Повелитель Серебряного лука

Геликаон и Полидорус бережно отнесли Аргуриоса в галерею. Могучего воина охватил жар, он сжал зубы, пытаясь справиться с болью. Геликаон снял с него шлем и присел рядом. Полидорус положил руку на стрелу, готовясь ее вытащить.

– Нет! – воскликнул Аргуриос. – Эта стрела убивает меня, но она позволит мне прожить еще какое-то время. Если ее вытащить, моя жизнь вытечет из меня вместе с кровью.

– Нет! – настаивал Полидорус. – Я приведу лекаря. Он найдет способ ее вырезать. Ты будешь жить, Аргуриос. Ты должен жить.

Молодой воин убежал прочь. Микенец вздохнул, затем посмотрел на Геликаона.

– Мальчик ничего знает о ранах, – сказал он. – Но мы-то знаем, Счастливчик.

– Да, – согласился Геликаон, снимая свой шлем. – Я сожалею, Аргуриос.

Пришел царь Приам и встал на колени слева от Аргуриоса. Секунду он ничего не говорил, затем сжал руку Аргуриоса.

– Я пообещал, что ты можешь меня просить о чем угодно, – сказал он.

– Больше не о чем просить, царь Приам. – Микенец мрачно улыбнулся. – Если бы у меня были силы, я бы спустился вниз и спас моих друзей, отнес их назад к микенцам. Я узнал многих из них.

– Я могу что-нибудь для тебя сделать? Или для твоей семьи?

– У меня нет семьи. Мне ничего не надо.

Приам вздохнул, затем встал на ноги.

– Я благодарю тебя, микенец. Щит Илоса вернется на почетное место на стенах моего дворца, но теперь он будет известен как щит Аргуриоса. Люди никогда не забудут то, что ты сделал. – С этими словами царь в сопровождении орлов спустился вниз в мегарон.

Полидорус вернулся с лекарем Зеотосом, который только подтвердил то, что Аргуриосу и так было известно. Стрела вошла слишком глубоко. Полидорус сел рядом с умирающим воином, в его глазах стояли слезы.

– Я не могу передать, как горжусь, что сражался рядом с тобой, Аргуриос, – сказал он.

– Оставь немного гордости для себя самого, мальчик. Ты хорошо сражался. Иди и присоединись к своим товарищам, оставь меня одного ненадолго.

Полидорус наклонился и поцеловал Аргуриоса в лоб. Затем взял меч и побежал за царем вниз по ступенькам. Пришла Андромаха.

– Оставят меня в покое? – спросил Аргуриос. По ее лицу трудно было что-то понять, но он увидел следы слез на ее щеках.

– Ты нужен Лаодике, – сказала она.

– Я не хочу, чтобы она меня видела в таком состоянии.

– Нет, ты должен идти. Она… она тоже умирает, Аргу-риос.

– Нет! – застонал микенец. – Этого не может быть!

– Лаодику ранили. Ты должен идти к ней.

Аргуриос посмотрел на Геликаона.

– Помоги мне подняться, – сказал он. Счастливчик взял раненого за руку, чтобы он смог опереться. Микенец застонал, стрела немного сдвинулась, и на него нахлынула новая волна боли. Он зашатался и прислонился к стене, но Гелика-он удержал его. Они медленно пошли в покои царицы. Там повсюду лежали раненые, и Аргуриос увидел на кушетке Лаодику, ее глаза были закрыты. Собравшись с силами, он велел Геликаону отпустить его, подошел к кушетке и сел рядом. Микенец взял ее за руку. Лицо девушки было очень бледным, а веки тяжелыми. В этот момент Аргуриос понял, что никогда не видел такой красоты. Лаодика улыбнулась, ее лицо озарилось счастьем.

– О, Аргуриос, – сказала она. – Ты мне снился.

– Это был хороший сон? – спросил он ее.

– Да. Все мои сны о тебе замечательные.

– И что тебе снилось?

– Это был наш дом. Мне нужно было это видеть. Ты… полюбишь его. Там был большой сад и фонтан. Вдоль западной стены росли цветущие деревья. Мы можем сидеть там по вечерам, когда садится солнце.

– Я буду с нетерпением ждать этого, моя любовь.

– Ты видел отца?

– Да. Все хорошо, Лаодика.

– Теперь мы не расстанемся?

Аргуриос открыл маленький мешочек, висящий у него на поясе, и вытащил мятое лебединое перо.

– Ты сохранил его! – прошептала девушка.

– Да, сохранил. Мы никогда не расстанемся. Даже в смерти. – Вложив перо ей в руку, он сжал ее пальцы в кулак. Из последних сил микенец опустился на пол, положив ей голову на грудь.

– Я так счастлива, Аргуриос, – сказала она. – Думаю, что я немного посплю.

– Мы оба будем спать. А когда проснемся, ты сможешь показать мне сад.

