Потомок Хранителя (СИ)

Так друзья решили идти до тех пор, пока не найдут хоть какое — нибудь поселение местных жителей, а если такового и не окажется, то они надеялись за сегодняшний день хотя бы выйти к противоположному берегу суши. Тогда им ничего не останется, как надеяться, что фортуна сжалится над ними и позволит белым парусам какой — нибудь бригантины блеснуть у этих пустых берегов.

Трое друзей и эльф Райен с внутренним трепетом перед всей мощью этого зеленого гиганта вступили в джунгли, и те мгновенно поглотили их, сокрыв звуки прибоя и неистовые крики чаек. Взамен им друзьям навстречу ринулись сотни и тысячи других звуков: поющих, скрежетающих, кричащих, стрекочущих голосов, на мгновение оглушивших путников. За каждой покрытой мхом веткой скрывались чьи — то глаза, топотали лапы невиданных животных, мелькали пестрой шалью оперения попугаев.

Влажность этого тропического леса, казалось, можно было трогать руками. Она оседала на одежде и лице тяжелой испариной, затрудняла дыхание. Приятели, мгновенно позабыв о своих тяжелых думах, несколько минут привыкали к новой обстановке, делясь друг с другом охватившими их впечатлениями.

— Как плохо, что нет доброй секиры нашего приятеля Грома! — посетовал Моран, с трудом раздвигая тесно сплетенные лианы.

— И самого Грома, — вздохнул Хару. — Сейчас нам бы не помешал его приподнятый настрой и воинственный дух.

— Лук Селены тоже был бы кстати! — заметила Ирен, поглядывая на упитанного окапи, ловко перепрыгнувшего через ствол поваленного дерева.

Друзья с энтузиазмом новичка начали свой тяжелый путь, невзирая на многочисленные преграды, которые природа воздвигала на их пути.

Вскоре руки путников покраснели и покрылись ссадинами от постоянной борьбы с лианами и кустарниками. Их лбы и шеи заливали крупные капли пота. Приятели не продвинулись и на тысячу шагов, как было решено сделать первый привал. Сидя на полностью скрытой травою земле, друзья устало оглядывали сочные стебли папоротников, пальмы, хинные деревья и толстые баобабы. На их пути встретилось и страшное ядовитое дерево Анчар, о котором не преминул рассказать друзьям Райен. Все это страшило и восхищало приятелей, но вскоре усталость отняла у них все силы и эмоции. Лишь Райен все еще был достаточно свеж и пытался развлекать усталых путников рассказами о флоре и фауне джунглей. Здесь росли и вечно — зеленые Комбретумы и чешуйчатые Анноны с мясистыми, состоящими из множества сегментов плодами, чем — то отдаленно напоминающими виноград. Встречались и резко пахнущие мастиковые деревья.

Когда на джунгли стала опускаться ночь, все вокруг вдруг резко ухнуло во тьму, не дав друзьям опомниться. Хару и Ирен разожгли костер, подпитывая его своими чарами, пока не испарилась вся влага из зеленых ветвей. Настало время подумать о ночлеге.

Райен сообщил, что готов возложить это на себя. Он разжег рядом с собой магическое свечение вместо факела и ушел куда — то в ночные джунгли. Минут через десять он вернулся, неся охапку бамбуковых стеблей. Эльф бросил их на землю и выдохнул:

— Это наша постель на сегодня.

— Что? — удивился Моран. — Как ты себе это представляешь? Спать на одной палке?

— Я покажу, — с ухмылкой ответил тот и, опустившись на одно колено, взял первый стебель и сделал поперек него несколько надрезов. Друзья внимательно наблюдали за действиями эльфа, остававшимися для них пока не ясными.

Тем временем Райен развел куски надрезанных стеблей в стороны и по — особому скрепил их, что бы они вновь не сходились вместе. Получилось нечто вроде импровизированного гамака, основанием крепившегося к прочному и толстому бамбуковому стеблю.

Оставшись довольным своей работай, эльф проделал тоже самое с остальным бамбуком, и, подвесив свои работы между деревьями, он показал «кровати» друзьям.

— Превосходно! — восхитился Хару. — Но разве ты не мог сделать тоже самое с помощью магии? Ведь эльфы в чарах, пожалуй, даже сильнее, чем наши самые мудрые Старейшины!

