Гарри Поттер и Методы Рационального Мышления

– Как это – «невозможным»? – моргнул Фред.

– Таким, чтобы никто не поверил, что мы на такое способны. Чтобы даже Гарри засомневался. Чтобы жизнь стала воплощением сюрреализма и люди задумались, а в своём ли они уме. Нужно всё сделать… лучше Гарри.

Фред изумлённо поднял брови. Такое иногда между ними случалось, хоть и нечасто.

– Но почему?

– Это розыгрыши. Это всё розыгрыши. Пирог – розыгрыш. Напоминалка – розыгрыш. Кошка Кевина Энтвистла – розыгрыш. Даже Снейп – розыгрыш. Лучшие шутники Хогвартса – мы. Неужели мы просто сложим лапки и сдадимся?

– Он Мальчик-Который-Выжил, – засомневался Фред.

– А мы – близнецы Уизли! Он бросил нам вызов. Он сам уверял нас, что мы способны делать то же, что и он. Но спорим на что хочешь: он не ожидает, что мы когда-нибудь достигнем его уровня.

– И он прав, – нервно возразил Фред. Близнецы изредка не соглашались даже в том случае, когда обладали одинаковой информацией, но всякий раз появлялось чувство неестественности, неправильности, будто по крайней мере один из них делает что-то не так. – Мы о Гарри Поттере говорим. Он умеет совершать невозможное. Мы – не умеем.

– Ещё как умеем, – настаивал Джордж. – И мы должны быть ещё более невозможными, чем он.

– Но… – начал Фред.

– Именно так бы поступил Годрик Гриффиндор, – заявил Джордж.

Довод оказался решающим, и близнецы вернулись в… нормальное для них состояние.

– Хорошо, давай тогда…

– …подумаем ещё.

Глава 26. Замечая замешательство

Приёмное время профессора Квиррелла – с 11:40 до 11:55 по четвергам. Для всех учеников со всех курсов. Чтобы постучаться в дверь, нужно потратить одно очко Квиррелла. Если профессор не сочтёт причину визита достойной внимания, он снимет ещё пятьдесят.

Гарри постучался в дверь.

Тишина. А потом язвительный голос произнёс:

– Что ж, мистер Поттер, заходите, раз пришли.

И не успел Гарри дотронуться до ручки, как дверь сама распахнулась, хлопнув по стене с оглушительным треском, будто не выдержало дерево или камень, а может и то и другое.

Профессор Квиррелл развалился в кресле и читал удивительно старую на вид книгу в тёмно-синем кожаном переплёте с серебряными рунами на корешке. Его взгляд не отрывался от страниц.

– Я не в духе, мистер Поттер. А когда я не в духе, я не самый приятный собеседник. Ради вашего же блага советую решить свои дела как можно быстрее и уйти.

В комнате царил мрачный холод, будто что-то в ней излучало тьму так же, как излучает свет лампа с дырками в абажуре.

Гарри был слегка ошарашен. «Не в духе» – это мягко сказано. Что же, интересно знать, могло так разозлить профессора Квиррелла?..

У Гарри не было привычки оставлять друзей в дурном настроении, поэтому он сделал осторожный шаг внутрь комнаты:

– Могу ли я чем-нибудь помочь?..

– Нет, – отрезал профессор Квиррелл, не отрываясь от книги.

– Я в том смысле, что если вам надоело иметь дело с недоумками и хочется поговорить с кем-то вменяемым…

Последовала неожиданно долгая пауза.

Профессор Квиррелл захлопнул книгу, и та с лёгким шелестом испарилась. Затем он поднял взгляд, и Гарри вздрогнул.

– Пожалуй, я бы не отказался от разумной беседы, – произнёс профессор Квиррелл таким же недовольным голосом, каким приглашал Гарри войти. – Вы же, предупреждаю, вряд ли найдёте её приятной.

Гарри собрался с духом:

– Я не обижусь, если вы позволите себе резкий тон. Что случилось?

Мрак в комнате сгустился.

– Шестикурсника из Слизерина, одного из моих наиболее многообещающих учеников, проклял шестикурсник из Гриффиндора.

Гарри сглотнул:

– Чем… именно?

Профессор Квиррелл перестал сдерживать хорошо читаемую на лице ярость.

– Зачем задавать столь маловажный вопрос, мистер Поттер? Наш друг из Гриффиндора не придал ему значения!

– Вы серьёзно? – ахнул Гарри, не успев себя остановить.

