Ричард Блейд, пророк

Голос Миота журчал в темноте, продолжая страшную повесть.

— Наши роды, Талса, возглавляют бартайи, мудрые женщины, владычицы Силы. Дочь наследует Силу от матери, передает своим потомкам, детям и детям детей; Сила бартайи хранит племя. Но иногда она просыпается и в мужчине. Я сам обладаю малой ее частицей, и она есть у Панти, иначе он не стал бы моим учеником. — Фра замолк, и в наступившей тишине Блейд услышал слабое посапывание — Панти, потенциальный носитель магической силы, уже спал. Миот шевельнулся. — Моя Сила невелика, — произнес он, я могу вызвать бото. Подземного Стража, или заставить раскрыться куст шалашника… ну, еще кое-что… Но огонь мне не разжечь! Такого не умеет ни одна бартайя, ни один дзу!

— Я же говорил, у меня своя магия, не такая, как у вас, — заметил Блейд. — Но продолжай! Кажется, ты хотел рассказать мне…

— …о дзу. Случается, бартайя рождает сына, одаренного Силой… большой Силой, не такой, как у меня, Талса. Он может стать великим искателем ставатов… или кузнецом, понимающим душу металла… или лечить людей — даже без помощи хатора, талисмана-Целителя… Но он может возжелать власти! И тогда он превращается в дзу, колдуна, — голос Миота дрогнул. — Такое случилось у кастелов, много поколений назад. Да, много поколений… С тех пор они уничтожили пять родов на востоке, а потом пришел наш черед. Клан Фра был сильным и многочисленным, но на каждых трех наших воинов у Брина нашлось пять… точно, как вчера… — Блейд не видел лица искателя, но знал, что тот усмехается — и усмешка та была невеселой. — Мы сражались… Клянусь светлым Арисо, мы бились до последнего! Но мы проиграли, Талса. Наши гроны лежат в развалинах, равнину Иллура топчут патрули кастелов, а наши дети… — Миот судорожно вздохнул. — Тех, кто не попал в руки кастелов и кого не удалось увести в ущелья Тарвала, мы скормили бото. Я сам его вызвал, когда людей моего грона прижали к скалам… Я не надеялся вырваться оттуда, Талса. Страж забрал женщин, детей и стариков, а мы, воины, бились у этих проклятых камней, пока они не покраснели от нашей крови!

Блейд протянул руку, нащупал запястье Миота и стиснул его пальцы.

— Успокойся, дружище. Горе прошлого не должно лишать разума. Придет час, и ты отомстишь.

С минуту Миот молчал, и Блейд, продолжая сжимать руку искателя, невольно отметил частые биения его пульса. Наконец он произнес:

— Да, ты прав, Талса. Горе лишает спокойствия и силы, оно плохой помощник воину.

— Рассказывай дальше, — произнес Блейд. — Значит, люди твоего грона погибли. Что было с другими? И как тебе удалось ускользнуть?

— Меня и еще четверых спас фра Сенда, отец Панти и родич бартайи. Он тоже одарен Силой, и большей, чем у меня. У него был с собой ол-ста… старый, очень слабый ол-ста… Сенда прикрыл нас и вывел в горы.

— Ол-ста?

— Это талисман. Щит Арисо. Весьма полезный, если не растратить его мощь до срока. Ол-ста Сенды был слабым, как я сказал, но он спас меня и других от топоров кастелов. Только шестерых. На большее его не хватило — Миот помолчал. — Мы ушли в горы, в наше тайное убежище, где собрались все, кому удалось бежать. Там мы сейчас и живем, в скалах за быстрой водой…

— Безопасное место? — спросил Блейд.

— Безопасных мест не бывает, Талса. Отряды кастелов ищут наш новый грон, ищут уже десять лет, и когда найдут… Да пребудет с нами милость Арисо! У нас осталось триста бойцов, а у Брина — в десять, в двадцать раз больше. Ни скалы, ни быстрая вода, ни мечи, ни зубы клотов нас не защитят. Только могущественные талисманы…

— Значит, поэтому ты и отправился в стават Иллур?

