Блеск и нищета Великого Инквизитора (СИ)

Войска Ноэля и Лександра стремительно приближались к столице. Я был впечатлён тем, насколько много силы набрал Сатурн, и как эффективно он её использует. Монахи совершали короткие марш броски нападая на мелкие деревеньки. Разграбив и уничтожив всё что можно они уходили, Ноэль насытившись очередными жертвами Насилия телепортировал войска дальше. Оставалось каких-то два часа до оной из самых эпохальных битв. Летописцы Времён слетались отовсюду, но только я неотлучно дежурил у Кристалла наблюдая за всем. Тайрина появилась как всегда внезапно и лицо её и без того мрачное напоминало небо закрытое тучами.

— Ты не можешь найти себе покоя, моя королева, — я почтительно склонился перед ней.

— Это очередное испытание, Верон. Азраил заточил Князя Тишины в бездну на целый год. Это он помог Сатурну вернуться на Астах.

— Азраил? Он помог своему врагу? Но зачем, королева моя?

— Он хочет, чтобы Экзель пал, но Экзель выживет, однако сражение в очередной раз изменит его.

— Разве это плохо, моя королева?

— Резкие изменения будут толкать его вниз, а не подстёгивать к изменению в лучшую сторону. Да будет проклят этот Азраил! Как же я жалею, что не имею над ним власти.

— Держись, о моя королева. Мы должны выдержать это испытание вместе с ним.

Я так и не понял, какие цели преследует та, что подарила мне жизнь, но когда её было больно, я разделял эти страдания вместе с ней. Сколь ни странно, но я искренне сострадал человеку, которого по сути не знал. Наверное это привилегия людей, а я всё же стал превращаться в человека.

Безумный и проклятый день. Это произошло шестого мая в полдень, до этого я носился по городу, словно бешенный кошак Я отдавал ценные указания, помогал готовить снадобья и эвакуировал жителей близлежащих домов. Существовал малый риск, что монахи прорвутся в город, а я уже говорил, что видел в действии эту чудовищную силу. Император со всей серьёзностью выслушал меня и наделив соответствующими полномочиями отправил работать. Боги мои, теперь я понимаю, почему капитаны и полковники Имперской Армии спиваются годам к тридцати пяти, да при таком сумасшедшем темпе никаких нервов не хватит. Следуя моим советам подготовили к бою даже баллисты и катапульты, у меня не было уверенности, что монахов можно остановить хоть чем-то кроме раскалённых ядер со взрывоопасной смесью. Мне сразу же вспомнился пример одержимых Хаоситов монастыря Арнэрест, тогда во время штурма погибло почти восемь сотен пехотинцев, стрелы и оружие не помогали против монахов, а Император строжайше запретил разрушать сам монастырь.

В этот раз было гораздо хуже, чем я ожидал, хуже, чем ожидал бы старик Айланделл. Началось всё ещё часов в десять утра, я почувствовал ощутимую ауру Хаоса буквально в тридцати километрах от столицы, вот тогда-то незримый Страж Равновесия всё же ожил и забил тревогу, концентрация запретной энергии Хаоса превысила все допустимые нормы, но теперь нам оставалось только ждать. Я устроился на зубцах крепостной стены, и, как странно бы это не прозвучало, занялся медитацией, чутьё мне подсказывало, что битва будет ужасной, да ещё странное ощущение тревоги не отпускало меня. Нильсен сказал что-то безумно важное, а я пропустил мимо ушей, был слишком взволнован. Я долгое время пытался понять за что же зацепился мой разум, а потом мы услышали бой барабанов и мне стало не до раздумий. Они шли по дороге — все, от мала до велика. В бой под знаменами пророчества поднялся весь монастырь. Я видел Ромула, он вёл целый боевой отряд «Ливня и Капли», но глаза монахов были золотые, а на кимоно не осталось знаков Хранителя, это означало, что их всех отвергли. Следом шёл Балифар, он вёл ветвь «Земли и Камня», тоже уже все Золотые и отверженные. Ветвь «Ветра и Пламени» вёл Лександр и он единственный у кого на кимоно остался знак. Следом стихийно шли мальчишки и девчонки от пяти до десяти лет всё ещё не прошедшие обучение, но уже совращённые. Ноэля не было видно, но может оно и к лучшему, не знаю, что со мной было бы попадись мне на глаза его мерзкая морда. Отдельная группа несла знамена Харакерста и играла на барабанах это был самый странный марш из всех виденных мною ранее, монахи пританцовывали под музыку словно и не замечая города.

