Спасибо моей новенькой фритюрнице за чудесный ужин (СИ)

Даже глупая “щекоталка” больше меня не смущала и не беспокоила.

========== 16. ==========

Надменная дамочка в стильном пальто опустилась за мой столик. “Лэри Ллос” было написано на маленькой бирке у обшлага ее рукава. Ха, а вот у бывшего светлого офицера, помнится, никаких бирок нигде не было. Ручной пошив, наверное. Я вежливо приподнялся.

— Что за интригующая манера — встречаться в кафе, юноша, — полюбопытствовала она. — Я начинаю думать о свидании.

— А где бы вы хотели не думать о свидании, — улыбнулся я.

— В офисе нашего рода?

— Ну, конечно! Мне явиться туда, как просителю? Я полагаю, вы радикально перепутали роли. Хотите в офис — идите в наш дом рода!

Она поджала губы. Вот так-то, пусть знает, что имеет дело с приличным человеком, а не безродным хулиганом, с которым ее сыночек на помойке подрался. А то некоторым только дай волю — сразу на шею сядут! Правда, если бы она договаривалась с моими родичами, то, хоть и заплатила бы наверняка больше, но не знаю, сколько бы тех денег перепало мне. Семейка у меня жадная.

— Что вы хотите в качестве виры, юноша?

— А сколько вы можете предложить?

Она принялась горестно вздыхать над своей записной книжкой и листать странички, якобы что-то подсчитывая и отрывая от своего черного сердечка. Ну-ну. Я тоже достал “Памятку хаоситу” и несколько раз прочитал афоризм на третьей странице. “В тот момент, когда ты думаешь, что все темные идиоты, будь уверен — они придерживаются о тебе такого же мнения”. Очень полезная мысль! Темные обожают строить из себя всеми обиженных недоумков, которых хочется гладить по голове, рыдая от жалости.

— Семьсот золотых, — наконец родила она. — Это из моих личных сбережений, вы понимаете, род отказался платить виру, потрясенный низостью поступков моего бедного мальчика, но материнское сердце…

Вот это да, семьсот золотых! Моя месячная зарплата была четыреста семьдесят пять. Я еще раз прочитал мудрую мысль про идиотов, а потом заявил:

— Тысяча!

Она прижала пальцы к губам, и на ресницах ее задрожали слезы:

— Но у меня нет таких денег! Неужели из-за жалких трехсот золотых вы обречете моего сына на тюрьму?

— У вас пальто столько стоит.

Вот это концерт, она что, думает, я проникнусь сочувствием к дебилу, пытавшемуся меня убить? Может, содрать с нее две тысячи за наглость? Хотя, наверное, это уже будет слишком, мои бы родичи точно оставили меня в тюрьме за эти деньги.

— Какая циничная жестокость, — вздохнула она и ловко вытащила заявление об уплаченной вире. — Я согласна.

А после того, как я его подписал, отсчитала десять сотенных банкнот, причем в ее бумажнике я заметил еще! Вот ведь. Кажется, я продешевил. Ну, ничего со следующих запрошу по полторы.

На обратном пути я заскочил в цветочный и заказал огромный горшок с мимозами для моего милашки. Пусть порадуется намеку. Надо сказать, идея его похабной щекоталки плотно прижилась у меня в сознании и теперь вызывала не оторопь, а некоторое даже предвкушение. Я ехал домой и мечтал, как обрадуется милашка цветам, как будет смущаться, заманивая меня в спальню. Интересно, умеет ли он плести особые темные узлы, или у светлых для подобных утех существуют свои плетения?

У меня было немного опыта в таких делах, честно говоря, я предпочитал по-простому — завалить и отлюбить хорошенько. Но темных всегда тянуло на эксперименты. Раньше я этого не понимал и всячески пресекал, но с Ясси вдруг захотелось попробовать… А завтра с утра я подарю Ясси робота-сигнальщика, тот уже почти готов. И попрошу показать мне процесс одушевления.

Так что домой я примчался полный радостного нетерпения, мне даже смеяться хотелось.

И сразу почувствовал присутствие Тьмы. Слабая и незваная, она таилась где-то в глубине. Кого сюда бездна приволокла? А ведь мой Ясси несовместим с темными, зачем он впустил!

Я ворвался в гостиную и обнаружил там папочку, нахально рассевшегося на моем диване. Ясси поил его чаем и угощал пончиками. Вот так сюрприз, и не сказать, чтобы приятный, как бы я ни любил своего драгоценного родителя.

