Пятеро. Восставшие из пепла (СИ)

— Астори… — протянула подруга, загадочно улыбаясь, — Астори, а покажи свой браслет? Ну покажи, а? Покажи, покажи, покажи!

— Ты же его уже видела, — вздохнула Астори, уже зная, что ей не отвертеться.

— Покажи!

— Тише, а то Элми разбудишь. Не понимаю, что вы все в нём нашли. Браслет как браслет.

— Ну нет, он же такой загадочный. И таинственный… Ни у кого такого нет.

Астори порылась в тумбочке и вытащила оттуда небольшой браслет — единственное, что связывало её с родителями. Это золотое украшение лежало в корзинке в тот день, когда её нашли. Астори часто смотрела на него, размышляя, для чего он предназначен. Ей казалось, что в нём кроется какая-то тайна, но какая — этого она не могла понять.

Тиа сцапала браслет, моментально надев его на руку.

— Какая красота!

Астори кивнула, наблюдая, как солнечные блики играют на золотой поверхности украшения. Зачем всё-таки было подкладывать его ребёнку, которого отдают в приют? Может быть, всё не так просто, как кажется? Или она ищет то, чего нет?

Пока Астори размышляла, Тиа уже налюбовалась браслетом и упорхнула в свою комнату, как всегда, забыв головоломку. Астори покачала головой и спрятала браслет обратно в тумбочку, решив отложить разгадку его тайны на другой раз. Она взглянула на часы — восемь. Сейчас по комнатам пройдётся пайтис Вердиль. Пора будить Элми.

Астори встала, собираясь выполнить своё намерение, как вдруг в комнату вошла сама пожилая дама. Поправив очки на носу, она произнесла:

— Пати Астори, пожалуйста, пройдите за мной в кабинет пати Эврин. С вещами, — добавила воспитательница.

У Астори всё похолодело внутри. В кабинет начальницы приюта с вещами — это может означать только две вещи: или переводят в другой приют, или… Но нет, этого не может быть.

— Хорошо, сейчас, — рассеянно ответила Астори и начала собираться. Выронив несколько раз сумку (воспитательница всё это время молча стояла у двери), девочка наконец собрала вещи и с убитым лицом последовала за пайтис Вердиль. Проходя мимо Элми, Астори печально вздохнула: она даже не успела с ней попрощаться.

Пайтис Вердиль оставила её перед широкой крашеной дверью с табличкой: «Директор приюта». Астори некоторое время постояла, набираясь храбрости. Она огляделась кругом, стараясь запомнить до мельчайших подробностей облик главного холла, по которому, может, ей не придётся больше ходить. Из-за двери доносились приглушённые голоса. Девочка глубоко вздохнула и рывком распахнула её.

В окна задувал лёгкий летний ветер, принося запах травы и цветов. На подоконниках находились большие горшки с гортензиями на подоконниках. Два человека, стоящие посередине кабинета, обернулись на звук шагов. Одна из них была пати Эврин, а на второго Астори даже не обратила внимания. Всё её существо вслушивалось в слова директора приюта:

— Астори, дорогая, проходи. — Пати Эврин погладила её по голове, оставляя за собой шлейф дорогих духов. — Как выспалась? Нормально? Ну хорошо.

Директор приюта подошла ко второй фигуре, стоящей у окна.

— Сегодня счастливый день, Астори. Это твой троюродный дядя — паус Вэй!

Дверь за девочкой захлопнулась с глухим стуком.

Комментарий к Родственник

Уважаемые читатели, оставляйте отзывы - хотя бы коротенькие, в одно предложение. Вам нетрудно, а автору приятно.

========== В доме на холме ==========

Странно, больно и неясно, будто стоишь с закрытыми глазами на пронизывающем ветру. Каково это — увидеть через толщу лет знакомые глаза, в которых застыли удивление и страх перед чем-то новым, и волнистые струи тёмно-каштановых волос? Что сказать, как оправдаться?

Никак. Уже слишком поздно.

