Спасибо моей новенькой фритюрнице за чудесный ужин (СИ)

Вокруг нас, прямо на площади, сидели милахи из всех трех храмовых родов и усиленно таращились, даже не делая вид, что свежуют гигантского гугрыникса, добытого нами.

Я резко развернулся и направился в храм, обходя вскакивающих на колени и кланяющихся мне милах, чтоб их всех поглотила Бездна вместе с Никрамом. Я думал о том, что все эти дни не читал дневник светлой прародительницы, так как не был готов к описанию ее шашней с пламенным. И что пора прекращать ассоциировать эту Лисиеэль с Ясси, а древнего пламенного лорда — с Тэргоном. Эйлах уже намекал на то, чтобы я отдал реликвию на почитать, раз сам явно закончил…

— Дейнар! — Никрам догнал меня в сакристии. — Постой, я хотел сказать, что мои слова не относятся к тебе ни на йоту, ведь твои личные достоинства давно вывели тебя из низкородного звания.

Я снова взбесился, натурально, аж перед глазами замельтешила воронка Хаоса.

— Никрам, — процедил я, — меня вовсе не радует, когда мне заявляют, что я свинья, не похожая на других свиней, из стада коих вышел. Я не считаю, что люди моего сословия заслуживают подобного отношения.

Никрам молчал и смотрел на меня со странным растерянным выражением.

— Если ты хочешь, чтобы я извинился, — начал он и над чем-то завис.

— Больно надо, просто избавь меня от подобных высказываний в будущем, — буркнул я, остывая. — И прости за вспышку. Меня достало раболепие местных и твои шуточки по этому поводу.

— Нет! — отмер Никрам. — Это ты… Прими мои извинения, Дейнар, и если тебе требуется сатисфакция, то я к твоим услугам в столице.

— Вот проклятие, точно! — я хлопнул себя по лбу и засмеялся. — Надо было вызвать тебя на дуэль, а я мучился, что не могу врезать по роже. Да-да, можешь не давиться словами, Никрам, я знаю, что это плебейские замашки.

— Я столько раз наблюдал, как вы с Эйлахом весьма деликатно щадили мои чувства, — ухмыльнулся Никрам, глядя мне в лицо. — Приятно оказаться с другой стороны. Но как бы то ни было, твое отношение дороже мне любых сословий и армейских порядков, Дейнар.

Теперь я почувствовал себя неловко. Вы когда-нибудь сталкивались с проблемой симметричности? Ни разу в жизни она меня не волновала, но в тот момент мне показалось, что Никрам вкладывает в нашу дружбу гораздо больше, чем могу дать я. Ну, то есть, он действительно относился ко мне, как к брату, а для меня оставался просто одним из товарищей. И командиром нашего отряда.

— Спасибо, брат, — я сжал его плечо. — Хочешь, попробуем оживить часовню, пока Эйлаха нет?

Вчера Никрам предлагал оживить маленькую подземную часовню Хаоса, уверяя, что изучил соответствующий ритуал досконально, и никаких столбов не возникнет. “Мелкая часовня — это же не храм, — заливался он, — никто и не заметит на фоне активности здешнего источника”. Но Эйлах ответил: “Нет, Никрам, нет, нет и нет, мы не будем рисковать под брюхом у Бездны”. Меня удивила тогда его категоричность, а Никрам явно расстроился.

И теперь на его лице отразилось мгновенное понимание моей мысли:

— А третьим будет местный источник? Эйлах взбесится, — сказал он с легким сомнением.

Я пожал плечами и увидел, как в глазах Никрама вспыхнуло ледяное пламя решимости. И он бесшабашно ухмыльнулся:

— Но ты же дашь ему припасть к той допотопной реликвии, над коей бдишь, подобно ящеру над последним яйцом? В утешение.

— Заметано! — согласился я и мы поспешили к одному из тайных ходов, ведущих в подземелья.

Весь Священный Холм был изъеден лабиринтом этих ходов, и многие из них были не такими уж и тайными. На южной стороне Холма, в широких норах, прорытых в сухом и твердом песчанике, жили темные третьего рода, прозванного Норушники (два других рода назывались Храмовники и Огородники). Норы эти были весьма уютны и благоустроены: внутри они были отделаны деревом, снаружи утопали в огородиках, а круглые их двери и окна были украшены резьбой и занавесочками.