— Папочка! Какая неожиданная встреча. Что случилось?

Я ревниво придвинул к себе тарелку с пончиками.

— Дейнар, я… мне некуда идти… позволишь остаться у тебя на ночь? — он закусил задрожавшую губу.

Вот Тьма, неужели наш интимный вечерок обламывается? Я покосился на Ясси. Тот жалостливо прижал ладошку к щеке и сделал большие глаза — такой характерно темный жест, и где только нахватался. Раньше он всегда тискал руки у груди.

— А что случилось, папа? Тебя выгнали из дому?

— Я… сам ушел! — он все же разрыдался. — Не могу, не могу терпеть больше эти унижения, а теперь еще и… вот, — он задрал рубашку и продемонстрировал свой живот, весь в темных пятнах синяков.

Я задохнулся от ярости, аж пончик в кулаке раздавил:

— Кто это сделал?!

— Мужья твоей матери, кто же еще, — прорыдал он. — И никто меня не защитит, никому я не нужен, даже своим детям…

— А мама?!

— У нее теперь любимчик Иссайр… — он закрыл лицо руками.

— Бедняжка, — прошептал Ясси сочувственно, — как же так…

Я стиснул челюсти, пытаясь усмирить гнев, но бесполезно, тот выл и скрежетал в моей груди Хаосом. У мамочки было три мужа, и мой отец всегда был самым любимым. Еще бы, в том выводке, что она понесла от него, было всего два детеныша, но зато какие! Девочка и хаосит. Я знал, мама надеялась, что когда-нибудь папочка снова накопит силы и сможет оплодотворить еще выводок. А теперь что? Разочаровалась? Или это из-за моих похождений папа впал в немилость — истории с рабом и ночью в тюрьме? Но ведь я давно избавил Ясси от рабских печатей (по-моему, тот даже не заметил), а в тюрьму попал не по своей вине!

— Это все из-за истории с тюрьмой? — процедил я.

— Что? Нет… ты неправильно… — залепетал папочка, но я, не слушая, схватил его за руку и потащил в гараж.

Папочка по дороге рыдал и за что-то извинялся. Хаос грохотал у меня в голове и острыми иголками вонзался в кончики пальцев, стремясь вырваться.

Так что в дом рода я ворвался воплощением злобы и ярости и сразу бросился в комнаты матери. Конечно же, они были там — два мелких ублюдка, осмелившихся поднять руку на моего папочку. Я влепил затрещину младшему, а потом принялся за Иссайра — швырнул его на диван, уселся сверху и принялся лупить, повторяя:

— Еще раз хоть пальцем! Тварь!

Слава богам, что я не настолько потерял тогда контроль, чтобы бить его кулаками по голове.

— Я больше не буду! — визжал Иссайр. — Пожалуйста, только не по лицу!

Я врезал ему по животу и, почувствовав, как мои щиты сотрясаются и сворачиваются под ударами Тьмы, встал. Ко мне пытались пробиться мамочка (уже в истерике) и бабушка.

Поколебавшись, я опустил щиты, одновременно формируя Лезвия Хаоса (так назывались те самые плоскости, которые мы тренировали с Эйтаном последними). Знаю я моих родичей и плюхи сейчас терпеть не намерен.

— …мелкий засранец, — услышал я окончание маминой фразы (это она что, обо мне? да я на полголовы выше любого темного!), и она бросилась к Иссайру.

Ну надо же, а как моего папочку — так и не думала защищать! Я снова почувствовал гнев.

— Дейнар, идем со мной, — позвала меня бабушка.

— Зачем это, — отозвался я, но все же пошел.

Она привела меня в одну из малых гостиных, куда тут же набилось куча темных — чуть ли не все более менее сильные женщины рода. Они даже моего дядю (который герой войны) притащили. Я напрягся. Ну вот, со всей этой сворой я точно не справлюсь, быть мне сегодня битым, как пить дать. Интересно, как Ясси меня будет жалеть?

— Зачем ты избил чужого мужчину, Дейнар? — внезапно озадачила меня бабушка.

То есть как это чужого?!

— Меня что, изгнали из рода, а я и не заметил? — процедил я. — Что значит, чужого? Я проучил его, чтобы не лез к моему отцу.

По комнате засочилась Тьма — они все загадочно переглядывались и даже ухмылялись.

— Я принесла Иссайру детей, — сказала неведомо откуда вылезшая мамочка. — И, конечно же, уделяла ему много внимания. Твой отец взревновал, они подрались.