?

- Ее девочки все этим пользуются.

- Ты их видел?!

- Свят, свят, свят! Конечно, нет!

- Городецкий! Ты опять из меня дуру делаешь?

- Честно не видел. Ну, неси скорее...

Глава семнадцатая. Рождественские сюрпризы

В канун рождества семья Городецких въехала в четырехкомнатную квартиру на третьем этаже второго дома Гадалова, расположенного на Воскресенской улице напротив его основного, "электрического" дома. Впрочем, электрическое освещение было уже устроено и здесь, а также все, что обещал Сергей матери: паровое отопление, канализация и водопровод. К основным комнатам примыкали большая кухня, комната для прислуги, прихожая, туалет, ванная и кладовая - есть, где разгуляться! Арендная плата была весьма высокой, но Карцеву это было по барабану: еще наживем! Доход его стал стабилен, складываясь, помимо шальных акций, из денег от реализации роман-газеты, оклада в товариществе "Драга" и начавших поступать плат за патент на застежку-молнию (он был оформлен в равных долях на Прошина, Баева и Городецкого). Не считая такой мелочи, как официальная зарплата в архиве. Впечатлял и доход матери (около 400 рублей в месяц), на имя которой также были оформлены патенты: на бюстгальтер и трусы женские и мужские - хотя они дохода еще не приносили. Дом на Малокачинской был продан, хоть выручили Городецкие за него немного.

Рождество всей семьей отметили в доме генерал-губернатора, который устроил большой прием для именитых людей города. Карцев решил воспользоваться этим случаем и уговорил Елену Михайловну устроить показ моделей новых платьев и зимних пальто, а также сапожков из ателье Прошина (самого его, конечно, среди гостей не было). Модели демонстрировали под музыку Надин, Татьяна, Катенька и сама Елена Михайловна, которая произвела фурор своей аристократичностью, элегантностью и красотой. Когда, в конце концов, перешли к танцам, у нее не было отбоя от самых респектабельных кавалеров, первым из которых оказался генерал-губернатор. Апогеем стало два предложения руки и сердца от вдовцов: золотопромышленника и врача. Первый ни Городецкому, ни Карцеву не понравился ("старообрядческого" вида, фу!), но врач всем был хорош: высок, интеллигентен, но крепок, немногословен, но собеседника слушает внимательно. Именно поэтому он показался обоим Сергеям опасной кандидатурой, способной умыкнуть у них мать и женский идеал. Елена Михайловна не сказала обоим претендентам ни "да, ни "нет", но Карцев заметил, что на врача она исподтишка пару раз взглянула.

- Что ты все мать высматриваешь? - подошла к нему с упреком невеста.- Почти со мной не танцевал...

- Три раза вальс и одно танго - это не в счет?

- А ты заметил, как на нас во время танго смотрели?

- Да уж. У некоторых мужчин пенсне, монокли и вставные челюсти попадали, а дамы на лорнетках фокусы посместили...

- У кого ты видел вставные челюсти?

- Это я образно выразился, преувеличил...

- А давай еще раз танго станцуем?

- Ты же поняла, что отец и мать и первого-то раза не одобрили?

- А их сейчас здесь нет: отец, видимо, в курительной комнате, а мама в столовой...

- Сережа, - вдруг подошла к ним Татьяна, - наши подружки еще раз хотят на танго посмотреть. Давай им покажем? Ты ведь мне обещал...

- Когда это он тебе танго обещал? - взъярилась Надин.

- Давно, еще в театре, когда его испанцы показывали. А мужчина должен держать свое слово...

- Да ты и танцевать-то его еще не умеешь...

- Я памятливая и переимчивая. К тому же меня Сергей поведет...

- Танцуйте что хотите, - резко бросила Надя и стремительно вышла из зала.

Сергей двинулся было за ней, но был остановлен твердой рукой: - Слово!