— Ваше превосходительство, — ко мне неслышно подошёл капитан. — Они уже близко в пределах досягаемости наших катапульт? Ждём только вашего приказа. — Мне было больно, уж поверьте на слово. В рядах врага шли дети, которым я на ночь читал сказки, там были те, кто мог бы стать моими друзьями в будущем, а мне предстояло их убить, причём милосерднее было бы именно убить, не взирая на то, куда они попадут после смерти, ибо костёр как средство от Одержимости гораздо страшнее.

— Огонь, капитан. В самую гущу их войска.

Смешно. Кучка из пяти сотен монахов назвать войском. Но с другой стороны, это было именно войско. Капитан умчался выполнять приказ, а через минуту раздался тяжёлый звук запускаемых в воздух камней, я прикрыл глаза не желая этого видеть, но вопль раздавшийся со стены заставил меня это сделать. Честно говоря вопить было отчего, камни не достигли своих целей, монахи почти одновременно отразили удар. Те что были из ветви «Земли и Камня» ударами кулаков превратили камни в щебень, ветвь «Ливня и Капли» воздвигала могучие водные потоки, в которых камни превращались во что-то наподобие грязи, но ветвь Лександра показала себя с лучшей стороны. Воздушный поток созданный их руками развернул камни и с ускорением отправил в нашем направлении. За стены я не волновался, их зачаровал сам Крисстас, но вот люди, катапульты и дома могли здорово пострадать. Я не раздумывая сделал жест рукой на ходу вспоминая заклинание разрушения земли. Получилось, камни осыпались в воздухе прямо на головы защитникам, а я вскочил на зубья стены во весь рост и приказал: — Прекратить огонь! Меняю план. Закрыть город Щитом, не стрелять, но не пропускать внутрь ни одного. Убивайте всех, кто попытается пролезть. Помните, никакой жалости даже к детям! Тут нет больше детей, они совращены Сатурном и порвут вам глотку зубами!

До сих пор не могу поверить, что у меня хватило сил это сказать. Закончив сию тираду я перемахнул через крепостную стену попутно перемещаясь как можно ближе к монахам Харакерста. Меня заметили и в мою сторону полетели магические стрелы, которые я гасил сразу же. Вот монахи наконец-таки остановились и вперёд вышел Балиф.

— Здравствуй, Фьёрн. Или мне следует тебя называть Экзель Разрушитель? — говорил он спокойно, без лишнего ехидства.

— Скорее просто Экзель, Балиф. Я Инквизитор, это вряд ли соответствует понятию о Разрушителях.

— Понятно. Я надеялся на другой ответ. Что ж, прости, что всё получилось именно так, но Ноэль отдал приказ уничтожить Империю.

— И вы думаете, что у вас получиться? Вас всего пять сотен, половина не обучена. Ты уверен, что вы справитесь с нагрузкой?

— Не важно, Экзель. — В разговор вмешался Ромул. — Присоединись к нам, или умри!

— Я не хочу драться, Ромул, но если вы не отступите, я буду!

Мне не следовало этого говорить, Ромул издал воинственный клич, ему вторил крик Балифа и они бросились на меня, к ним на помощь отправилась группа из пятнадцати монахов, а остальные бросились в сторону Столицы. В иное время я бы попытался переубедить моих бывших друзей, объяснил бы ошибочность пути, но теперь я видел, что они одержимы и их не спасти. Балиф и Ромул выросли, их техника улучшилась и во всём этом чувствовалось дыхание Сатурна, на меня обрушивался каскад ударов, и когда один из них пришёлся в глаз, я рассвирепел. Хаос спящий во мне раскрыл глаза и мы издали вой полный сладостного желания убивать, а затем началась резня. Против Монахов даже мои клинки вряд ли подействовали бы и мы сражались голыми руками, но вселив в себя Хаос я начал разрывать чужую плоть пальцами впитывая чужую заразу. Хаос отравил моих бывших друзей целиком, теперь без него они не могли жить, и пожирая его, я пожирал их. Первым со стоном рухнул Балиф, мой удар распорол ему губу из которой вместе с кровью текла тонкая золотистая струйка, он слабел на глазах, и когда я почувствовал, что он беспомощен нанёс ещё один удар в переносицу. Удар оказался чересчур силён, голова монаха взорвалась как перезрелый арбуз, вторым ударом я отшвырнул Ромула даже не понимая, что магия Хаоса посланная мной разорвала его сердце. На меня напало то, что называют «Золотым Безумием» я убивал с остервенением, и хотя большая часть монахов уже штурмовала стены ударами и собственной магией пытаясь пробить защиту, многие атаковали меня, и я убивал, убивал, убивал, пока не осталось ни одного. Большая часть уже брала стену, а напротив меня стоял Лександр, и увидев его Золотые глаза я взвыл ещё сильнее чем раньше.