Дважды рожденные

— А ну, пошла! — прикрикнул на нее мальчик и еще сильнее натянул поводья-усы. — Вперед, моя лошадка!

То ли от боли, то ли от изумления медведка рванулась вперед с удесятеренной силой и, расцарапав надкрылья о стены, вырвалась, наконец, в проход.

— Молодец, молодец, коняга! — похвалил ее Конан, пошлепав ладонями по спине. — Вперед!

Медведка поползла, со скрежетом и подвыванием. Нагнув голову, она хотела было подхватить валявшуюся на пути тушку, но мальчик дернул ее за усы и заставил оторваться от лакомства.

— Погоди, зверюга! Ты мне нужна голодной и свирепой! Если будешь меня слушаться, скоро закусишь своим хозяином!

Неуклюже, но довольно быстро для своего веса медведка продвигалась вперед. Когда до обитой медью двери осталось шагов десять, Конан изо всех сил потянул за усы.

— Стой! А ну стой, слышишь?!

Не сразу поняв, чего от нее хотят, медведка вновь громко взвыла, затем остановилась. Буно не мог не услышать этого воя даже за медной дверью. Мальчик видел, как изменился в лице выглянувший в проход старик.

Конан расхохотался, вызвав звонкое эхо.

— Где Гэлла? — громко и дерзко спросил он. — Живо отпусти ее наверх! Иначе моя некормленная лошадка быстро тебя растерзает!

Но старик растерялся лишь в первый момент. Опомнившись, он закричал, властно и пронзительно:

— Эй, все сюда, верные мои ребятки! Быстрее! Да прихватите с собой луки со стрелами!

Мальчик, заслышав за собой топот множества ног, оглянулся. Послушные рабы теснились в проходе, почти наступая на подрагивающие лопасти раздвоенного хвоста медведки. Один из них, кажется, Сангур, держал в руке лук. Ни страха, ни даже удивления не было в их лицах, словно гигантские чудовища попадались им на глаза ежедневно.

Буно торжествующе рассмеялся и подмигнул Конану.

— Моих ребяток не так-то легко испугать, мой мальчик. Они ведь знают — что бы ни случилось, я заштопаю их снова. Мои замечательные, мои верные рабы никогда и ничего не боятся. А ну-ка, мальчики! Ну-ка, Сангур, подстрели мне этого выскочку! Только, умоляю тебя, не в голову! Голова его мне еще пригодится!..

Прежде чем Сангур успел выпустить стрелу, Конан низко пригнулся, почти распластавшись на гладкой спине, и ослабил хватку усов. Медведка поползла вперед.

Буно быстро захлопнул дверь и исчез в своей каморке.

— Скорее! — погонял мальчик своего нерасторопного скакуна. — Кром!.. Скорее!

Он услышал, как стрела просвистела над ним совсем близко, едва не задев позвоночник. Следом за ней вторая выдрала клок волос над правым ухом. К счастью, медведка увеличила скорость, понукаемая криками Конана, а также свистящими стрелами. Большинство из них отскакивали от ее хитиновых доспехов, но одна или две впились в незащищенные щели между щетинами на брюхе. Сангур и прочие рабы не стали догонять Конана, а остались на прежнем месте, поскольку не получили соответствующего приказа. Охранявший пролом в скале богатырь Браг, увидев мчащееся на него чудовище, вжался в стену, подобрав живот. Медведка пронеслась мимо, не задев его, и вылетела на зеленую ложбину кладбища, словно ошпаренный барсук из своей норы.

Свежий ветер ворвался в уставшие от подземной затхлости легкие мальчика. Конан несколько раз глубоко вздохнул. У него мелькнула соблазнительная мысль двинуться прямо в селение, хохоча и покрикивая, чтобы все расступались с дороги. Все упадут от страха и изумления, даже старый Меттинг! Но тут же, со вздохом, он прогнал от себя эту ослепительную идею. Как ни противно и ни уныло, но придется еще раз заглянуть во владения Буно.

Дергая за усы, крича и колотя в бока пятками, Конан заставил медведку развернуться. Она не сразу поняла, чего от нее требуют, и какое-то время кружила на месте, пропахивая в земле огромные борозды всеми шестью лапами и хвостом. Не раз мальчик чуть было не слетал со скользкой спины. Он балансировал локтями, упирался в твердые бока коленями, и, наконец, старания его увенчались успехом. Догадавшись, что ей нужно вернуться в черный провал, из которого она только что вылетела, медведка с готовностью устремилась туда, так как яркий свет наводил на нее страх и растерянность.