Эльф грустно улыбнулся.

— Ты ошибаешься, мой юный друг. Ведьмаки, в отличие от эльфов, посвятили магии не только свое тело, но и разум, душу, все что в них есть. Их душа буквально соткана из волшебных нитей. Они — источник магических чар. Эльфы же редко пользуются магией. В отличие от вас, мы берем силу не только в наших душах, мы питаемся и той силой, что заключена в словах нашего древнего эльфийского языка, но нам, в основном, нужна лишь магия лечения ран. В остальном мы почти не нуждаемся, хотя у нас и есть свой уважаемый анклав чародеев — боевых магов. Но в целом, магия — не наша стезя. Мы живем веками, наш организм противостоит всем обычным для людей болезням, и все, что нам нужно, мы берем у природы и воюем с помощью ее силы. Магия помогает нам, но она не основа нашей сущности. Конечно же, мы настолько преуспели в ней, что вполне можем равняться с вашими старейшинами, но никогда нам не превзойти их. Слишком часто пользоваться магией я не хочу потому, что, пока мы не узнаем, что это за остров, и кто живет на нем, нельзя столь опрометчиво выдавать себя. Ведь многие существа могут уловить колебания, вызываемые разбуженной магией.

— Спасибо за совет и за рассказ, — кивнул Хару. — Теперь я буду осторожнее. Но почему с помощью магии мы не смогли бы спасти «Вайзель»?

Взгляд Райена потускнел.

— А что ты хотел? Остановить бушующий океан? Бросить вызов буре? Даже самые опытные маги из всех не способны тягаться с гневом природы, ведь это и есть самая первозданная дикая магия, и никто не может усмирить ее.

Хару стало стыдно. Как он мог этого не знать? Ведь это были каноны магических знаний, которые он таки умудрился пропустить, обучаясь в Цитадели Пролигура.

Поужинав дарами тропического леса, друзья затушили костер, дабы не привлекать лишнего внимания, и устроились в своих гамаках, недоступных для диких животных и потенциальных врагов. Только злостные москиты не давали сна, но вскоре изможденные друзья, не обращая внимания на всевозможные неудобства, заснули тревожным сном.

Резкий крик разбудил и без того чутко спящего Хару, и ведьмак, вздрогнув, чуть не выпал из гамака. Лихорадочно спустившись на влажную землю, он натолкнулся на уже вставших со своих мест друзей.

Вокруг них, везде и всюду лес зажегся яркими огнями, в свете которых недобро блестели обнаженные кривые сабли. Несколько десятков неизвестных окружили их. Люди двигались бесшумно, что еще больше ужаснуло друзей, чем, если бы эти таинственные воины издали боевой клич.

Хару с готовностью выступил вперед и, сложив чашей ладони, высвободил в небо ослепляющий свет, осветивший джунгли и обветренные загорелые лица врагов. Все они были разодеты в различные фасоны одежд, часто не сочетающихся друг с другом, как будто разные их детали были сняты с чужих плеч. У некоторых людей не хватало руки или ноги, которые заменялись деревянными протезами. Многие из них носили кожаные или матерчатые повязки вдоль лиц, прикрывая таким образом страшные увечья и пустые глазницы. Из темноты световой луч Хару помимо сабель выхватил и темные дула самострелов, бьющих порохом. Все эти молчаливые люди с готовностью наступали на маленький отряд, явно собираясь взять их как пленных.

— Ну, нет, — зарычал Хару, — живым они меня не возьмут.

И, вскинув руки, он озарил их огненными шарами, на конце которых плясали жгучие белые языки. Ирен, последовав примеру друга, распластала перед собой молниевый щит, слепящий и друзей и врагов.

Нападавшие, казалось, дрогнули, завидев магов среди отряда, но по их суровым лицам было видно, что упрямцы и не вздумали отступить. Хару, развернувшись, уже хотел сразить шедших в первом ряду огненным залпом, но Райен зажал ладонь ведьмака своей и магическое пламя потухло.

— Стойте, — приказал он свистящим от напряжения шепотом. — Подумайте! Скольких вы сможете сразить за раз? Пятерых? Десятерых? Остальные все равно прикончат нас раньше из своих самострелов. Это — разбойники, возможно, даже — пиратская шайка, а раз так, они не знают жалости. Лучше подчиниться.