– Нет, я сегодня не в духе просто так, без особых причин. Конечно, серьёзно, болван! Он не знал. Он на самом деле не знал. Я не мог в это поверить, пока авроры не подтвердили его искренность сывороткой правды. Обучаясь на шестом курсе Хогвартса, он применил высокоуровневое Тёмное заклинание и при этом понятия не имел, что оно делает.

– Вы же не хотите сказать, – не поверил Гарри, – что он ошибся на этот счёт, вычитал где-то неправильное описание…

– Ему было известно только то, что это проклятие предназначено для врагов. И он прекрасно знал, что больше ему ничего не известно.

И этого оказалось достаточно, чтобы заклинание сработало.

– Не понимаю, как нечто с таким крохотным мозгом овладело прямохождением.

– Аналогично, мистер Поттер, – отозвался профессор Квиррелл.

И снова молчание. Профессор Квиррелл откинулся на спинку кресла, подхватил со стола серебряную чернильницу и принялся вертеть в руках, с таким видом, будто выбирал для неё наиболее мучительный вид казни.

– Шестикурсник из Слизерина сильно пострадал? – уточнил Гарри.

– Да.

– Шестикурсник из Гриффиндора вырос у магглов?

– Да.

– Дамблдор отказывается его исключать, потому что «бедняга не знал»?

Профессор Квиррелл сжал чернильницу так, что у него побелели костяшки пальцев.

– Вы к чему-то клоните, мистер Поттер, или просто излагаете банальности?

– Профессор Квиррелл, – серьёзно сказал Гарри, – всем волшебникам, выросшим у магглов, нужно в Хогвартсе читать лекцию по технике безопасности. Чтобы объяснить все смехотворно очевидные вещи, которые ни один чистокровный никогда не подумает упомянуть вслух: «не используйте проклятия, назначение которых не знаете», «если вы обнаружили что-то опасное, не рассказывайте об этом всему свету», «не варите в туалете сложные зелья без надзора учителя», причины ограничения колдовства несовершеннолетних – в общем, основы основ.

– Зачем? – проскрежетал профессор Квиррелл. – Пусть глупцы вымрут, пока не размножились.

– Если вы не против вместе с ними потерять пару-тройку многообещающих шестикурсников из Слизерина.

Чернильница в руках профессора Квиррелла вспыхнула медленным, ужасным огнём, который жёлто-чёрными языками неестественного пламени кромсал и по кусочкам съедал металл. Плавящееся серебро, будто пытаясь вывернуться, изгибалось и корёжилось. Слышался похожий на вопль надсадный скрип.

– Пожалуй, вы правы, – нехотя улыбнулся профессор Квиррелл. – Я составлю лекцию для магглорождённых, чтобы те из них, кто рано или поздно покинет этот мир из-за своей глупости, никого с собой не прихватили.

Чернильница в руках профессора продолжала гореть, заходясь криком. Капельки расплавленного металла, объятые пламенем, слезинками падали на стол.

– Вы не убегаете, – заметил профессор Квиррелл.

Гарри открыл рот…

– Если вы собираетесь сказать, что не боитесь меня, – продолжил Квиррелл, – лучше не надо.

– Вы самый страшный из знакомых мне людей, – сказал Гарри, – и одна из главных причин этого – ваш самоконтроль. Не могу представить, чтобы вы причинили кому-нибудь вред, не приняв осознанного решения так поступить.

Огонь в руках профессора Квиррелла потух, и он осторожно опустил останки чернильницы на стол.

– Вы мне льстите, мистер Поттер. Кто вас этому научил? Полагаю, мистер Малфой?

Лицо Гарри оставалось бесстрастным, но секундой позже стало очевидно, что этим он и выдал себя с потрохами. Профессору Квирреллу плевать, какое у человека выражение на лице, он оценивает состояния разума, которые делают одни выражения более вероятными, чем другие.

– Понятно, – кивнул профессор Квиррелл. – Мистер Малфой – полезный союзник, мистер Поттер, и он многому способен научить, но, надеюсь, вы не совершили ошибку, посвятив его в слишком многие тайны?

– Он не знает ничего из того, что я хотел бы скрыть.

– Похвально, – слегка улыбнулся профессор Квиррелл. – Так какое дело вас изначально ко мне привело?

– Мне кажется, я закончил с предварительными упражнениями по Окклюменции. Думаю, я готов перейти к занятиям с учителем.