Колодец тьмы

Король Тамарос занял свое место возле алтаря, сев напротив Высокочтимого Верховного Мага. Толпа в последний раз зашелестела одеждами, откашлялась и замерла. Высокочтимый Верховный Маг встал. Он поклонился королю, затем произнес начальные слова церемонии.

— Пусть приведут кандидата.

Двое Владык, одним из которых был муж Вэлуры, направились за алтарь. Дверь открылась. Гарету с предельной ясностью вспомнилась церемония Трансфигурации Хельмоса. Ему почудилось, будто он одновременно наблюдает две церемонии сразу. События десятилетней давности наложились на происходящее сейчас. Тогда Хельмос ненадолго задержался в проеме двери, озаренный светом.

Дагнарус не стал задерживаться. Он никогда не отличался терпением. Должно быть, принц уже давно стоял у двери, ибо, едва только она начала открываться, он стремительно вышел. Ему даже не требовалось торжественное сопровождение; Владыкам пришлось идти за принцем следом. Дагнарус находился в приподнятом настроении, улыбаясь улыбкой победителя.

Высокочтимый Верховный Маг нахмурился. Даже Тамарос поморщился и слегка покачал головой, выказывая свой упрек.

Дагнарус моментально понял, что его поспешность неуместна, а ликование преждевременно. Он замедлил шаги, дождался сопровождающих и даже ухитрился изобразить на своем лице нечто вроде сдержанности и смирения. Дойдя до алтаря, принц остановился.

Зрители зашептались. Никогда еще Дагнарус не был исполнен такого обаяния и такого царственного величия. Лицо светилось радостью и уверенностью в победе. Принц не испытывал ни малейшего страха. Он низко поклонился народу, вызвав искреннее восхищение. Кое-где раздались аплодисменты, погасшие под сердитым взглядом Высокочтимого Верховного Мага. Повернувшись, Дагнарус подошел к отцу и опустился перед ним на колени.

— Отец, я прошу твоего благословения, — произнес он, и его голос эхом разнесся из-под высокого купола.

Растроганный и гордый, Тамарос положил руку на склоненную голову сына и провел пальцами по темно-рыжим, чуть вьющимся волосам. Слова короля были слышны лишь сидящим в передних рядах, но все собравшиеся почувствовали их сердцем.

— Я благословляю тебя, сын мой. Сегодня ты заставил меня искренне гордиться тобой.

Дагнарус встал и повернулся лицом к брату.

Хельмос, облаченный в доспехи Владыки, стоял позади кресла отца. Лицо кронпринца было жестким и холодным, как сталь. Возможно, оно было даже холоднее стали. Высокочтимый Верховный Маг глядел с беспокойством. Толпа напряглась в тревожном ожидании, боясь увидеть неприятное зрелище и в то же время предвкушая его.

Дагнарус вновь опустился на колени. Подняв голову, он устремил взгляд на своего сводного брата.

— Хельмос, я прошу твоего благословения. Без него я не стану продолжать эту церемонию.

Сколько благородства было в эту минуту в Дагнарусе; сколько красоты, смирения, искренности и благоговейной торжественности.

Слова младшего брата растрогали Хельмоса, и он ничего не мог с собой поделать. Он колебался, будто и в самом деле мог отказать Дагнарусу в своем благословении. Он испытующе смотрел на него, как будто пытаясь проникнуть в потаенные глубины души брата. Дагнарус ровно и спокойно выдержал этот взгляд, не дрогнув и не отведя глаз.

Во всем громадном амфитеатре только Гарет знал, что в эту самую минуту Дагнарус внутренне смеется над Хельмосом. Гарет скорчился и закрыл глаза, не в силах дальше смотреть, как издеваются над кронпринцем, делая из него посмешище.

— Откажи ему! — молил Гарет, хотя и знал, что Хельмос этого не сделает.

В этот момент кронпринц был зачарован Дагнарусом, словно мышь, околдованная взглядом змеи.

— Я благословляю тебя, брат, — наконец произнес Хельмос дрожащим от обуреваемых его чувств голосом.

— Благодарю тебя, брат, — сказал Дагнарус.

Зрители дружно доставали платки, прикладывая их к глазам.

Гарет вздохнул и поднял голову.

