Горизонты нашей мечты

Вакай заставил себя сконцентрировать внимание на Цукке. Он с подозрением всмотрелся в ее лицо — нет, ни тени насмешки или несерьезности.

— Живое в биологическом смысле слова… — медленно проговорил он. Он быстро заставил себя проговорить про себя малую лемму Расамана и вспомнить основные стадии доказательства. Нет, сознание в полном порядке. Никаких признаков нелогичности. Еще ни одному даже самому дикому сну не удавалось выдержать такой проверки. Или он попросту свихнулся? — Госпожа Цукка, здесь как минимум есть мы с тобой.

— Мое утверждение по-прежнему совершенно корректно, господин Вакай, — лицо женщины осталось все таким же серьезным.

— То есть мы мертвы?

— Еще чего! — собеседница, похоже, слегка обиделась. — Я лично вполне жива и помирать пока не собираюсь, чего и тебе желаю. Дело в том, господин Вакай, что я не человек.

— А кто, инопланетянка? — съязвил Вакай, чувствуя, как желудок сжимается в твердый холодный комок, а манипуляторы в груди собираются в тугие комки, готовые к удару — по какой цели?

— В определенной интерпретации — да. Но давай начнем издалека. Три года назад ты застрял в такси в пробке — и обнаружил на сиденье рядом с собой забытый планшет с некой глупой вздорной статьей. Помнишь ее?

Вакай помолчал.

— Если опустить промежуточные стадии рассуждений, — наконец сказал он, — и учесть наше текущее расположение, то Текира и в самом деле является искусственно созданной планетой. Ты к этому клонишь, госпожа Цукка?

— Браво! — просияла Цукка. — Я боялась, что придется вести тебя через кучу промежуточных пунктов, но ты математик, и ум у тебя отлично тренирован. Тогда сразу напомню про старый фантастический роман, который ты от скуки прочитал в поезде полтора года назад.

— Большая Игра…

— Точно. Я — Демиург.

Цукка подняла обнаженную правую руку, и та медленно истаяла прозрачным дымком.

— То, что ты видишь перед собой, не является человеческим телом и даже вещественным объектом. Такая человекообразная конструкция чисто энергетической природы называется "проекцией". Ее основное назначение — выступать в роли интерфейса общения с людьми. Сейчас я использую базовый вариант, которые не выдержит глубокой инструментальной проверки. Но в режиме достоверной имитации, используемом на Текире, проекцию практически невозможно отличить от настоящего живого тела — она дышит, потребляет пищу, выделяет разнообразные отходы и даже способна зачать и выносить ребенка. Но живой она, тем не менее, не является.

— Предположим, — Вакай демонстративно сложил руки на груди. — Не то чтобы я не верил, но…

— Тебе нужно осмыслить, — кивнула Цукка. Ее рука вновь возникла из воздуха, целая и невредимая. — Однако не столько мою истинную природу, сколько свою.

— Свою?

— Девять лет назад, незадолго до истории с похищением Карины Мураций и военным переворотом в Сураграше, ты серьезно заболел. Тебе поставили диагноз "воспаление легких", и ты неделю не вставал с постели. И еще какое-то время после того чувствовал себя не в своей тарелке. Ты еще помнишь ощущение, словно твое тело — не совсем твое и как-то странно тебя слушается?

— Ты много обо мне знаешь.

— Разумеется. А вот ты не знаешь, что вовсе не болел. Искусственно наведенные ощущения просто маскировали характерные симптомы, что всегда возникают поначалу после переноса психоматрицы с биологического на фантомный носитель. Именно тогда тебя преобразовали. Ты — тоже Демиург, господин Вакай.

— Ага, один из тех, кто создавал Текиру! — нервно рассмеялся математик.

— Нет. Планету создавали Старшие. Если конкретно, Конструктор по имени Веорон. А мы с тобой — Молодые Демиурги. Нас обоих трансформировали одновременно. Но меня пробудили почти сразу, а до тебя очередь дошла только сейчас.

— Зачем? — глупо спросил Вакай, только чтобы выиграть время. Похоже, намерение сначала выслушать все безнадежно проваливалось. Мысли начинали путаться и разбегаться.

