Изгнанник с Серых Равнин

Бессмертный Зольдо оседлал свое чудовище.

— Ну, Пелиас, мы готовы! — крикнул Конан.

Маг гортанно и хрипло произнес несколько непонятных слов.

Монстры взмахнули крыльями, поднялись вверх и быстро растаяли в темном вечернем небе.

Глава 7. ДОРОГА К МОРЮ

Гигантский нетопырь мерно и неторопливо махал крыльями. Под ним, далеко внизу, проплывали ласа и горы, города с крепостными стенами, укрепленные замки и беззащитные деревни. Обжитые людьми места чередовались с опустевшими и даже такими, где еще не ступала нога человека. Серебристыми лентами сверкали реки, темными нитями тянулись дороги, протоптанные бесчисленными караванами. Уже светало, и первые солнечные лучи обагрили верхушки гор.

Конан проснулся, открыл глаза и зевнул. Киммерийцу, опытному всаднику, не составляло труда подремать в седле; теперь он воспользовался этим своим умением и выспался на шее монстра, чтобы не терять время зря. Второе чудовище летело чуть впереди. Когда оно опускало широкие кожистые перепонки, на шее нетопыря становилась видимой фигурка оседлавшего его Зольдо.

— Эй! — крикнул киммериец.

Всадник на чудовище остался недвижным.

— Гнилое мясо! — в сердцах выругался Конан и заорал снова: — Зольдо!

Бессмертный оглянулся и махнул рукой, показывая, что у него все в порядке.

Сколько еще должны были пролететь твари — перед тем, как опуститься на землю — Конан не знал. От нечего делать он принялся рассматривать проплывавшую под ним местность. Солнце уже поднялось над верхушками гор и неудержимо продолжало свой бег по небосводу. Далеко впереди, на нитке торгового тракта, появилось крохотное облачко; оно тянулось за крупным караваном, что вез товар к шемскому побережью. Конан видел с высоты линию берега, за которой начиналась слепящая гладь моря.

Но киммерийца больше заинтересовал караван, который они быстро нагоняли.

— Зольдо! — позвал он бессмертного. Тот обернулся.

Конан указал ему на облако пыли внизу, впереди которого уже можно было разглядеть маленькие фигурки верблюдов и вьючных лошадей.

Бессмертный кивнул, показывая, что видит караван.

— Там мы возьмем верховых лошадей.

— Нет, — ответил Зольдо и ткнул большим пальцем руки под себя. — Эти твари никак не хотят опускаться.

— Проклятье! — выругался киммериец. — А где они должны сесть на землю?

— Не знаю.

— Кром! Пошли чуму на головы этих колдунов, пробормотал Конан.

Но он решил-таки заставить монстра опуститься.

— Вниз! — рявкнул он, слегка хлопнув нетопыря по затылку.

Чудище не обратило никакого внимания на шлепок и продолжало мерно взмахивать крыльями. Конан осторожно сдавил ногами толстую шею монстра. Никакой реакции снова не последовало. Конан усилил нажим; в ответ нетопырь издал отвратительный вопль и завертел головой так, что киммериец чуть было не свалился. Только грубая шерсть на шее монстра, за которую он цеплялся, помогла удержаться.

— А-а, мерзость! — Кулак Конана опустился между торчащих ушей твари.

Нетопырь взревел с подвыванием, завалился на крыло и косо пошел вниз к земле. Киммериец вцепился в шерсть на его загривке, проклиная свою неосторожность; он и не думал оглушить зверя, но, по-видимому, на темени монстра была какая-то уязвимая точка. Судорожно взмахивая кожистыми перепонками, тварь неуклонно падала вниз, словно подбитая птица. Второй монстр, заметив пропажу собрата, разразился призывными воплями, от которых кровь стыла в жилах. Он беспокойно закружил в воздухе и, обнаружив падающего нетопыря, сложил крылья и ринулся за ним.

