На огне святом сожжем разлуку (СИ)

- Крови? - поглядел царь на Печеруна. Тот молчал. - А без этого нельзя?

- Нет. Надо убить молодую девушку. Не страшись! Мало ль пролил крови? Хочешь быть бессмертным, а боишься крови?

- Правда твоя - перевел дух Горевей и оскалился - Это так, сердце екнуло. Печерун, и кого бы нам?

- Зорулю - тихонько дыхнул советник на ухо царю.

- А почему ее?

- Языкастая очень. Давно пора бы ей исчезнуть - едко пробормотал Печерун - царя не уважает, сам слышал, как ругала тебя. Мизерный, говорит, ничтожный, робкий.

- Достаточно! - громыхнул царь - Пересказываешь гадости. Зови стражу. Пусть ее найдут и.... Скажи, что это моя воля.

- Будь уверен.

Дружинники выросли у дверей. Печерун шепнул им несколько слов.  Воины переглянулись, однако не двигались с места. Советник громыхнул:

- Почему стоите? Не поняли?

- Идем уже - каким-то чужим голосом ответил усатый дружинник - только где же ее искать? Она гуляет с девушками.

- Позовите. Скажите - воля царева. Спешите!

 Воины вышли. В покоях поплыла могильная тишина. В ставнях стучал ветер, и Горевей зябко ежился от тех ударов. Ведьма посреди покоев разложила свою утварь, вытянула из сумки корешки, травы, горшки, бронзовую тарель. Разожгла небольшой огонь, что-то вбросила в высокую глиняную бутылку, оттуда поплыл черно-сизый дымок, туманящей волной окутав покой. Царь сжался под медвежьей шкурой, цокотал зубами, затравлено поглядывая на ведьму.

- Идут - тревожно говорил Печерун.

К покоям ступили дружинники. Усатый страж - бледный, аж зеленый - подступил к кровати, протянул царю серебряный бокал, в котором спаривала багряная жидкость.

- Имеешь, царь, кровь Зорулину - глухо говорил он.

- Отдай ей - напугано вскрикнул царь.

- Давай сюда - сказала ведьма – а теперь, царь, еще одно.

- Чего тебе еще?

- Надо еще крови родной.

- Что ты плетешь? - помертвелыми устами пробормотал царь.

- То, что слышал. Дай мне еще крови дочки твоей.

- О Перун! Ты помешалась?

- Поздно стонать. Ты избрал бессмертие. Пролилась кровь. Остановишься - упадет на тебя и ты умрешь наглой смертью.

- И нельзя иначе? - простонал Горевей.

- Можно - насмешливо ответила ведьма, подняв над огнем бокал с кровью. Ручеек полился в горшок, красный пар окутал бабу - Есть другой путь, царь. Ты умрешь, будет жить дочка, станет царицей.

- Я хочу жить - бормотал Горевей - Хочу увидеть, как царство мое овладеет всей землей.

- Спеши же. Время темной силы проходит. Скоро запоют первые петухи, и тогда будет поздно. Ты сгинешь.

- Думай о судьбе царства - шепнул Печерун.

- Делай, что она сказала - всхлипнул царь. - Боже, что я делаю?

Советник дал знак воинам, вывел их за двери. Ведьма успокаивающе коснулась царева плеча.

- Не страшись, царь. Бессмертный не ведает жалости.

Ползли тягучие, давящие минуты. Колдовской огонек рдел едкой мглой, пьянил душу. Тревожно суетился у дверей советник, выглядел в сени, прислушивался. Наконец в покои вошли дружинники, подали ведьме еще один бокал. Баба слила кровь из обоих сосудов в один горшок, хлюпнула на огонь. Костер кроваво запламенел.

- Что она говорила? – помертвевшим голосом спросил царь.

- Спала - уныло ответил дружинник.

- Спала - прошептал Горевей, безумно оглядываясь. - Ведьма, ты скоро?

- Питье готово! - Ведьма подала бокал - Пей, царь!

- Ужасный напиток - прошептал Горевей, держа сосуд в дрожащих руках. - И я хотел этого. Отныне нет у меня жалости. Я убил самое дорогое. Теперь все можно! Ха-ха! Все можно. Жгуч твой напиток, ведьма! Ух, жгуч!

Он выпил бокал единым духом, отбросил прочь и ухватился за грудь.

- Свет затуманило! Я умираю. Где я? Что со мной? До-о-о-ченькааа….

Он упал на кровать, вытянулся и замер. Печерун подступил к царю, заглянул в лицо, неуверенно спросил:

- Спит или что?