— Мы — часть программы обновления расы Демиургов, задуманной и реализуемой личностью по имени Джао. Ты с ним обязательно встретишься, как и с другими Старшими, когда немного очухаешься и придешь в себя.

— Часть программы обновления… — Вакай потряс головой. — Честно говоря, госпожа Цукка, у меня голова кругом.

— Естественно. Известно, что ты достаточно тяжел на раскачку и в состоянии стресса думаешь плохо. Я разговариваю с тобой один на один, чтобы на нервы не действовать, хотя с тобой целая толпа поговорить жаждет, начиная с нашего Лики и кончая Харламом. Харлам — Демиург, из Старших, сущий динозавр — выдающийся ученый, других таких во Вселенной нет и, наверное, больше не будет. Он крупнейший специалист по теории континуума, а Джао его ученик. И я теперь, похоже, тоже. И ты вряд ли увернешься, — Цукка озорно усмехнулась. — Скучный он, как пыльная комната, но учитель великолепный.

— А мое мнение уже ничего не значит? — сухо спросил Вакай. — А если я не хочу у него учиться?

— Сейчас, возможно, и не хочешь. Но кто знает, что случится лет этак через пятьдесят или семьдесят. Или через сто. Или через тысячу. Ему четыре с половиной миллиона лет, причем активных, в состоянии бодрствования — не менее полутора миллионов, лишние пара веков ожидания для него ничего не значат.

— Четыре с половиной миллиона лет… — растерянно проговорил Вакай. — Не понимаю. Так много? И чем он столько времени занимался?

— Демиург практически бессмертен, если только не совершит самоубийство. Чем можно заниматься в течение целых эпох — не спрашивай, представления не имею. Мне пока что всего сорок лет, и программа у меня расписана не дальше, чем на полвека вперед. Проживешь — сам узнаешь.

Вакай закинул голову и принялся наблюдать за звездами. Что говорить, он не понимал. Демиурги? Он всегда оставался убежденным атеистом и не принимал всерьез россказни разнообразных сектантов, поклоняющихся то Единому, то грашским богам, то инопланетянам, то духам природы и прочей подобной ерунде. Допустить, что та книжонка правдива? Что Текиру и в самом деле создали сумасшедшие полубоги, прожигающие свою жизнь в бесконечных играх с человеческими жизнями? Возможно. Но узнать, что ты сам относишься к таким кретинам? Увольте, лучше не надо.

— Разумеется, ты не можешь принять правду сразу, — взгляд агатово-черных Цукки, казалось, прожигал насквозь. — Я знакома с твоим психологическим профилем. Ты не доверяешь незнакомым людям…

— Вполне доверяю, — весьма невежливо перебил ее Вакай.

— …и с учетом твоего детства не могу тебя в том винить. А когда ты немного придешь в себя, у тебя возникнут очень неприятные вопросы. Например — почему мы десятилетиями позволяли себе следить за твоей жизнью даже в самых интимных мелочах. Я заранее приношу свои извинения, и готова извиниться столько раз, сколько потребуется. Нижайше прошу тебя лишь об одном — не делай поспешных выводов. В свое время ты поймешь, что иные способы оказались бы куда как хуже.

— Учту, — буркнул математик. — А… что дальше?

— Дальше? — Цукка задумчиво покачала пустым бокалом. — Не знаю. Жизнь, наверное. Такая же, как и раньше — или совершенно новая, если захочешь. Тебя пробудили не ради чего-то — просто подошла твоя очередь. Лика, правда, на тебя какие-то виды имеет, даже настоял, чтобы чуть раньше графика начали, но ты можешь отшить его, если идея не понравится. Он тоже мой бывший воспитанник и настоящее бедствие, кого угодно достанет. Кстати, ты одиннадцатый по счету, если тебе интересно, и из предыдущих десяти, включая шестерых членов нашей Странной Семейки, никто пока что радикально не сменил ни свой образ жизни, ни свои привычки. Разве что Каре пришлось переквалифицироваться из хирургов в диктаторы, но и то не по своей воле. Тома, например, как работала врачом в больнице и преподавателем в университете, так и работает, разве что жалование тратить перестала.

Вакай промолчал. Он постепенно овладевал эмоциями и приготовился слушать, что еще ему расскажут. Сейчас время запоминать. Время раскладывать услышанное по полочкам и делать выводы наступит позже.