Караванщик Шалим Арих мерно покачивался в седле в такт шагам иноходца. Товары, которые он вез на побережье, сулили немалую выгоду; некоторые из них будут прямо распроданы в Асгалуне, другие уйдет за море — и там, а морскими просторами, цена их возрастет вдесятеро. Эта мысль приносила Шалиму Ариху боль, что могла сравниться лишь с зубной. Но что делать — караванщик не выносил моря! Как только он поднимался на палубу корабля, ему становилось так плохо, что он чувствовал себя грешником, обреченным на вечные муки в чреве Нергала. Конечно, можно было бы нанять человека, чтобы тот отправился вместо Шалима Ариха с товарами на корабле. Но этот человек может обокрасть хозяина — это во-первых. Во-вторых, на море пираты; в-третьих — бури, из-за которых корабли идут на дно со всем товаром… Слишком много риска! На суше всегда было спокойнее и за товар, и за собственную жизнь. От непогоды укрытие не найдет только дурак, а слуги и помощники всегда под присмотром… Есть еще правда, разбойники, но умный человек — каким Шалим Арих, естественно, считал себя — не пожалеет денег на крепкую охрану. И деньги окупятся, и на душе спокойней.

Шалим Арих в очередной раз изъял занозу из своего сердца. Она появлялась всякий раз, когда он шел с товаром к морю. Просветленный своими мудрыми мыслями, он принялся подсчитывать прибыль. Этого занятия хватит на весь день, а затем можно начать заново — это как игра, которая никогда не прискучит. Он также порадовался тому, что покинул презренный городишко, лежащий на пути, раньше своих собратьев по ремеслу. Эта мелочь, которая осмеливается называть себя торговцами, не способна даже собрать количество товара, приличествующее настоящему купцу! То ли дело его караван: там есть…

Дикие, леденящие душу вопли, раздавшиеся невесть откуда, прервали приятные мысли Шалима Ариха. Он встрепенулся в седле, огляделся; иноходец под ним замедлил шаг, прижал уши и испуганно захрапел. Местность вокруг дороги представляла собой пологую равнину с редкими низкими холмами и обильными зарослями колючего кустарника. В таких колючках если кто и мог прятаться, то лишь черепахи, покрытые панцирем. Чего так испугался конь? Словно в ответ на немой вопрос караванщика, протяжные вопли раздались снова, но в этот раз громче и ближе. Он уже понял что они доносятся сверху, но увидеть того, кто их издавал, не мог, потому что конь под ним буквально взбесился, как и остальные животные в караване. Верблюды взревели и понесли, сбивая людей с ног и давя их; с лошадьми происходило то же самое. Воины охраны тщетно пытались удержаться верхом; один за другим они летели с взбесившихся лошадей на дорогу. Кони же ломились вместе с верблюдами и тюками сквозь колючие кусты и в неистовом галопе разбегались по долине. Всадники, которым повезло остаться в седлах, носились лошадьми, бессильные что-либо сделать. Но и люди вскоре поступили точно так же; с криками ужаса они устремились вслед за животными, прочь от дороги. Шалим Арих сразу получил ответы на все свои вопросы, когда иноходец выбросил его из седла. От сильного удара о землю у караванщика потемнело в глазах. Но лучше бы эта тьма никогда не рассеивалась — вот что пришло ему в голову, когда пелена перед глазами спала.

Два ужасных чудовища, два порождения тьмы спускались на дорогу, где только что мирно шел его караван. Глаза их горели красным огнем, широкие кожистые крылья плескали в воздухе, пасти были угрожающе раскрыты. Шалим Арих мог бы заметить, что одно из чудовищ опускается неровно, как будто бы оно ранено, но караванщику было не до того. С истошным звериным воем он вскочил на четвереньки и пополз с дороги. Он лез в кусты, не замечая усеявших ветви длинных колючек; потом закрыл глаза, истово молясь, чтобы страшные чудища его не нашли. По синим шароварам Шалима Ариха, оскверняя дорогую ткань, расползлось мокрое пятно.

Нетопырь неуклюже упал на лапы и ткнулся носом в сухую почву; Конан, слетев в шеи монстра, перекувыркнулся на земле и вскочил на ноги. Вторая тварь приземлилась следом, и Зольдо, спрыгнув с нее, подбежал к Конану. Чудовище, переваливаясь с лапы на лапу, заковыляло к раненому собрату: его перепончатые крылья волочились по земле, вздымая маленькие клубы пыли. Приблизившись, нетопырь обнюхал приятеля; красные глаза его тревожно горели.