Каллиадес со спутанными мыслями побежал обратно в ме-гарон. Приближались вражеские войска, а троянцы все еще удерживали верхние этажи, восстание провалилось. Окинув опытным взглядом дворец, он понял, что они еще долго смогут сражаться. Мегарон был почти сотню шагов в длину и около пятидесяти в ширину. Слишком большим, чтобы противостоять превосходящим силам – как доказали троянцы всего несколько часов назад. Теперь роли поменялись – за исключением того, что микенцы не могут подняться наверх. Их будут теснить с двух сторон – от великих ворот и с галереи.

Он осмотрел стены с колоннами. Их единственная надежда – хотя и призрачная – выстроить преграду.

Вокруг лежали раненые микенцы, зашивая свои раны или перевязывая. Он обратился к ближайшим товарищам.

– Соберите всех раненых! Идут еще троянцы!

Тотчас воины начали помогать своим товарищам встать, чтобы отвести их назад к стенам. Затем они начали собирать щиты и шлемы. Каллиадес пробежал через весь мегарон в самую дальнюю его часть, где все еще шло сражение у лестницы. Аргуриос сражался, но Каллиадес не смотрел на него. Вместо этого он искал Коланоса. Он увидел полководца в тени большой колонны с натянутым луком в руках. В сторону лестницы полетела стрела. Каллиадес бросил взгляд налево и увидел, как она вонзилась в бок Аргуриоса.

– Я попал в тебя, ублюдок! – радостно воскликнул Коланос.

Каллиадес подошел к нему.

– Идут троянские войска, – сообщил он. – Городские ворота открыты, и фракийцы убежали.

Он заметил страх в глазах Коланоса.

– Где царевич Агатон?

Каллиадес пожал плечами.

– Ушел. Я не знаю, куда. Нам нужно возвести преграду. Я начал строить стену из щитов.

– Преграду? Я не хочу здесь умирать! – Коланос отбросил лук и побежал по мегарону к открытым дверям. Кал-лиадес последовал за ним, ожидая услышать какой-нибудь приказ.

Но его не последовало. Полководец выбежал во внутренний двор. Каллиадес остановился в дверях, не понимая, что он делает. Но затем он понял. Коланос пытался убежать из дворца до прихода врага. Он был почти у ворот, когда появились троянцы. Коланос обернулся и побежал туда, где стоял Каллиадес, оттолкнул его и вернулся во дворец. Там он остановился с широко открытыми глазами и испуганным выражением лица.

Презрение Каллиадеса к этому человеку усилилось. Отбежав от полководца, он бросился к сражающимся у лестницы людям.

– Назад! Назад! – закричал он. – Нас предали! Делайте стену из щитов! Живо!

Первым он увидел Банокла. Он потерял свой шлем, его лицо было серым от боли. У него из руки торчал меч.

– Вытащи эту чертову штуку! – попросил он Каллиадеса. Друг вытащил меч. Банокл громко выругался. – Стену из щитов! – снова закричал Каллиадес, его голос разнесся над полем битвы.

Годы суровой дисциплины возобладали над яростью, и микенцы начали отходить от лестницы. Повернув свой щит вперед, Каллиадес двинулся вместе с ними. Троянские воины, вооруженные мечами и копьями, хлынули из дверей. Коланос увидел примерно двадцать человек со щитами и копьями, пока к ним не присоединились другие микенские воины, окружив плотной стеной раненых. Группа из семи человек предприняла попытку прорваться к дверям, чтобы закрыть им вход. Каллиадес увидел могучего троянца с золотыми волосами, с двуми мечами в руках, без шлема и в простых доспехах. По бокам его защищали щитоносцы. Каллиадес ожидал увидеть, что этот воин отойдет в сторону, увидев микенцев, но вместо этого он пошел тараном на этих семерых, убил двоих и сбил с ног третьего. Этой ночью было много неожиданных поворотов, но этот особенно поразил Каллиадеса. Троянец сражался не как человек, а как буря, которую невозможно остановить и победить.

Люди на галерее закричали от радости, скандируя: «Гектор! Гектор! Гектор!» Каллиадес похолодел. Его охватила дрожь при виде, троянского воина, бросившегося на врагов. Микенец напал на Гектора с копьем, но тот отклонил удар и разбил мечом череп противника. Меч застрял. Еще двое микенцев кинулись на него. Щитоносец блокировал нападение первого, а второго троянец встретил лицом. Когда микенец отвел свой щит, чтобы нанести удар копьем, Гектор шагнул вперед и ударил по его шлему. Раздался звук, напоминающий звон колокола, воин упал. Остальные микенцы отошли, чтобы присоединиться к стене из щитов, все больше и больше троянцев вбегало в мегарон. Каллиадес убил одного воина, свалил другого на землю и занял место рядом с Баноклом.