Последней, к кому подошел Дагнарус, была его мать. Эмилия вскочила в места и буквально повисла на сыне, обнимая его и поливая слезами. Наконец принцу удалось высвободиться из ее рук и передать королеву заботам фрейлин.

Принц еще раз обвел глазами собравшихся и остановил свой взгляд на Вэлуре. Он смотрел на нее так долго, что теперь, подумал Гарет, все собравшиеся догадаются об их любви. Сильвит прошептал на языке эльфов:

— Не губите ее, ваше высочество!

Гарет не видел лица Вэлуры, заслоненного от него спинами ее служанок.

Наконец принц отвел взгляд от своей возлюбленной и вновь занял место возле алтаря.

— Я готов, Высокочтимый Верховный Маг, — сказал он, и в его голосе звучала победная песнь.

Церемония продолжалась. Все было так же, как перед Трансфигурацией Хельмоса. Высокочтимый Верховный Маг уселся на свое место. Перед ним положили лист пергамента, кисть и поставили чашу с кровью ягненка. Он приготовился узнать волю богов и написать титул, который будет носить Дагнарус, став Владыкой.

— Да свершится Чудо Трансфигурации, — провозгласил Высокочтимый Верховный Маг.

Дагнарус встал перед алтарем на колени. Король Тамарос вышел вперед, возложил обе руки на склоненную голову сына и воззвал к богам, прося даровать принцу силу и мудрость, подобающие Владыке.

— Желаешь ли ты, Дагнарус, сын Тамароса, добровольно посвятить свою жизнь служению другим? Готов ли ты, если понадобится, принести ее в жертву ради другого?

— С благословения богов, да, — ответил Дагнарус.

Тамарос отошел от алтаря.

Дагнарус встал и повернулся лицом к собравшимся. Он скрестил на груди руки. Лицо принца выражало спокойствие и уверенность. Гарет затаил дыхание, ожидая, что вот-вот лицо Дагнаруса исказится болью, свидетельствующей о начале Трансфигурации.

Дагнарус замер со склоненной головой.

Ничего не происходило.

Принц продолжал стоять, не шелохнувшись. Секунда проходила за секундой, но все оставалось по-прежнему.

Десять магов недоуменно переглядывались. Владыки смотрели в пространство. Лица их окаменели, хотя то у одних, то у других напрягались и дергались жилы. Король Тамарос нахмурился. Руки сжали подлокотники кресла. Король сердито посмотрел на Высокочтимого Верховного Мага.

Рейнхольт беспокойным и неуверенным тоном повторил:

— Да свершится Чудо Обретения Доспехов.

Но чуда не свершалось. Оно и не думало начинаться.

Дагнарус стоял перед алтарем, на виду у своих подданных, и с ним ровным счетом ничего не происходило. Он напоминал главного лицедея, который вдруг забыл свою роль. Боги не принимали его игру. Они отказывали ему в Трансфигурации.

В зале негромко зашептались и зашушукались. Король Тамарос пылал гневом. Хельмос с сожалением глядел на брата.

— Что происходит? Я ничего не понимаю! — слышались пронзительные возгласы Эмилии.

Дагнарус поднял голову. Он был в ярости. Она истекала из всех его пор и клубилась, словно ураганный вихрь. Гарет почувствовал, как этот вихрь ударил по нему и с силой вдавил в спинку стула. Но вихрь гнева ударил не только по нему. По всему амфитеатру Храма слышались вздохи и восклицания. Плакали испуганные дети, пламя алтарных свечей дрожало и металось из стороны в сторону.

Высокочтимый Верховный Маг встал. Лицо его было суровым и угрюмым. Такого еще никогда не случалось ни с одним из кандидатов. Рейнхольт посмотрел на короля, словно прося у него прощения. Тамарос сверкнул на него гневными глазами, но Рейнхольт был не виноват, и король это знал. Боги сделали свой выбор.

— Я глубоко опечален, принц Дагнарус, — произнес Высокочтимый Верховный Маг, — но, судя по всему, боги отвергли вашу кандидатуру.

Дагнарус опустил руки. Его пальцы сжались в кулаки. Он буквально дрожал от гнева. Его заветное желание рассыпалось в прах! От ярости лицо принца сделалось почти черным. Он до крови закусил губы; тоненькая алая струйка стекала по подбородку. Мало того, что его заветные мечты оказались погубленными. Он был унижен перед всем королевством, перед родителями, перед Вэлурой и своим братом.