— Конечно. Мать Лиллы, Фра Лайана, была с войском во время битвы — той битвы, что кончилась нашим разгромом. Лиллу успели предупредить. Она ушла в Тарвал с двумя девушками, помощницами матери… Три девчонки! Многое ли они могли унести! К тому же, самые сильные талисманы Лайана взяла с собой, чтобы бороться с чародейством Брина…

Блейд задумался. Что стояло за всеми этими разговорами о магии и талисманах, дарах светлого Арисо? Он чувствовал, что для Миота они были реальностью, едва ли не частью повседневной жизни. Вероятно, и сам Миот, и другие фра, унаследовавшие крупицу силы, могли пользоваться ими, защищаясь от врагов и всевозможных бед. И сейчас, как вытекало из рассказа искателя, род Фра, уничтоженный на три четверти или на девять десятых, больше полагался на новые талисманы, чем на скрытность горного убежища и свою воинскую мощь.

Талисманы… Пока он не видел ни одного, но Сила, о которой толковал Миот, была продемонстрирована уже дважды, и в ее реальности Блейд не сомневался. Подобной же Силой обладали и жрецы Таллаха, посещенного им в прошлый раз, и некоторые люди его родного мира. Телепатия, телекинез, прекогнистика… Ментальная мощь человеческого мозга, к которой с сомнением относились на цивилизованной Земле и признавали божественным даром на гораздо менее цивилизованном Таллахе! Для Блейда подобные вещи давно уже не являлись предметом слепой веры или столь же слепого и упрямого неверия, он з н ал, что ментальная сила существует. Более того, он сам владел пирокинезом и мог передать этот дар другому!

Миот называл свои способности магическими. Пусть так! Разве дело в словах? Вероятно, пожилой фра владел некой эмпатией, позволявшей управляться с животными и растениями, подобный парапсихологический эффект относился к тому же разряду «чудес», что и возжигание огня или чтение мыслей. Внезапно Блейд понял, что, толкуя Миоту о своей магии, не такой, как у ведьм и чародеев Иглстаза, он имел в виду совсем не пирокинез или собственные, довольно скромные способности к гипнозу. Он говорил о знании — знании законов природы, машин, механизмов и человеческих душ, которое в этом мире меча и топора могло и в самом деле считаться могущественной магией, совсем иной, чем у зловещего Кастела Брина и Лиллы, бартайи рода Фра.

Лилла, дочь Лайаны… Звучание этого имени казалось ему знакомым. Какая же она? Блейд беззвучно повторил — Лилла, Лилла, Лилла, — прокатывая эти звуки по языку и выпуская в пространство долгое протяжное «лла», словно струйку сигаретного дыма. Да, он наверняка слышал чтото подобное… и то имя тоже принадлежало девушке Лилле? Нет, ее звали иначе…

Внезапно он сообразил, что шепчет имя Лиллы вслух. Дыхание Миота участилось, протянув руку, он коснулся плеча странника

— Лилла? Что ты хочешь знать о Лилле, Талса?

— А что ты можешь сказать, Миот?

— Сказать… хм-м… о бартайе можно сказать многое, даже о такой молодой… Но, быть может, ты хочешь ее увидеть?

Блейд усмехнулся.

— Наверно, я ее увижу — если ты отведешь меня в ваше тайное убежище в горах.

— К чему ждать так долго? — по звукам, доносившимся из темноты, странник повял, что Миот копается в своем мешке. Фра что-то достал из него и спокойно произнес: — Немного терпения, и Лилла будет с нами.

Мрак неожиданно рассеялся, неяркий световой конус с вершиной, упиравшейся в ладонь Миота, дрожал под сводами зеленой хижины. Он был призрачным, туманным и почти не дающим отблесков Блейд с трудом различал фигуру искателя, Панти же, тихо сопевший у стены, оставался совсем невидимым. Конус чуть покачивался в такт дыханию Миота и походил на наконечник огромного хрустального копья, пронзившего крышу хижины.

— Смотри!

В туманной глубине поплыли смутные картины. Горы? Нет, скорее холмы… высокие холмы с нагими макушками… обрывистые склоны, камень, похожий на уснувшего льва, темная щель входа… Пещера?

— Ставят Иллур, — произнес Миот. — Дух никер-унна показывает его, чтобы освежить мою память.

— Я вижу только вход в подземелье, — голос Блейда был спокоен, но сам он дрожал от любопытства.

— Это подземелье и есть стават. Там большой круглый зал, от него расходятся коридоры к другим камерам. В некоторых — странная мебель, в остальных — вещи, которые я не могу описать. Если доберешься туда, увидишь сам.

Картина в световом конусе сменилась и словно бы стала ярче. Полдень, догадался Блейд. Синее небо, сверкающее солнце, блеск водяных струй у подножия черных скал…