Не убояться зла

Император, чуть склонив голову с благородными сединами, пристально смотрел на молодого человека, и неожиданно, на губах его заиграла легкая улыбка.

— Гордый… ничего не проси, и ни от чего не отказывайся? Уважаю таких, но не люблю! — затем он обратился к собравшимся. — Какие мнения будут, дамы и господа?

Дворяне, воспользовавшись неявным разрешением Императора, зашушукались. Но мнение свое предпочитали держать при себе — тут дело ну очень уж щекотливое… и с душком.

Донья Эстрелла, чуть привстав на цыпочки, дохнула в ухо Яну несколько слов. Принц, чуть скосив на нее глаза, утвердительно моргнул. И тут молодая женщина, в нарушение всех и вся правил этикета, шагнула вперед и влево — и шепотом вложила в ухо Императора несколько слов. Однако собравшиеся в Большой Тронной Зале дворяне даже не сочли возможным высказывать свое недоумение, а упаси боги, тем более недовольство.

Уж каждый, у кого была хоть капля ума, соображал, что за принца и его супругу, а тем более — их детей, молодой чернокнижник начнет рвать глотки особо изощренными способами, и церемониться при этом не станет. Равно как и терзаться потом угрызениями совести — по должности некроманту не положено…

Бровь Императора в удивлении чуть поползла вверх, и он с каким-то новым выражением взглянул на коленопреклоненного перед ним барона.

— Интересно… мое величество об этом не знало. Молодой человек, это правда?

Valle чуть поднял голову, и только боги знали, какая буря бушует за этой кажущейся бесстрастностью, и какой ценой дается это спокойствие.

— Я не пользуюсь магией, ваше величество, и не знаю, что вам сообщила эта несравненная роза Испании. Но думаю, что это правда!

Умудренный жизню и опытом Император некоторое время смотрел на этого странного, неудобного и в то же время нужного человека. А затем еле заметно усмехнулся; и те, кто заметил это неприметное движение губ, самую малость расслабились.

— Ну что ж… это хорошие сведения о вас, и весьма. Но на мое мнение это не повлияет.

В это время адмирал Арнен, чуть побледнев от собственной решительности, шагнул вперед и опустился на одно колено.

— Ваше величество, я ходатайствую о награждении барона Valle наградным Имперским перстнем.

— Достоин, — по-военному лаконично заметил герцог Бертран, спешно прибывший из ставки войск.

— Поддерживаю. — коротко рыкнул плечистый, возвышающийся над окружающими дворянами едва не на целую голову барон Орк. Если кто запамятовал — начальник всей Имперской разведки, и советую об этом никогда не забывать…

Зато богатый, как гномий золотой прииск, граф Саймон высоко поднял голову и четко поставленным голосом знающего себе цену человека, спросил.

— Имперский перстень — одна из высочайших наград, и выдается исключительно за выдающиеся воинские заслуги. Позвольте полюбопытствовать, в каких битвах этот молодой человек проявил свое беспримерное мужество, достойное быть воспетым в легендах?

Барон Дравен пожал плечами и не остался в стороне.

— Мне симпатичен этот молодой волшебник, несмотря на цвет его плаща, но что-то я не встречал его на полях сражений…

Император на миг встретился взглядом с лордом Бером, скромно стоящим в толпе придворных, и, видимо, что-то уловив в его глазах, распорядился.

— Бертран… я полагаю, уже можно. Огласите. Кроме тех моментов, которые требуют уточнения.

Главнокомандующий Имперской армией шагнул вперед, коротко кивнул, и зычным голосом старого служаки сотряс замерший в ожидании воздух.

— Битва в излучине реки Изель, когда некто в черном плаще буквально растерзал защиту правого крыла войск Царства Света и позволил нашей армии одержать не просто полную победу, но еще и с наименьшими потерями. Взятие крепости Орешек, святошами именуемой Опора Господня. Укреплена была преизрядно, но барон поспособствовал, и мы взяли ее с ходу, не задерживаясь и не теряя темпа, и войска вышли на оперативный простор. Превыше всяких похвал — действия во время десанта и захват Подветренных островов, стратегически важного морского пункта, после чего Крумт пошел на попятную и вскоре объявил о выходе из войны.

