Пустой мир. Сестры (СИ)

Рейвен не была фаталисткой и никогда прежде не задумывалась о том, играла ли судьба серьезную роль в ее жизни, или каждый раз в качестве решающего момента выступала только ее собственная воля. Конечно, неприятно было признавать, что вся будущая жизнь уже кем-то предопределена, и в действительности от собственных решений ничего не зависит, но многих, наоборот, именно такой путь и устраивал. Он словно снимал ответственность за собственные поступки и ошибки, перекладывая их на некие высшие силы, но сама девушка привыкла считать, что никто, кроме нее самой, не может влиять на ее будущее. Однако после встречи с Горлодером, побывав в цепях, в шкуре бессловесного раба, которого не воспринимают даже как человека, ход ее мыслей изменился. Теперь ей не просто не хотелось верить в судьбу. Рейвен отныне ее боялась, ведь она могла быть вполне такими же кандалами для человека, ведя по уже заранее намеченному пути, сковывая, не оставляя шансов ни на собственный выбор, ни на возможность изменить направление.

Однако если их встреча с наемницей действительно не была случайностью, а звеном в неизвестной цепочке событий, то у нее должно быть и какое-то логическое обоснование. Только вот действительно правдоподобных доводов для объяснения всего произошедшего, что часто направлялось лишь случайными эмоциями, желаниями или даже страхами, и когда в действиях не было никакой принципиальной логики, Рейвен просто не могла найти.

Она не почувствовала, скорее интуитивно ощутила, как нечто очень хрупкое и почти незаметное опустилось ей на плечо. Вздрогнув от неожиданности, поскольку ни один из датчиков шлема не показывал никакого движения, но, обернувшись, увидела, что у нее на плече сидит, потирая тонкие почти незаметные лапки, светящееся существо, с маленькими тельцем и большими, широко раскинутыми крыльями. Оно словно светилось золотом в абсолютной темноте Болот и, даже отключив визор ночного режима, Рейвен все равно отлично видела это странное существо. Кажется, их называли бабочками, и вроде даже разводили в самых богатых оранжереях верхних городских уровней Тарратоса, но прежде живыми их девушка никогда не видела, только несколько фотографий на одной из выставок. И никогда не представляла, что эти эфемерные существа светятся в темноте.

Яркий свет всегда привлекал к себе внимание остальных обитателей этого мира. Слишком заметным и выделяющимся в темноте становился тот, кто пользовался светом, и слишком много хищников привлекал. Ни одно существо, обитающее в диких местах Пустошей, не стремилось ничем выделяться, стараясь вести скрытный и тихий образ жизни, ведя постоянную войну на выживание в давно сошедшей с ума биосфере мира вечной ночи. И уж точно подобное невесомое и хрупкое существо, настолько заметное в Болотах, не могло здесь выжить. Рейвен, завороженно смотрела на бабочку, сидящую у нее на плече и чуть заметно шевелившую крылышками, словно на невероятное чудо. Наконец, сумев все-таки оторвать взгляд от нее, она подняла голову вверх, обнаружив над головой стайку таких же существ, парящих в воздухе в плавном танце, больше напоминая золотые искорки, поднятые вверх столбом горячего воздуха от костра. Здесь, где вокруг нет ничего, кроме пустоты и развалин, их воздушный танец казался занесенным из другого мира, невероятно красивым, но странным и совершенно чуждым для этих враждебных мест. Рейвен наблюдала за ними, открыв рот, боясь пошевельнуться и затаив дыхание, чтобы случайно не спугнуть призрачных гостей, рассыпающих золотистую пыль с трепещущих крылышек. Даже выкрученный на максимум датчик движения едва мог фиксировать этих маленьких и почти невесомых существ, оставлявших бледные почти незаметные засечки на радаре.

Бабочки продолжали чарующий полет, ярко сияя золотыми сполохами, гипнотизируя, унося сознание куда-то далеко, и у девушки не было особого желания сопротивляться. Мысли впервые за многое время успокоились, и их мутный бурный поток прояснился и превратился в спокойное и размеренное течение. Рейвен стало легко, как будто кто-то ослабил натянутую внутри струну, успокаивая душу и эмоции.