- Спит и не спит - ответила ведьма, собирая утварь в сумку - он бессмертен. Так и будет жить сто веков. Но что тебе до того? Зови людей. Объяви: царь стал богом. А советник - царем!

- Хорошо сказала - судорожно улыбнулся Печерун, и его глаза надменно заблестели. - Советник - царем! Слышали, воины? Завтра собрать к башне весь Витич. Царь наш отныне бессмертный. Я объявлю его волю!

- А тела? - отозвался усатый дружинник, как-то странно посматривая на советника - Куда девать зарезанные тела?

- Ну, ты… зарезаны - недовольно пробурчал Печерун - меньше болтайте. Чтобы ни слова. Отныне станете воеводами. Всего вдоволь. Поняли?

- Поняли - переглянувшись, ответили воины.

- А тела? В Славуту, рыбам на пищу. Разве впервые?

Мертвец на престоле

Оставшись наедине с ведьмой, Печерун почувствовал себя неуверенно. Поднес к кровати факел, долго всматривался в желтое лицо царя. Стеклянные глаза владыки смотрели грозно и страшно. Советник отвернулся, уткнул держало факела в отверстие у дверей, глянул на бабу:

- Ну, что я тебе виноват?

- Немало - ответила ведьма, и в голосе ее слышался затаенный смех - Теперь ты, Печерун, мой извечный должник.

- Не хочу! - вскрикнул советник. - Говори сразу, сколько привезти сокровищ, куда?

- Хочешь избавиться от воспоминаний? - похохотала ведьма. - Не избавишься, голубое, ой нет! Ха-ха-ха! Держись, Печерун, за престол царский, держись крепко, потому что он очень жгуч! Ха-ха-ха!

- Что ты мелешь? Говори, что тебе дать? - испугано говорил Печерун.

- Сама появлюсь, когда надо будет. Счастливо оставаться, советник, то бишь уже, царь! Ха-ха-ха!

Покой осияла зарница, ослепив Печеруна, холодный вихрь сыпнул в лицо горсть града. Когда разлепил глаза, ведьмы уже не было. Печерун кинулся к дверям, позвал стражу. Никого. В переходах завывал пронзительный ветер, расшатывал чадящие огоньки факелов. Жутко стало советнику. Он побежал вниз, разбудил сына. Мечик что-то спросонья бормотал.

- Вставай! - кричал отец - Клич стражу!

- Что такое? Чего ты такой?

- Какой такой? - сердился Печерун.

- Сам не свой. Какой-то зеленый, будто мертвец.

- Я дам тебе мертвеца! Просыпайся, буди Борола, Тирла да и всех других бездельников! Должны поутру согнать к башне всех витичцей. И еще одно: бросить в темницу Корня и Бояна. Слышишь? Из-под земли достать!

…На рассвете запыхавшийся Мечик сообщил отцу, что Корень исчез, в землянке его нет. Исчезли и овцы из кошары. Старый пастух будто сквозь землю провалился.

- А Боян? - озверел советник.

- Тоже нет - развел руками сын. - Люди сказали, что поплыл Боян куда-то вниз на челноке.

- Пусть плывет - облегченно вздохнул Печерун – Вот он где мне сидит, как кость в горле собачьем!

На рассвете выяснилось, что не только Корень и Боян исчезли с Витича. Дружина не досчиталась половины охранников царской башни.  Воины готовились на площади лавой, все были молчаливы и хмуры. К воротам понемногу вливалась толпа, сгущалась, собираясь к царскому крыльцу. Плыл тревожный шепот. Люди не понимали, зачем их собирают, вопросительно посматривали на черный бархатный полог, который закрывал крыльцо. Из-за него вышел Печерун, разгладил бороду и громко крикнул:

- Люди! Для Витича наступила важная пора! Отныне наш царь, пресветлый владыка Горевей, стал богом Световидом. Он - бессмертный!

- Вранье! - удивленно отозвался кто-то из толпы - Для забавы ты нас собрал, или как?

Люди засмеялись. Над площадью поплыл недобрый шум.

- Тихо! - грозно зазвал советник - Не шуток говорю ныне вам. Решается судьба Витича решается, люди! Царь Горевей принял питье бессмертия, и отныне его ум - то ум Световида! Лишь тело здесь - посмотрите!

Упал черный полог. Витичцы охнули. На престоле лежал пышно одетый царь. На плечах спадала роскошная меховая мантия, на голове блестел золотой венец. Глаза владыки были стеклянными и нерушимыми, смотрели в пространство безразлично и надменно.

- Мертвый - прошептал какой-то дед.