Тут Татьяна сделала знак музыкантам и те заиграли только что разученное танго. Присутствующие девушки подобрались поближе к кругу, на который урожденная старшая Плец вытащила Городецкого. Тот встал в позицию, держась от пылкой девушки подальше и начал выписывать ногами и телом прихотливые фигуры. Татьяна тотчас сократила дистанцию и при каждом повороте стала вжиматься в его напружиненный торс и ноги. Городецкий против воли возбудился и тотчас покраснел.

- Что ты делаешь? - с внезапной хрипотцой шепнул он Тане. - Я сейчас брошу танец и уйду.

- Пожалуйста! - еле слышным голосом попросила девушка - Я слежу за входом и, если Надин войдет, буду вести себя пристойно. А сейчас позволь мне почувствовать себя желанной...

- Добром наши фокусы не кончатся...

- Пусть. Я всю вину возьму на себя. Я умею уговаривать сестру, поверь.

- Но есть же еще зрительницы...

- Они меня меньше всего волнуют. Я сейчас хочу волноваться, да что там - трепетать в твоих объятьях... Я столько раз мечтала оказаться на той скамейке в зимнем саду с тобой, вместо Надин!

- Ты не могла подглядеть, чем мы занимаемся...

- Не могла, но чего только не представляла!

- Ты мне его сейчас раздавишь...

- Ничего с ним не случится... Но мимо меня ты теперь спокойно не пройдешь...

- Ну все, все, давай заканчивать этот танец!

Сергей резко повернулся к зрительницам и, держа перед собой Татьяну (для маскировки кой-чего, конечно), сказал:

- Ну как, поняли основные фигуры танго? А теперь разбирайтесь по парам, можно и девушка с девушкой, и танцуйте с самого начала - а я за вами послежу и буду поправлять.

Когда неистовая Надин не выдержала и вернулась в танцзал, она застала почти идиллическую картину: несколько пар, преимущественно девичьих (и среди них Татьяна с Катенькой), прилежно крутили попами, а ее жених ходил меж ними и давал благожелательные советы...

После рождественских праздников неугомонный Карцев придумал новое развлечение для новоявленных родственников: домашний театр! А поставить решил собственную инсценировку знаменитой книги Джона Фаулза "Любовница французского лейтенанта", которую смонтировал десять лет назад, будучи под сильным впечатлением от книги. Фаулз хоть и написал роман в 60-х годах 20 века, однако временем действия сделал викторианскую Англию - то, что надо! Главного героя, Чарльза Смитсона, Карцев решил играть сам, а роль Сары Вудраф поручить Татьяне. Наде как нельзя лучше подходила роль Эрнестины Фримен, а ее матери - роль тети, миссис Тэнтер. Сыграть крупного бизнесмена, мистера Фримена, Карцев надеялся уговорить Михаила Александровича, а на прочие, второстепенные роли пригласить некоторых прежних друзей и подруг Наденьки.

Однако жизнь неожиданно внесла коррективы в его расклады. Когда он поддался порыву Сергея и устроил первую читку только что записанной по памяти пьесы в семейном кругу Городецких, Елена Михайловна необыкновенно растрогалась и тотчас захотела принять участие в спектакле. Сергей, краснея и извиняясь, стал объяснять, что все основные роли им распределены по членам семьи Плец (в доме которых предполагался спектакль), но мать взяла из его рук пьесу и быстро нашла нераспределенные персонажи: миссис Поултни, хозяйку гостиницы, посыльных, горничных, а также Роберта Смитсона, баронета.

- Возрастные женские роли я могу взять на себя - ведь все они появляются у тебя в одной сцене и не подряд, так что я успею переодеться и загримироваться. А на роль дяди Чарльза хочу порекомендовать одного моего знакомого, большого выдумщика и человека явно артистичного...

- О ком речь, мама? - с подозрением (унынием) спросил Городецкий-Карцев.

- Это Владимир Николаевич Ровнин, врач 1 городской больницы. Он на короткой ноге с Михаилом Александровичем...