Девушка не сразу поняла, что видит перед собой не бабочек; перед ней молниеносными вспышками проносились огни миров, рождающихся в бесконечной пустоте, сияющих светом разумной жизни. И так же быстро они сгорали, чтобы не оставить после себя ничего, кроме едва тлеющих угольков, пропадающих в кромешной тьме. Выше зажигались все новые и новые огоньки, но темнота пустоты, где исчезали догоревшие, шла за ними по пятам, словно желая поглотить последний свет, мешавший распространиться ей всюду. И зависть эта была почти осязаемой, казалось, можно было протянуть руку и схватиться за это холодное колючее ощущение. И все же, рядом с завистью было еще что-то, поднимавшееся из глубокой пустоты, оттуда, где едва тлели последние искорки исчезнувших миров. Надежда? Как еще можно было назвать это едва заметное, но все же слишком прочное, чтобы сломаться до конца, чувство, за которое Рейвен зацепилась?

— Рейвен? Все есть хорошо? — она пришла в себя, и видение моментально исчезло вместе с золотыми бабочками, от их стайки и света не осталось и следа. Голос Энтри, вернувший ее к реальности, словно сдул все это, оставив лишь бесконечную темноту черного неба. Девушка даже почувствовала укол горького разочарования, что все так быстро прошло, хотелось запомнить эту красоту и отложить картинку в памяти, но от нее остался лишь смутный и расплывчатый образ.

— Да, почти, — неуверенно кивнула девушка головой, включив внешний динамик и пытаясь понять, как могла не услышать резкий писк датчика движения, сообщавший о приближении лучницы. — Что, меня так легко оказалось обнаружить?

— Ты не из мест Болото, — пожала Энтри плечами, снимая лук и присаживаясь рядом. — Ты не понимать суть Болото, но я не винить тебя в это. Ты не есть родиться здесь и не знать, как здесь выживать. Потому тебя так хорошо понимать. Так легко. Ни один из рожденный в Болото никогда не стал поднимать наверх, на открытое место. Это есть опасность. Тварь может увидеть, уходить некуда. Человек с Болото есть всегда бояться, потому человек с Болото всегда забиваться в укрытие, чтобы никто не видеть.

— Можно было и сказать об этом, — с досадой вздохнула Рейвен, снова подключая визор ночного зрения, поскольку даже вместо собеседницы рядом она видела только едва заметный контур. В привычных черно-зеленых тонах ночного визора можно было разглядеть лучницу, сидевшую рядом и крутившую одну из стрел между пальцами. Рейвен понимала, о чем сейчас эта девушка думает, но все же не могла не поинтересоваться: — Энтри, скажи, ты же здесь живешь с самого рождения. В Болотах есть бабочки?

— Что есть? — не поняла лучница, сразу подняв на нее взгляд толстых защитных окуляров своей маски, и Рейвен, все еще неуверенная, что таким действительно стоит делиться, попыталась описать увиденных существ.

— Моя не видеть ничего подобное прежде, — честно призналась Энтри, покачав головой, и девушка сразу почувствовала, как внутри словно что-то оборвалось. Не хотелось признавать, что такая красота могла быть лишь плодом ее фантазии, но лучница, кивнув головой, сразу же добавила: — Однако моя слышать такое. Такое есть старый, но очень красивый легенда, что мать рассказывать дети перед сон.

— А мне можешь рассказать? — сразу уцепилась за это Рейвен, и Энтри, подумав несколько минут, согласилась, кивнув головой. Конечно, при переводе с родного языка на стандартный получалось не очень точно обыграть все словесные обороты, но Энтри старалась, подбирая наиболее подходящие слова, а Рейвен было действительно интересно узнать, что она видела, и насколько реально это все могло оказаться. Так что девушка слушала внимательно, только изредка поглядывая по сторонам, проверяя, не приближается ли кто к их укрытию.

Бабочки были легендой Болот, которых никто никогда не видел, а тем, кто рассказывал, будто смог увидеть хотя бы одну во время своих вылазок наружу, никто не верил. Те, кто пересказывал эти легенды, говорили, что это никакие не животные и не мутанты на самом деле. Это духи умерших, которые не приняли страшное зло мира и сохранили где-то в глубине себя чистоту, которая оказалась угодна самим богам, внимательно наблюдающим за жизнью простых людей. Бабочки были их посланниками, которых они отправляли к живым в моменты слабости, чтобы поддержать и помочь сделать правильный выбор. Порой это значило и то, что человек уже выбрал путь, которому благоволят боги, остается только следовать ему.