В новом доме пахло свежевымытыми полами. Стены, отделанные белым мрамором с тоненькими прожилками, отдавали прохладой сказочных дворцов. Комнат было много: в одних стояли низенькие столы с ажурными, будто кружевными, стульями, другие были завешаны тяжёлыми узорными коврами и наполнены бархатными подушками с висячими кисточками, привезёнными, видимо, из пропахшей пряностями Апалузы или жаркого Клаухара, в третьих полки сосновых шкафов ломились от многочисленных книг в кожаных переплётах с тиснёными портретами авторов. Комната Астори оказалась большой и светлой, с маленьким комодом, висячим зеркальцем и тюлевыми занавесками на окне, выходящем на двор с изумрудно-сочной травой. Там было уютно и приятно.

После завтрака Астори собрала посуду, вымыла её и положила сушиться на ослепительно-белое, вышитое цветами полотенце. Затем, взяв со стола бутерброд с сыром, неспешно направилась в свою комнату, барабаня пальцами по гладким стенам.

Да, всё вышло совсем не так, как она ожидала. Случилось невероятное — за ней пришли! И не кто-нибудь, а настоящий родственник, троюродный дядя. Значит, на свете всё-таки бывают чудеса.

В тот день она стояла, как громом поражённая. Пати Эврин говорила что-то насчёт великой радости и всего прочего, но Астори уже ничего не слышала. Она во все глаза рассматривала человека, который решил вспомнить о ней после стольких лет.

Троюродным дядей оказался довольно пожилой мужчина с невероятно длинной белой бородой. Астори пришлось пересилить себя, чтобы не начать на неё пялиться. На морщинистом лице дяди, которое частично скрывала широкополая соломенная шляпа, горели проницательные серо-голубые глаза.

На вид дяде было лет сто, и Астори очень надеялась, что он доживёт до её совершеннолетия. Вновь отправляться в приют ей не улыбалось.

Остаток дня прошёл как во сне. Прощание с приютом, обещания звонить, потом поход в «Шамбон», стакан виноградного сока и шоколадное пирожное. Дальше взяли такси и поехали куда-то, и всё вверх и вверх…

Чтобы племянница не скучала, дядя сунул ей потрёпанный географический атлас. Поблагодарив для вида (нельзя же обидеть), Астори погрузилась в рассматривание карт и прочтение коротеньких пояснительных приписок к ним. Впрочем, всё, что было там написано, она прекрасно знала сама — по географии у неё всегда было «отлично».

Пантея была третьей из семи планет их маленькой системы и единственной пригодной для жизни. Остальные шесть — Ямус, Пефия, Ципеллин, Саргалия, Острел и Мадуан — были либо карликовыми планетками, либо газовыми гигантами. Жизни на них не было и быть не могло.

Материков на Пантее было шесть. Северная и Южная Антолии — два материка-близнеца, омываемые Грозовым и Ишиданским океанами — были самыми маленькими из них. Граднена и Атлантия соединялись тоненьким Мамлуцким перешееком. Жаркая Амелиза граничила с Лавридой — большим скоплением островов в Лавридическом океане. Родной материк Астори — Эниссия — омывался с севера Ядовитым океаном, с востока — Грозовым, с запада — тёплым Ишиданским. Свою родину Астори любила и могла перечислить все заливы, проливы, острова и полуострова, принадлежащие Эниссии.

За городом такси остановилось. Взяв у племянницы сумку, дядя начал взбираться на холм. Астори ничего не оставалось, как в недоумении отправиться за ним. У неё была причина для замешательства.

Аркад — небольшой город на побережье Арлинского моря, окружённый Ильзийскими горами, самыми высокими в Эниссии. Из окна комнаты Астори в приюте были видны вершины Кадаз-гола и Дю-Мажлиса; эти седые великаны держали на своих плечах небо. А прямо за городом располагался живописный холм, носящий название Аркадского.

На его склоне располагалось загадочное белое строение, стоящее там уже больше пятидесяти лет. Его в своё время построил один из местных богачей. После его смерти здание уже никому не было нужно и перешло в городскую собственность. Но о нём продолжали ходить тёмные слухи.

Одно время поговаривали, что в нём устроил свою резиденцию Амундо Подбитый Глаз со своей шайкой; потом, что там обитают наркоманы. И вот к этому овеянному недоброй славой дому вёл Астори новоиспечённый дядя.

Дорога проходила в полном молчании. Дядя не изъявлял ни малейшего желания поговорить с девочкой, а она боялась спросить его о цели их похода. Наконец они с трудом добрались до строения; дядя вынул ключи и принялся отпирать дверь.