Жилые норы от “темных ходов” отделяли толстые каменные стены. И в этих ходах было холодно и пусто из-за гуляющего там природного Хаоса. А в нишах и тупиках шелестела копящаяся Тьма. Я вам не говорил? Под Священным Холмом жил не только источник Хаоса, но клубился и древний источник Тьмы, и эти две стихии переплетались там самым причудливым образом, недаром Холм прозвали Священным.

Наверняка вы подумаете — и как храмовый комплекс не провалился под землю за эти века и тысячелетия, если глупые люди изгрызли холм подобно термитам? Дело в том, что основа Холма представляла собой каменный клык, словно вырвавшийся из самой Бездны — черный, чудовищно прочный и с высоким содержанием железа. Этот клык оброс гранитом и песчаником, которые и изрыли предки. Но само основание они не трогали.

Наша часовня находилась в небольшом гроте, примыкающем как раз к этому основанию. В нее могло поместиться максимум человек пять (если соприкасаться локтями), и стоял там только стальной куб (самая древняя алтарная форма, как сказал Эйлах) у черной стены, а на стене было вырезано черное сердце, заключенное в Звезду Хаоса. Тиона с Инссаром называли эту композицию “Сердцем Тьмы”.

Мы с Никрамом встали на колени около куба и посмотрели друг на друга. Стихия яростно билась в моей груди — природный источник Хаоса был совсем рядом. О, да, как он манил к себе и кружил голову Силой…

И Никрам начал ритуал, и я последовал за ним, старательно выводя недавно заученную последовательность рун и заклинаний. Для оживления храмов и часовен нужно минимум три человека, но сейчас роль третьего исполнял природный источник. И я чувствовал, как его сырая мощь смыкается вокруг нас, как проникает ледяной воронкой в сердце, как рвется сквозь мой канал Силы, грозя разорвать его… В одном фильме (историческом) я видел, как злобный хаосит насиловал шипастой боевой дубиной девственную дырку какого-то бедняги. Тогда мне было смешно, а сейчас я внезапно ощутил себя той самой дыркой. Может, не так уж был и неправ Эйлах, противясь ритуалам “под брюхом у Бездны”.

Казалось, целую вечность мы пытались совладать с источником и направить его тупую мощь в нужную нам сторону, а он раз за разом сминал наши усилия и ломал наши тела болью. И я знал, что он хочет, Бездна, стремящаяся сквозь него, желала слиться с нами в единое целое.

Но тот источник, что жил в моем сердце и был подобен пушистому шарику Яссиного света — он был слишком отличен от Бездны, хоть и произошел от Нее. И потому я знал, что не сдамся никогда, даже если Она разорвет меня на тысячи кусочков болью и убьет. Я смотрел в медленно потухающие глаза Никрама и видел столь же несгибаемую уверенность в них. И такова природа Хаоса, что в те бесконечные моменты я не чувствовал ни сожаления о содеянном, ни раскаяния о возможных последствиях прорыва Бездны прямо здесь и сейчас.

Но, когда я уже мысленно распрощался со всеми, а в моей и без того пустой голове не осталось ни одной мысли, только вой Хаоса и безграничная боль… Бездна вдруг выпустила нас из своей пасти, словно наигравшись, и уползла куда-то дальше. А источник Священного Холма свился у наших ладоней, притворяясь послушной змейкой.

Куб древнего алтаря засветился прозрачным холодом Хаоса, и часовня ожила.

— Боги, что это было? — прошептал Никрам, без сил упираясь в пол. — По сю пору мнится мне, что по жилам моим течет вместо крови Хаос.

— Пора валить, — выдавил я, отлипая от алтаря, на который неуважительно рухнул в конце ритуала.

У выхода мы оглянулись, и внезапно я осознал, что часовня ожила лишь наполовину: для полной активации нужна была Тьма, святилище оказалось двойным.

— И Храм также сдвоенный, — сказал Никрам пораженно. — Вот откуда нестандартная планировка!

Я фыркнул: этой “нестандартной планировкой” Эйлах с Инссаром прожужжали нам все уши.

— Надо будет порадовать их разгадкой! — сказал я, и на этой торжественной ноте мы свалили.

***

— Наполовину активированное святилище? — воскликнула Тиона возбужденно. — Это же… неустойчивая гибридная система! Надо заценить.