Браг на этот раз уже не стал вжиматься в стену, а побежал впереди чудовища. Впрочем, спасался он довольно спокойно и неспешно, без каких-либо признаков па-

— А ну, поддай, Браг! А то догоним! — весело покрикивал Конан.

Езда на скрежещущем и воющем скакуне приятно возбуждала его. Хотелось размахивать руками, подскакивать и беспричинно смеяться.

Браг добежал до молчаливой толпы остальных рабов, и все они, не сговариваясь, развернулись и устремились вперед, в глубину подземелий.

Мальчик не без сожаления спрыгнул со спины своей лошадки, лишь только они поравнялись с медной дверью.

Медведка, взмахнув освобожденными усами, заспешила вперед еще быстрее. Рабы убегали от нее, но в полном молчании, без криков или проклятий.

Конан рывком распахнул медную дверь, ввалился в комнату и обвел ее разгоряченным взглядом. Грудь его тяжело вздымалась от недавней скачки, лицо горело. Он бросился к Гэлле, ничком лежащей на лабрадоровом столе, и ножом перерезал ей путы на руках и лодыжках. Он сделал это так быстро, что Буно успел за это время лишь оторваться от своих камней и привстать из-за стола. Крепко сжав в ладони нож, мальчик шагнул к нему и замахнулся.

На счету Конана было несколько оленей, пара кабанов и один медведь Ни разу еще не поднимал он руку на человека. Что ж, пусть это будет первый! Да и разве можно назвать гнусного колдуна человеком?.

— А ну-ка, брось нож, мой мальчик! — отчетливо произнес Буно.

Голос его был спокойным и тихим. Светлые глаза впились в зрачки взъерошенного противника. Конан хотел было презрительно рассмеяться, но смех застрял у него в горле.

— Брось свое оружие, — повторил старик.

Мальчик помотал головой. Он хотел отвернуться, но не мог. Хотел зажмуриться, но веки не повиновались ему. Глаза старика приказывали, давили, лишали сил. Мышцы правой ладони сами собой стали расслабляться. Еще миг — и оружие его со звоном покатится на пол, а Конан перестанет отличаться от послушного Кевина Темно-переливчатый лабрадор со стен, стола и пола помогал своему хозяину, усиливая его взгляд и превращая в существо нечеловеческой мощи.

— Гэлла! — с великим усилием разжав губы, выдохнул мальчик. — Уходи отсюда быстро за дверью никого нет. Возвращайся домой.

Гэлла зашевелилась. Старик перевел свои яростные зрачки в ее сторону.

— Сиди, где сидишь! — приказал он. Девушка замерла. Но за этот миг, что глаза колдуна были оторваны от глаз Копана, мальчик вышел из оцепенения. Сжав нож с такой силой, что заболела рука, он бросился на Буно. Тот ловко увернулся и перехватил руку Копана, вновь впившись в него приказывающим взглядом.

— Беги, Гэлла! Уходи, пока я держу его! — закричал мальчик, с тоской чувствуя, как опять все размягчается и застывает в нем под властными токами из зрачков старика.

Девушка подскочила к двери. Поняв, что с помощью взгляда с двоими ему не справиться, Буно изменил тактику. Он неожиданно и очень сильно оттолкнул мальчика, так что тот упал и ударился затылком о стол. В тот же миг он рванулся к двери и вцепился в Гэллу, готовясь вместе с ней унестись прочь. Но, раскрыв дверь, Буно наткнулся на неожиданное препятствие и отступил назад.

Конан, с трудом приподнявшийся и ощупывающий голову, которая гудела, как медный щит от удара меча, услышал слабый и сдавленный от ужаса вскрик Гэллы.

В дверях, подергивая блестящей малиновой кожей на жутком теле, стоял Шедд. Его укоризненно покачивающаяся голова была на уровне груди старика.

— С дороги, раб! — приказал Буно. — Убирайся прочь, земляной червь!..

— Я не раб! — возразил Шедд. — Ты забыл, Буно. До сих пор я помогал тебе, и помогал добровольно.

— О, Шедд! Как вовремя ты появился! — радостно воскликнул Конан.

Старик отпустил девушку и бросился на Шедда. В руке его сверкнуло что-то красное и острое. Словно гигантский питон, Шедд обвил ноги и торс Буно своим длинным туловищем и, напрягая кольца мускулов, сдавливал его бока и грудную клетку. Старик взмахивал правой рукой с зажатым в ней остро граненым рубином.