Он перевел дух и вновь поклонился Императору.

Граф Саймон и барон Дравен переглянулись, и последний полуутвердительно спросил.

— Сражение на Изели — это вы сломали святош? Там было еще полно скелетов…

Valle молча кивнул, спокойно выдержав испытующие и любопытные взгляды.

Зато барон Орк добавил своим сильным голосом.

— И много дел по части моего ведомства, кои ввиду секретности навсегда будут сокрыты в тайных архивах. Могу только упомянуть полное разрушение экономики Царства Света, и просто неоценимую помощь в работе с Крумтом. Даю слово дворянина, но подробности открыть не могу — из-за специфики возглавляемой мною службы.

С любопытством поглядев на молодого чернокнижника, граф Саймон поднял взгляд на Императора.

— Если все это правда, ваше величество, то я не только снимаю возражения, но и присоединяюсь ко мнению адмирала. Достоин Имперского наградного перстня!

Хотя графа нельзя было отнести к числу рьяных сторонников Императора, но и к числу недругов он тоже не спешил примкнуть, сохраняя этакий нейтралитет и беспристрастность суждений. Что весьма ценится среди тех, кто занимается государственными делами…

Возражений среди собравшихся мужей не последовало, а немногочисленные дамы с новым интересом и каким-то сладковатым ужасом внизу живота смотрели на молодого волшебника в черном плаще. Тут барон Дравен энергично кивнул своим мыслям и заметил.

— Жаль, что я не знал подробностей раньше. С меня бочка Aetanne, барон… Но что самое интересное — никто не упомянул ваших заслуг во время инцидента на переговорах. Да, ваше величество, я согласен — достоин. Однако слухи и сплетни о последних событиях достигли неимоверных высот изощренности. Не пора бы прояснить ситуацию?

Император бледно усмехнулся.

— Там еще год разбираться волшебникам и дипломатам… Граф Саймон, возьмите-ка руководство комиссией по расследованию в свои руки и ускорьте работу…

Тот молча поклонился, и повелитель громадной Империи вновь обратил взор на молодого чернокнижника.

— Ну что ж… Коль скоро дворяне, коим моему величеству нет смысла не доверять, единодушны — быть посему, слушайте мое высочайшее повеление. Мы, Император Ян,…

Когда длинная и пышно обставленная церемония награждения была проведена, Император с еле заметным облегчением вернулся на свой возвышающийся над обстановкой трон. С достоинством уселся и не без иронии заметил.

— И встаньте, барон, хватит там колени о камень холодить — на дворе давно осень… еще ревматизм заработаете…

Придворные деликатно посмеялись монаршьей шутке, а Valle с чувством непонятного облегчения поднялся на ноги, ощущая, как на пальце взамен сгоревшего в последней драке фамильного кольца непривычными очертаниями ощущается перстень. Целиком выточенный из полупрозрачного камня баснословной стоимости, чрезвычайно редко попадающегося в самых глубоких и тайных гномьих выработках, снабженный сильнейшими, не поддающимися подделке заклинаниями…

Ян одним из первых поздравил своего друга, и лишь чуть более сильное, чем обычно, рукопожатие выдало его чувства.

А во взгляде вдовствующей маркизы де Лани адрес ее загородного поместья и время рандеву были написаны такими громадными и умолящими буквами, что отказаться не было никакой возможности. Да и зачем? Маркиза хоть и была на добрый десяток лет старше молодого барона, но ее еще не тронутая увяданием красота, а пуще того — редкого серо-стального оттенка прекрасные глаза давно сводили с ума многих мужчин…

Эстрелла, закутанная в просторное меховое манто, сидела на парковой скамье, облокотившись на резного мраморного льва, и с некоторой острасткой наблюдала, как молодой барон в черном плаще высоко подбрасывает и ловит весело хохочущую от восторга Алисию.

— Исе! Исе! — заверещала улыбающаяся, разрумянившаяся на свежем воздухе малышка, едва Valle внял озабоченному взгляду матери и вознамерился опустить девчонку на гравий дорожки, и заколотила в воздухе ножками.